Книга Нахимов. Гений морских баталий - Виктор Артемов

18 января 1855 г. в одной из контрминных галерей стали явственно слышны работы саперов союзников. Теперь необходимо было действовать очень осторожно. Нельзя было спешить со взрывом, ведь тогда он мог оказаться безвредным для врага, но нельзя было и опоздать, так как, услышав работу конртминеров, союзники могли сами произвести взрыв. Было заложено четыре бочки с порохом, а галерея забита на несколько метров глиной, чтобы взрыв был направлен только в сторону неприятеля.

22 января, когда во французской галерее послышался скрип тележки для вывоза породы, Мельников приказал замкнуть провода, шедшие от гальванической батареи к пороховому заряду. Неожиданность взрыва для осаждавших была столь велика, что находившиеся в траншее французские солдаты высунулись из-за бруствера и были тут же сметены залпом русской картечи. Подземная галерея союзников была разрушена на 28 м. На земле образовалась воронка, которую тут же заняли и укрепили русские стрелки.

Так началась минная борьба вокруг Севастополя. За первым взрывом последовали десятки других. Русская контрминная система оказалась настолько разветвленной, что куда бы ни копали свои галереи союзники, их всюду ждал взрыв. Союзники также производили подземные взрывы, стремясь разрушить галереи севастопольцев. Однако победа в подземной войне осталась за защитникам города. Оказалось, что первая галерея, взорванная 22 января, подошла к укреплениям ближе, чем все остальные. Ни взорвать, не повредить укрепления союзники так и не смогли.

Мельников не только постоянно находился в галереях, организуя все работы, но и жил в землянке на глубине 5 м. Защитники города называли его «обер-кротом». Подземная жизнь подорвала его здоровье, однако он не думал о лечении. Лишь в марте 1855 г., получив тяжелую контузию от взрыва вражеской бомбы, Мельников покинул Севастополь.

* * *

Каждодневные обстрелы, постоянные схватки с врагом вели к огромному количеству раненых. Особенно их численность возрастала во время бомбардировок и крупных военных операций. Перед войной такого количества санитарных потерь никто не предполагал. Поэтому катастрофически не хватало мест в госпиталях и перевязочных пунктах. Под эти пункты переоборудовали казармы, здания театра, благородного собрания, библиотеки и т.д. Однако часто эти пункты вместе с находившимися в них ранеными вынуждены были перемещаться с места на место из-за разрушений, пожаров, вызванных обстрелами. Очень скоро стал сказываться и недостаток медикаментов, перевязочных материалов.

Многие раненые не могли сразу получить помощь и ждали своей очереди, иногда поступали в госпиталь спустя несколько дней после ранения. Так, свыше ста солдат после Инкерманского сражения ждали помощи три недели.

Очевидец писал: «Трудно себе представить терпение и спокойствие, с которым многие переносили свое страдание. Раз отнимали руку у одного матроса, а он просил доктора поаккуратнее зашить кожу, чтобы не было складок».

В подобных тяжелейших условиях множество воинов было спасено благодаря самоотверженным действиям тех, кто оказывал медицинскую помощь. Помимо военных медиков в Севастополе этим делом занялись мирные жители, прежде всего, женщины как из самого города, так и со всей России.

Именно во время Севастопольской обороны появились первые в мире сестры милосердия, принявшие на себя тяжелый труд по уходу за ранеными. И первой из них стала Дарья Александрова — простая севастопольская девушка, за которой в истории прочно укрепилось имя Даши Севастопольской.

С первых дней осады она полностью посвятила себя помощи раненым, постоянно находясь в госпиталях, на перевязочных пунктах, на поле боя. Многие жительницы города последовали ее примеру. Сведения о них стали широко известны по всей России и вызвали приезд в Севастополь женщин со всей страны. «Ни гангрена, ни тиф, ни холера, которая стала было появляться, — писал один из офицеров, — ничто не страшило этих женщин. С необыкновенной кротостью и терпением отвечают они на капризы больных, успокаивают их ласковой речью; утешают скорым выздоровлением; с особенной заботой подают им то, что надо, помогают повернуться… Многие женщины платились смертью на местах своих человеколюбивых подвигов; сколько еще их погибло в домах своих от неприятельских выстрелов».

Большой известностью, например, пользовалась П.И. Графова, приехавшая из Петербурга для ухода за ранеными. Эта жизнерадостная, бодрая пожилая женщина постоянно находилась на Малаховом кургане, где защитники оборудовали для нее специальный блиндаж. За свои средства она приобретала не только медикаменты и бинты, но и лакомства для раненых. Один из защитников писал о Графовой: «Как странно видеть под ядрами женщину, которая их нисколько не боится. Просто молодец!» Во время одного из штурмов она перевязала на передовой 180 раненых, в то время как перевязка даже 50 человек считалась трудным делом.

В ноябре 1854 г. в Севастополь прибыл выдающийся хирург профессор Н.И. Пирогов. Используя свои познания и авторитет, он принял энергичные меры по улучшению медицинского дела в гарнизоне. Он стал руководителем целой группы врачей. В наиболее тяжелые дни бомбардировок, штурмов, сражений он делал сотни сложных операций. Так, однажды он и его помощники прооперировали в течение полутора суток около 600 человек.

В Севастополе Пирогов впервые применил свой метод обезболивания (анастезии) при помощи паров эфира. Тогда же он начал широко применять гипсовые повязки при лечении переломов и ранений. Все это сохранило немало жизней. Хирург стремился предотвратить инвалидность раненых, делая ампутации только в исключительных случаях, что было новостью для тогдашней военной медицины. Позже опыт Севастопольской обороны лег в основу работы Пирогова «Начала общей военно-полевой хирургии» — первого классического труда в данной области.

Большое значение для медицинской помощи сыграло создание госпитальных судов. Это было также новацией того времени. Госпитали на кораблях, остававшихся в Севастопольской бухте, отличались лучшими условиями перед тесными импровизированными медицинскими помещениями на берегу. Один из врачей так описывал деятельность этих госпиталей. «Благодаря удобству помещений, чистоте воздуха с моря, отличной опрятности, покою и питательной пищи раненые вскоре стали поправляться; даже армейские раненые, сверх нашего ожидания, очень скоро свыклись с этим родом жизни на судах. Результат врачебного действия был так счастлив и удачен, что из 1600 раненых, поступивших в продолжение апреля, мая и июня месяцев на корабли, выздоровела большая часть; из вышеупомянутого числа умерло всего на эскадре 5 и отправлено в госпиталь 150 человек. Единственной причиной непродолжительности существования перевязочного пункта на эскадре было то, что неприятели начали все более и более направлять свои выстрелы на эскадру».

СОЗДАНИЕ ПЕРЕДОВЫХ УКРЕПЛЕНИЙ КОРАБЕЛЬНОЙ СТОРОНЫ

К февралю 1855 г. союзникам удалось увеличить свои силы до 120 тысяч человек. Осадные работы были резко активизированы. Еще в январе на военном совете англо-французского командования было признано необходимым перенести основные усилия с Четвертого бастиона на ключевую точку обороны Севастополя — Малахов курган (после гибели Корнилова его переименовали в Корниловский бастион). Вскоре защитники кургана на себе ощутили последствия планов противников. Усилился обстрел кургана, к нему начали продвигаться вражеские укрепления.