Книга Супербомба для супердержавы. Тайны создания термоядерного оружия - Владимир Губарев

Зал сухого хранилища

Следует упомянуть, что переработка сборок — дело весьма выгодное. Французы — лидеры в этом направлении работ с ядерными материалами. Их завод находится на берегу Ла-Манша. Мне довелось побывать на нем, познакомиться со всей технологической цепочкой работ с ядерными сборками. Многое доводилось видать на своем веку, но этот завод не может не поражать — просто нечто фантастическое!

Чуть позже я побывал на РТ-1, что действует на «Маяке». Чего скрывать, но наш первенец уступает своему французскому коллеге. И этот недостаток должен был исправить РТ-2 в Красноярске-26.

Все так и было бы — в Средмаше задумки всегда выполнялись четко и в срок! — если бы не грянул Чернобыль.

Катастрофа под Киевом не только отбросила развитие атомной энергетики на десятилетия назад, но и весьма болезненно ударила по всей атомной промышленности нашей страны. Особенно сильно этот удар ощутили в Красноярске-26.

Антиядерная истерия в полной своей мощи разразилась, когда к власти пришла «команда Ельцина».

Осенью 1992 года пришла телеграмма о том, что строительство завода РТ-2 замораживается, а производство плутония прекращается. То, на чем держался Горно-химический комбинат, рухнуло сразу…

Положение мог исправить в то время лишь один человек — президент России Борис Николаевич Ельцин. В июле 1994 года он приехал в Красноярск-26.

Конечно же, гигантское подземное предприятие не могло не поразить его — ничего подобного в своей жизни Ельцин не видел. Он восхищался комбинатом, говорил о его уникальности, воздавал должное его работникам. Здесь же (как всегда — «на коленке») подписал свой Указ о возобновлении строительства РТ-2. Сделал это с легким сердцем, так как ему сообщили, что швейцарцы готовы платить большие деньги за переработку их ядерного топлива.

И как всегда, Указ Ельцина не был выполнен. В Госдуме начались бесконечные дебаты о ядерном топливе, судьбу атомных комбинатов решали необразованные и примитивные люди. Швейцарцы отдали заказ на французское предприятие, а Ельцин сразу же после отъезда забыл о своем обещании и своих распоряжениях.

Во время визита Б.Н. Ельцина в Красноярск-26 хозяева решили показать ему тоннель — все-таки сооружение уникальнейшее, нигде больше такого не увидишь. Но Коржаков, главный телохранитель Ельцина, посмотрел документы, фотографии и категорически отказался пускать под Енисей президента. Он посчитал, что это небезопасно, и, наверное, он был прав. Но Коржаков не сообщил о традиции, что бытовала тут — рюмка водки под могучей рекой. Точно посередине. Там, где прошла сбойка. Бригады проходчиков шли с обоих берегов реки, встретились посередине. Расчет оказался точным, ни сантиметра в сторону. И с той, «свободной стороны» передали в дырку бутылку водки, мол, порадуйтесь, коллеги, «из-за проволоки». Коллеги, конечно же, «порадовались» — спиртное в «зоне» было под запретом. А тут подарок с «воли».

Вот так и повелось: точно под серединой реки отмечать проезд на другую сторону. Или обратно. Тут уж все зависит от воображения.

Мы решили отметить посещение тоннеля на обратном пути, дабы в полной мере ощутить всю необычность случившегося.

Убежден, знай о традиции, подробности о появлении тоннеля, о призрачности его будущего, Ельцин, конечно же, не удержался — прокатился бы под Енисеем. И это в его биографии была бы весьма яркая и незабываемая страница.

Впрочем, прошлого не вернуть. А будущее? Каково оно?

Мне кажется, что биография тоннеля под Енисеем закончится печально. Однажды где-нибудь появится трещина в бетоне, хлынет вода и затопит все — тоннель, штольни, помещения — все, что здесь накопали люди… Многие облегченно вздохнут, мол, не нужно думать о том, как использовать это уникальное сооружение. И это станет последней точкой в истории тоннеля под Енисеем.

