Книга Мечт@ - В. Виджани

Пробурчав что-то еще, он направился в глубь галереи. Я безучастно поплелась за ним. Бородач открыл старую массивную дверь и нерешительно спросил:

— Вам понравились мои «Врата»?

— Врата?

— Ну да! Я переписывал эти работы несколько раз. — Он заговорил быстро, словно боясь упустить какие-то важные детали в своей истории: — В первом варианте сделал жанровую картину, но все было не то… Не было целостности. А потом решил закончить и остановился на диптихе. Две противоположности в одном пространстве. Так ведь бывает, чтобы в одном характере сразу два?..

— Романтик и Прагматик, не так ли? — перебила я.

Он удивленно кивнул.

Оттолкнув его, я выскочила в ночь, чувствуя себя мертвой.

ГЛАВА 29

Саспенс

Метро. Платформа. Хмурое ожидание поезда. Пара попрошаек. Рельсы, уходящие в черноту тоннеля. Спрыгнуть? Лечь и замереть. Лучше самой… или ждать, когда тебя толкнут? Ведь может так случиться, что толкнут? Может, еще как может! Этот или тот? Нет… нет, конечно же нет! Та черноволосая женщина, похожая на мою Ведьму.

Она неспешно прогуливается по платформе. Примеривается? Женщина оборачивается, усмехаясь своим мыслям. Наши глаза встречаются. В моих — вопрос. В ее — любопытство. Лицо женщины бледнеет, покрываясь мелкими капельками пота. Она передергивает плечами и, вероятно, принимает решение. Ее походка становится уверенной. Она движется прямо на меня, ни на секунду не выпуская из поля зрения. Остается совсем немного, несколько шагов… Влетая в ее зрачок, я превращаюсь в ничтожно малую субстанцию, сжимаюсь до абсурдно ничтожной величины. Еще мгновение, и… гремящая голубая змея оглушает платформу дробным ритмом поезда, похожего на кузнечика. Тяжело дыша, прижимаюсь к прохладной мраморной колонне. Та женщина, которая хотела меня… толкнуть, почему-то пропускает этот поезд. Она поглядывает на часы, прогуливаясь по «смертельной» платформе.

В голову лезет детский сон, повторявшийся настолько часто, что я помню его и по сей день: узкая платформа, два поезда, летящие навстречу друг другу, и я между ними. Специфический запах. Возбуждение от близости смерти. Последняя мысль: «Не смотри под колеса!» Пробуждение. Мокрая от слез наволочка. Бабушкины руки и шепот: «Это всего лишь сон, детка. Я с тобой. Спи, спи!» Большая, мягкая бабушка забирает меня к себе. Я засыпаю под шепот ее молитвы какому-то Николаю. Она ему верит, значит, и я верю. Он сильный и спасет в следующий раз. Он обязательно остановит проклятые поезда. Или хотя бы один из них. Бабушки давно нет. И я совсем одна на платформе.

Захожу за желтую полосу и, раскачиваясь на грани, жду следующей змеи. Мне становится смешно, и все приобретает другой смысл. Интересно, что сказала бы Ведьма?.. Оглядываюсь. Ее нет. Я обманула ее. И пусть мой обман послужит ей уроком — слишком уж она самонадеянна. Вытягиваю шею и заглядываю в тоннель. Слабый луч света освещает грязные стены в запутанных проводах. Свет становится ярче. Сейчас или…

Чья-то рука хватает меня за локоть.

— Никогда не стойте так близко к краю, — укоряет незнакомка.

— Что? — пугаюсь я.

— Ничего, — усмехается странная женщина. — «Край» — «рай»? М-м-м? Как вам? Хотя, согласна, примитивная рифма. Неэстетичная.

— Какая рифма? Вы о чем?

— О сущих пустяках.

Она успевает забежать в вагон, двери с шумом захлопываются, и поезд уезжает. Нет уж, увольте — валяться на рельсах, превратившись в скользкую липкую кашу. Представив постное лицо санитара какого-нибудь морга, я помчалась к эскалатору. От отвращения затошнило. Смерть должна быть эстетичной. И я не могу, вернее, не имею права вот так просто уйти. У меня тут остались кое-какие дела. Прежде всего нужно позвонить Алмазову по одному пренеприятному дельцу. Я давно хотела это сделать, но малодушно оттягивала на «потом».

