Книга Гребень Клеопатры - Мария Эрнестам

Он не стал упоминать об опознании, потому что Михаэль Пфайль уже пообещал, что сделает это. Он поднялся, достал визитки и протянул женщинам. Предложил позвонить, если они еще что-нибудь вспомнят. «Надеюсь, они это сделают», — подумал он.

— Можно его увидеть? — спокойно, даже, скорее, холодно спросила Мари. От ее голоса кровь стыла в жилах. Он дал совет, который обычно давал родственникам:

— На вашем месте я бы предпочел запомнить его таким, каким он был при жизни, но если вы настаиваете, позвоните мне.

Он пожал им руки и попрощался. В дверях обернулся:

— Кафе у вас просто чудесное. Мне жаль, что я пришел сюда при таких печальных обстоятельствах. Но я когда-нибудь зайду просто перекусить.

— Конечно, приходите.

Анна всхлипнула. Какой у нее красивый голос. Только не смотреть на ее грудь. И тут он заметил несколько брошюр на полке. «Гребень Клеопатры».

— Можно взять одну?

— Конечно.

Он открыл брошюру и увидел Фредерика таким, каким тот был когда-то. Красивый мужчина. Мужественный, несмотря на… И очень привлекательный. Он машинально втянул живот.

— Вы решаете людские проблемы?

— Это наша бизнес-идея, — грустно ответила Анна.

Он сунул брошюру в карман.

— Если вам это удастся, я останусь без работы. Тем не менее я желаю вам успеха. Только оставьте что-нибудь мне и моим коллегам. К сожалению, есть проблемы, которые невозможно решить. Но это вы и без меня знаете.

Когда он вышел в зал кафе, у него возникло ощущение, что Юханна слышала весь разговор. Он купил у нее несколько булочек и вышел на улицу. Похоже, сегодня пойдет снег. Ну ничего, его согреет домашняя выпечка. Он подумал, как обрадуются булочкам дети. Но все равно никак не мог успокоиться. Его продолжало тревожить что-то, связанное с этим решением людских проблем. Перед глазами встали окровавленные ноги Фредерика Андре в золотистых туфлях, и он подумал: человек — существо сложное.

Глава двадцать третья

Миля за милей сосны, ели, камни, тропинки без конца. Заснеженный лес, горячий кофе из термоса. Взятые с собой бутерброды, напоминавшие о походах в детстве, съедены уже давно, но сил пойти в вагон-ресторан нет. Да и аппетита тоже. Мари подумала, что еще долго не сможет получать удовольствие от еды.

Наверное, только в Ирландии. Здесь — никогда.

Прижавшись лбом к холодному стеклу, она подумала: «Хорошо, что мы поехали на поезде». О том, чтобы сесть за руль, не могло быть и речи. При одной лишь мысли о том, что надо вставить ключ в зажигание, повернуть, нажать на педаль газа, ее начинало тошнить. Теперь автомобиль всегда будет ассоциироваться у нее с Фредериком и его гибелью.

Им не стоило туда ходить. Следовало послушаться мудрого полицейского, который по опыту знал, чем это кончается. Но они чувствовали, что должны пойти туда. Мари подспудно надеялась увидеть того Фредерика, которого они никогда не знали. Мужчину, переодетого женщиной. Но не сказала это Анне, произнеся только три слова: «Надо туда пойти».

Это было ошибкой. Теперь в ее памяти вместо живого Фредерика навсегда останется изувеченное тело в морге. Они увидели не Фредерика в шелковом платье, а чудовищное зрелище. Она снова искала ответы там, где их не было, как сказал бы Дэвид.

Tough luck. Горькая доля.

Дэвид. Уже скоро.

Только через несколько часов до них дошло, что надо сообщить о несчастье матери Фредерика. Анна позвонила ей из «Фристадена». Им показалось, что она ждала этого звонка. Закончив разговор, Анна пересказала Мари его содержание. Матери Фредерика уже сообщили о гибели сына. Похороны состоятся на деревенском кладбище через неделю. Разумеется, они могут приехать. Переночевать можно в ее доме.

— Она сказала, что у него не было друзей в деревне, — неожиданно произнесла Анна, прервав размышления подруги.

Мари вздрогнула. Как Анне удается читать ее мысли? Или они обе всегда думают об одном и том же? Прокручивают случившееся у себя в голове, пока кто-то не отважится произнести это вслух, как вот сейчас.

— Но он уехал из дома совсем юным. Сколько ему было?

— Не знаю. Может, восемнадцать. Мы так мало знаем о Фредерике. Надеюсь, его мать поможет нам понять, каким он был, — задумчиво произнесла Анна.

— Вряд ли. Мне казалось, что у них были очень непростые отношения.

— И все же мы ничего не знаем. Мы ничего не знали о Фредерике. Я буду винить себя за это до конца жизни.

— Мне кажется, Фредерик этого сам не хотел. Иначе он бы не…

Она чуть не произнесла это. «Не покончил с собой». Слова, которые запрещено было произносить. То, о чем они договорились молчать. По крайней мере пока.

Дни перед отъездом были напряженными. Каким-то чудом они успели закончить все, что планировали. Они решили, что Анна поговорит с Эльсой и Мартином. Мари сказала, что ей сложно будет сделать это. Анна не возражала.

— Весь дом набит чучелами животных, — сообщила она Мари.

— Ты не знала?

— Нет. Я впервые была внутри. Эльса приняла меня в кухне, но я видела их через дверь в гостиную. Птицы. Белки. Зайцы. Собака. Это омерзительно. Я не стала спрашивать, но по моему лицу видно было, что я об этом думаю. «Я их выброшу», — сказала Эльса. А я подумала: неудивительно, что ее муж коллекционировал трупы. То же самое он делал и с Эльсой, не в буквальном смысле, конечно. Мысленно убивал и делал из нее чучело. Всю свою жизнь она была ходячим трупом, набитым опилками, пока не освободилась.

— Но теперь она счастлива?

— Вроде бы да. И Мартин тоже. Хорошо, что я встретилась сразу с обоими. На два разговора у меня не хватило бы сил. Кстати, наверное, «счастливы» для них не самое удачное слово. Они очень расстроены… тем, что случилось с Фредериком. Они и представить не могли, что такое может случиться… и т. д. и т. п. Мартин сказал, что он вообще не верил, что кто-то из нас осуществит его желание. Но, может, ему просто стыдно. Эльса оказалась куда честнее.

— Ты спрашивала ее о том, что произошло той ночью… о женщине с подушкой…

— Да, я спросила. Она повторила, что видела в темноте женскую фигуру, но теперь ей кажется, что это был Фредерик в женском платье… Но никто ничего не заподозрил. Врачи констатировали естественную смерть… хотя недавно ей звонили и сказали, что хотели бы еще раз поговорить… Мартину Данелиусу тоже звонили из больницы, где лежала его жена…

— О чем с ними хотят поговорить? Я думала, эта страница уже перевернута…

— Я молюсь об этом каждый вечер. Чтобы ничего не обнаружили… и не выспрашивали у Эльсы и Мартина подробности… Они пожилые люди и не выдержат, если на них надавить. И если они упомянут про нас…

— То Фредерика обвинят в двух убийствах. После его смерти…