Книга Изгнание - Чарльз Паллисер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Без четверти полночь
Интересно, ворона упала в трубу от резкого порыва ветра, сидя на краю? Или застряла давно? Может быть, она там с тех пор, как в комнату повалил дым?
В такой ситуации страх Эффи казался совершенно искренним, и мне вдруг показались довольно фальшивыми многие ее прежние истерические сцены.
* * *
Дом Херриард,
в Страттон Херриард,
что близ Торчестера
Января, 5, 1864 г.
Дорогой дядя Томас!
Несказанно благодарен вам за щедрое предложение свободного выезда за границу. Однако, приняв его, я отстраняюсь от обязательств. Вместо этого взываю к вашей щедрости и прошу уладить дело с моим кредитором. Совершенно искренне и с полной ответственностью обещаю возместить вам расходы, даже если на это уйдет вся моя жизнь. Прошу не ради себя, но заботясь прежде всего о маме и сестре.
Если мистер Вебстер будет добиваться отмщения, вынуждая власти возбудить против меня дело, последствия могут сказаться на нас всех.
Ваш любящий племянник,
Ричард Шенстоун.
* * *
Старался избежать Бетси, но пару раз вынужден был пройти мимо, не глядя на нее. Не пойму, что к ней чувствую. Зол на нее. Испытываю отвращение к самому себе.
После раннего завтрака я сразу вышел из дома, надев прогулочные ботинки. Залез на дерево и заглянул в окно. Хотя свет был тусклый, мне показалось, что я разглядел силуэты и тени, и уверен, что видел ковры на полу и очертания предмета, похожего на диван. Все так, как я боялся! Ужасный, распутный и грязный развратник. Он оборудовал место, чтобы соблазнить ее. А она! Низкая и бесстыжая. Чего Эффи хочет добиться? Как смеет сестра делать вид, будто морально выше меня!
Три часа
Настоящая пощечина от старой склочницы!
Я показал маме письмо к дяде Томасу запечатанным, чтобы она не смогла прочитать, и та осталась довольна. Я отнес его в магазин, и пока вручал миссис Дарнтон, попытался проверить свою теорию. Я спросил:
– Кто-нибудь отсылает регулярно объемистые письма? Письма, адресованные кому-то в Торчестере?
Она уставилась на меня и сказала:
– Не думаю, что вам следует об этом спрашивать, мистер Шенстоун. Честный человек такого вопроса не задаст.
Я услышал, как открылась дверь в магазин, но не обернулся, поэтому очень удивился, услышав, как мисс Биттлстоун произносит позади меня:
– Совершенно несправедливо, миссис Дарнтон. Молодой человек стремится выяснить, кто рассылает ужасные анонимные письма. Он озабочен так же, как все мы.
Горгоне было все равно. Я кивнул старушке в знак благодарности и собрался уходить, но она попросила обождать, пока не сделает покупки. Я подождал снаружи, она появилась, и мы медленно пошли по улице.
Я заговорил:
– Этот вопрос я задал только потому…
Она подняла руку и сказала:
– Не надо ничего объяснять. Я не верю, что эти ужасные письма пишете вы, мистер Шенстоун. Такое не в вашем характере. Вы смогли разглядеть невиновность миссис Пейтресс, когда мы, более опытные головы, ошибались.
Я ее поблагодарил и сказал, что у меня есть теория о том, как создаются послания, объяснив, что кто-то, живущий среди нас, мог написать их, сложить в один конверт и отослать знакомому, проживающему в Торчестере или поблизости, чтобы тот их оттуда рассылал по адресам. Возможно, второй человек даже не подозревает, какой переполох анонимки творят в нашем районе.
Старуха молча обдумала мои слова и сочла их правдоподобными.
Казалось несправедливым, что она не знает, почему миссис Куэнс рассталась с ней. Поэтому я коротко сообщил о том, что в поведении Эффи отвратило миссис Куэнс: на обеде у Гринакров сестра вспомнила историю о Куэнсах, рассказанную именно ею. Я подчеркнул, что она сделала это совершенно не злонамеренно, по крайней мере, в отношении мисс Биттлстоун. Полагаю, это правда, поскольку Эффи всего лишь хотела как можно сильнее ранить миссис Куэнс.
Чтобы обдумать информацию, старая дама остановилась, потом повернулась ко мне и очень вежливо поблагодарила за разъяснение. Глубоко вздохнув, она произнесла:
– Как странно, что я рискнула разгневать миссис Куэнс своим добрососедским отношением к вашей маме и сестре, когда они приехали сюда. И вот теперь поведение вашей сестры, совершенно невинное, лишило меня благосклонности знатной леди.
– Почему миссис Куэнс так плохо отнеслась к ним?
Она удивленно обернулась ко мне:
– Из-за того, что случилось с мисс Витакер-Смит.
– Мод? Не понимаю. Я знаю, что она, моя сестра и Энид Куэнс соперничали за право называться невестой мистера Давенанта Боргойна. В результате отношения между семьями испортились.
– Скажу вам более того. Было еще дело с тем бедным мальчиком. И последствия оказались такие ужасные.
– Каким мальчиком?
Она покраснела.
– Я сказала слишком много. Думала, вы знаете, но раз вы не в курсе, то ничего не скажу больше.
Я надавил на нее, но дама была непреклонна.
Неловко сменив тему, она произнесла, что в ответ на мою услугу хочет сделать доброе дело для меня. К моему удивлению, она спросила, собираюсь ли я на бал в воскресенье, и когда я мрачно подтвердил, старуха улыбнулась и сказала:
– Большинство молодых людей с восторгом ожидают бала. Когда я была молоденькой, то посетила бал. Кузина мамы одолжила мне необычайно красивое платье из желтой тафты, и я танцевала с одним молодым человеком целых три раза!
Я увидел перед собой старомодную девушку двадцать пять лет тому назад, застенчиво стоящую в углу зала в своем лучшем платье.
– Когда-то мною восхищались.
Потом она нахмурилась и положила ладонь мне на руку:
– Но в отношении этого бала у меня недоброе предчувствие. О нем упоминается в некоторых оскорбительных письмах, и мне пришло в голову, что все адресаты, или упомянутые в них лица, будут на балу. У меня предчувствие, которое не могу объяснить логически, что там будет кульминационный момент всей ужасной кампании с анонимками. Произошло столько странных зловещих событий, и все они каким-то необъяснимым образом сводят вас и мистера Давенанта Боргойна вместе. Вы оба будете на балу, и, если хотите, можете назвать меня суеверной старой дурой, но я не могу не думать о том, что в ту ночь может что-то случиться.
Я засмеялся и спросил:
– Случиться что?
Она молча посмотрела мне в глаза и только произнесла:
– Будьте осторожны.
Мы дошли до Бранкстон Хилл, где расстались, и я вернулся домой.