— Здравствуй, Авдей! — нехорошо улыбаюсь в трубку.

— Чем порадуешь? — Он толстокож и поэтому не чувствует подвоха.

— Странный вопрос, — замечаю я, — это ты меня должен порадовать.

Мой агент тушуется и пытается перевести разговор на другую тему:

— Ева, я тут подумал… у меня есть несколько предложений…

— Я, кажется, задала вопрос, Авдей, и жду ответа.

— Эээ… тут я тебе задолжал, — наконец выдавливает он. — Готов встретиться и рассчитаться.

— Вот как? — ухмыляюсь я, беря тон Ведьмы. — А я решила разорвать наше соглашение.

— Не понял?

Ах, как бы сейчас смеялась моя Маргарита!

— Тебе нужно сосредоточиться и постараться вникнуть в следующее: Авдей Алмазов больше не является доверенным лицом Дарецкой Евы Юрьевны. — Сие официальное заявление впечатлило бы Марго особо.

— Но… — вякнула трубка.

— В компенсацию, — продолжила я, не сбавляя напора, — Авдей… забыла как тебя по батюшке… Алмазов получает гонорар в виде мусорного мешка, набитого полотнами вышеозначенной художницы.

— Леопольдович, — прошептала трубка севшим от изумления голосом.

— Такие вот дела, Леопольдыч.

— Ты с ума сошла!

— Возможно! — рассмеялась я. — Все возможно в моем королевстве. Получишь и распишешься. Ручку не забудь. Перьевую. Иначе договор аннулирую.

— Одуреть, — всхлипнул Авдей и, боясь спугнуть внезапно свалившуюся удачу, повесил трубку.

Это по живому резать тяжело, а мертвое не болит.

@

Подъезд. Лифт. Шахта. Спрыгнуть туда, распластаться внизу и ждать, пока кто-нибудь нажмет облезлую кнопку «Вызов».

Нет, это слишком по-голливудски. Я поморщилась и решила подняться по лестнице. Вспомнились винтовая лестница и рассыпающиеся ступеньки. Маргарита права — танцующая на острие виртуальности, чем не драйв? Последний этаж. Открытое окно рекреации. Широкий подоконник. Внизу асфальтовый пятачок с бабушками и малышами. Аккуратно поставить обувь под батарею отопления. Залезть на подоконник и… совершить хотя бы один поступок. Один! Нет, я не смогу. Там дети.

— Дети, — грустно отозвалось подъездное эхо.

Нельзя пугать детей. И потом крылья… У меня их нет больше.

Квартира. Бытовые электроприборы, духовка, массивная старинная люстра на крепком стальном крюке, целый ящик лекарств. Ножи, фен, ванная с горячей водой. Каждый предмет — это и есть «Выход».

Я села на кухне прямо в пальто, не разувшись. Бабушка была бы недовольна. Она бы не была довольна теперешней моей жизнью, с горечью подумала я.

Интересно, как ТАМ все устроено? Есть ли там замки на дверях? Зовут ли к вечернему чаю? Льют ли там серые осенние дожди? А может быть, они веселые и разноцветные? И солнце… Интересно, какое там солнце? Горячее и желтое или висит холодным белым диском?

А может, там ничего нет? Может быть, там сонная пустота? И только стайки наказанных ангелов бродят по узким душным коридорам… Их мятые, скомканные крылья волокутся следом тяжелым неотъемлемым грузом. Лица совсем стерты. А плечи сгорблены. Очень уставшие плечи. Потерянные, они блуждают в поисках выхода, которого заведомо нет!.. Они ищут этот несуществующий выход много лет. Казалось бы, они должны быть давно знакомы, но, сталкиваясь, не узнают друг друга. Иногда им кажется, что вот он, нашелся! На этот раз уж точно!.. Что вот теперь-то обязательно взлечу — и… вон отсюда… вон из серости и духоты! И каждый раз одно и то же… Кто-то должен показать им выход. Дверь с соответствующей табличкой. У меня крепнет уверенность, что это мое главное предназначение ТАМ.