Схватка с медведем

Медведи в этих местах еще водятся. Случается, забредают даже на территорию города — везде ведь проволоку не натянешь, да и разве удержит она медведя! О двух случаях жители рассказывают всем приезжим.

Однажды приехала делегация из Франции. Поселили их на окраине города — там построена специальная гостиница для гостей.

Французы расспрашивали о здешних местах, интересовались охотой и рыбалкой. Один из них признался, мол, во Франции убеждены, что в Сибири медведи запросто разгуливают по улицам. Все дружно посмеялись…

А на следующее утро этот француз решил пробежаться вокруг гостиницы. И вдруг на тропинке он увидел… медведя! Настоящего!

Забрел-таки мишка на свою погибель. Его выследили быстро и застрелили — ведь, оказывается, он повадился к местной кухне, а потому стал опасен.

Вторым медведем гордится Евгений Ильич Микерин до сих пор.

Принесли однажды охотники из тайги медвежонка. Стал он жить дома у Микерина, играл с его сыновьями.

Медведь подрос, и на забаву близких и друзей попытался Микерин с ним побороться. Схватка длилась довольно долго, но все-таки мишка уступил. Смотрел на забаву здешний космический академик Михаил Решетнев. Решил тоже помериться силами со зверем. Схватился с мишкой, оба крепкие, друг другу не уступают. Дело было 1 мая, а потому на Решетневе была праздничная рубаха.

Катались академик и мишка по сырой земле долго, видно, надоела эта борьба мишке, и уступил он Решетневу. Тот еще долго гордился своей победой, ну а жена его сетовала по поводу испорченной праздничной рубашки. В общем, каждому — свое…

Евгений Ильич Микерин оставил яркий след в истории Горно-обогатительного комбината. И прежде всего тем, что изменил внешний облик и подземного комбината, и города.

Об этом мы и говорили с ним в конце 2012 года. Беседа с известным атомщиком получилась откровенной.

Я спросил его:

— Зачем надо было создавать такой комплекс, как Красноярский?

— Количество реакторов и радиохимических заводов рассчитывалось таким образом, чтобы выпускать достаточное количество ядерных боеприпасов. С этой точки зрения появление комплекса под Красноярском оправдано. Однако никаких документов о том, кому пришло в голову влезать в гору, не сохранилось. Можно предполагать, почему именно было принято решение все создавать под землей. Было уже известно на примере Хиросимы и Нагасаки, насколько велика мощь атомного оружия. Именно это и определило судьбу проекта. Надо было построить такой завод, который был бы защищен от прямого ядерного удара. Большое впечатление произвели на руководство, в частности на Берию, подземные заводы ракет ФАУ в Германии. В отрогах Саянских гор в Красноярском крае и была выбрана площадка для столь необычного строительства.

— Вы когда туда попали?

— В 1965 году. Я уже отработал четыре года главным инженером на заводе в Челябинске-40. Был создан проект по усовершенствованию технологии. Однако руководители комбината его не приняли. Все традиционно: новое всегда вызывает протест, а потому за него приходится бороться. На ходу, не останавливая работу, мы реконструировали вторую очередь завода, в конце концов, увеличив производительность его в три раза. Было принято решение не строить третью и четвертую очереди завода в Челябинске-40. Я был идеологом этой реконструкции и после ее успешного завершения был награжден орденом Ленина. Меня как залихватского химика решили перебросить в Красноярск. Я наотрез отказался. Мешков — реакторщик — был назначен директором комбината, а главным инженером нужен был химик. Вот я и попал в поле зрения. Мешков уговаривал меня, мол, он не может справиться с химией. Ну а последнюю точку поставил заведующий оборонным отделом ЦК партии Сербии. Иван Дмитриевич не приказывал, ничем не грозил, а просто попросил поехать — надо! Ну как можно отказать, если тебя просят помочь делу?! У нас в Средмаше в таких случаях отказывать было нельзя, неприлично.