Книга Полезное с прекрасным - Андреа Грилль

— Я несколько обеспокоился, но подумал, она сама вернется. Она уже несколько раз удирала.

И в этот момент Фиат произносит «адвокат» и упоминает о деньгах, которых может стоить хозяину прогулка его красавицы. Чужая змея проглотила их домашнее животное, а хозяин спокойно сидит дома, дожидаясь, когда она, вкусно покушав, вернется под родной кров! О пропаже кофейной кошки им пока лучше помалкивать, к величайшему сожалению Фиата. Зато Финценс с размаху трескает кулаком по дверному косяку и разражается тирадой о морально-психической травме, полученной им вследствие утраты любимца.

— Мы еще разберемся в юридической стороне дела! — разоряется он, черпая вдохновение в рассказах Фиата об адвокате. Лакированная канцелярская крыса должна заплатить за ущерб, ибо змея проглотила сердце их бизнеса.

Лакированный — он и в самом деле весь блестит, будто его окунули в лак для ногтей, навечно законсервировав под прозрачной пленкой, — куда-то ретируется, но дверь квартиры не закрывает, — значит, сейчас вернется. Ждать приходится долго. Искал ключи, не сразу нашел, — поясняет лакированный, выйдя на площадку и закрывая за собой дверь.

— Вы из какой квартиры? Пойдете со мной?

— Ни за что на свете! — хором отвечают двое взрослых мужчин и вручают ему свои ключи.

И пяти минут не прошло, как он возвращается, поднимаясь по лестнице грузно, но с бодрой радостью во взоре: на плечах у него возлежит змея, — ее кольца как огромный толстый шарф или экстравагантный воротник.

— Не воротник, а змеевик.

— Точно!

* * *

— Хочешь, сварю тебе кофе? — Вот уже несколько часов, как удав из квартиры депортирован, и Фиат держится необычайно предупредительно. Он воспрянул духом после обстоятельного разговора с адвокатом Розенгартеном (и звонка Валентины, если уж начистоту). У Финценса, напротив, вид измотанный, но о кофе он и слышать не хочет — запах кофе уже вызывает у него отвращение, особенно сегодня. Через три дня — вручение премии «Лучший кофе года». Заказы посыплются как из рога изобилия, а что он может предложить? Старый запас на исходе, он продаст его за два-три дня. Их бизнес держался на кофейной кошке, которая бесперебойно трескает кофейное зерно. И гадит. Подобные выражения Финценс не употребляет, но сказать он хочет именно это.

— Кофейные кошки слишком нежные существа, на них не построишь бизнес. — Он все же позволил налить себе граппы и отпил глоток. Фиат уговорил его.

— Чтобы снять стресс. — Потом заметил: — Нам жутко не везет, мы неудачники. — Но в то же время его губы растягивает улыбка.

— Чему ты ухмыляешься?

— Я не ухмыляюсь, я размышляю.

— Ты глупейшим образом ухмыляешься, глядя в одну точку. Very uncharming[12]. Мы на пороге краха — из-за беспечности соседа мы рискуем упустить наш главный шанс в жизни. Нет кошки — значит, можно закрывать лавочку, и прощай, торговля! Все это тебе известно не хуже, чем мне.

Фиат все-таки сварил кофе. Он добавляет в свою чашку изрядную порцию молока, иначе ему потом не уснуть — на сей счет его организм капризен — и, размешивая кофе, смотрит на потолок, скользит взглядом по трещинам, оставшимся после визита надувной лошади. Финценс до сего дня не проронил о них ни звука.

— А если посоветоваться с адвокатом? — предлагает наконец Фиат, вернувшись на землю, то бишь в гостиную. — Спросить Розенгартена? У нас все зафиксировано на снимках. Этот субъект, сосед, он ведь не бедный, у него, наверное, и страховка есть, во всяком случае, можно ему посоветовать застраховать квартиру, раз уж он пускает эту прожорливую тварь шастать по всему дому. А что, если нам подать на него иск о возмещении ущерба?

— Возмещение ущерба в связи с гибелью дикого животного, которое мы содержали незаконно?

— Но можно, по крайней мере, что-то разузнать, как бы между делом. Розенгартен славный человек.

— Дался тебе этот Розенгартен. Чем он тебя приворожил в электричке? Он что, чародей, волшебник?

— Послушай! Я знаю, что нам делать. Пригласим его на дегустацию. Его и еще каких-нибудь друзей.

— Друзей! С каких это пор у нас завелись друзья, хотел бы я знать.

— Например, Валентину.

— Опять… — При звуке ее имени, Финценс отворачивается и закрывает лицо диванной подушкой.

— Не строй из себя невинность. Пора уж раз и навсегда забыть ту историю. Радуйся, что она не задала тебе перцу из-за идиотской стеклянной стены. Могла бы и в суд подать на нас за нанесение телесных повреждений.

Финценс поднимает голову:

— Не делай из мухи слона! Мы не в Америке, где чуть что судятся, из-за каждого косого взгляда.

— Просто посидим за чашечкой кофе, — Валентина, Розенгартен, ты и я. Можешь еще кого-нибудь пригласить, если захочешь. Потолкуем, прозондируем почву. Розенгартен — толковый адвокат, я это вижу. Потому как разбираюсь в людях. Между прочим, он может рассказать и кое-что интересное о том странном ребятенке из твоего собора.

— Меня уже ничто на свете не интересует, я прохожу лечение, которое сам себе назначил, без всяких врачей. Если вылечусь, начисто избавлюсь от интереса к чему бы то ни было, — бормочет Финценс, уткнувшись в диванную подушку.

39. Bridsoniae

По имеющимся сведениям, этот вид встречается только в лесах Восточного Рифта на территории Танзании.

— Не в деньгах дело! А в том, что ты швыряешь их в пасть акулам глобализации! — Финценс злится: то дергает книзу ворот своего свитера, то натягивает его до самых глаз и смотрит на друга злобно.

— Но позволь, что я такого сделал? Купил себе костюм, — между прочим, первый костюм в моей жизни. Ты сказал, деньги у нас есть. А костюм — специальное предложение, со скидкой пятьдесят процентов, хотя это настоящий «Стрельсон». — Фиат в пиджаке от «Стрельсона» растерянно пожимает плечами.

— Если бы ты покупал в частных магазинах, маленьких и дорогих, где ты лично знаешь хозяина, где хозяин личность, настоящая личность…

— Позволь, позволь! Что все это значит? Я купил себе костюм, один, всего один! «Стрельсон» — швейцарская фирма. Фирма! У нас тоже фирма.

— Нашей фирмы скоро не будет, — Финценс не торопится сбросить маску строгого наставника.

Фиат снова и снова оглаживает борта и полы пиджака, вертится, охорашивается, как будто стоит перед зеркалом, хотя отражается разве что в зрачках друга.

— Мне идет? Он ведь идет мне, или нет? Должен же я что-то надеть на церемонию вручения премии. Я не могу идти туда в шмотках, которые таскаю каждый день.

— I will not buy anything[13], — изрекает Финценс, поправляет на Фиате воротник, проводит пальцем по рукаву, одергивает манжеты рубашки. — Этот серый цвет, может быть, немного слишком… блестящий… Да, костюм тебе идет. Очень идет. — Финценс невольно улыбается, но в следующую секунду, спохватившись, начинает следить за своим лицом.