Книга Тайны волков - Дороти Херст

Женщина начала переходить реку, ловко ступая по полузатопленным камням и удерживая равновесие при помощи палки и антилопьей шкуры. Тали, связанная с бабушкой, вынужденно следовала за ней. Ноги у девочки не доставали до камней, поэтому она с отчаянной решимостью цеплялась за бечевку. Сначала, пока было мелко, она держалась прямо, хотя и увязала в тине. Но когда вода стала глубже, Тали оставалось лишь барахтаться и ползти от камня к камню.

На полпути через реку она увидела мальчика, несколькими годами старше, который стоял рядом с ивой и крепко держал бечевку. Каждый раз, когда Тали падала, он тянул, чтобы ни она, ни бабушка не свалились в воду. После перехода, длившегося как будто целую ночь, Тали преодолела последние несколько шагов.

— Научись плавать, — произнесла старая криана. — Но смелости тебе хватает. По крайней мере начало положено.

Тали отогнала страх. Если бабушка считала ее смелой, она не собиралась трусить. Не говоря больше ни слова, старуха зашагала в заросли. С любопытством взглянув на мальчика, Тали пошла следом.

Через десять минут она уже сидела в жилище крианы, все еще дрожа, хотя старуха и дала ей огромную, теплую медвежью шкуру. Девочка проглотила травяное питье из выдолбленной тыквы и немедленно ожила. Интересно, что бабушка туда положила?

— Хорошо, — сказала женщина, когда Тали допила. — Теперь пойдем.

Они шли почти час, пока не оказались на плоской прогалине, окруженной камнями. Здесь были люди, которых Тали не знала. Они поприветствовали бабушку.

— Это и есть та девочка, Ниа? — нахмурившись, спросила незнакомая женщина. — Она слишком мала.

— Она вырастет, — возразила бабушка.

— К тому времени она разучится разговаривать с животными. Так было со всеми детьми, которых мы находили с тех пор, как умерла Карали.

Тали выпрямилась. Карали звали ее мать.

— Может быть, — невозмутимо ответила бабушка. — Мы не узнаем, пока она не вырастет.

— Она понимает волков-хранителей?

— Именно за этим мы сюда и пришли.

Другая женщина открыла рот и склонила голову набок, совсем как ворон, который посмеялся над Тали. Девочка захихикала.

— Они идут, — сказала женщина, похожая на хмурого ворона, и Тали удивилась, услышав в ее голосе смесь радостного волнения и страха. — Слишком поздно уводить девочку. Надейся, что они не голодны.

Женщина усмехнулась, глядя на Тали.

— Ты вкусная, малютка?

Ниали положила руку на макушку внучки.

— Все будет хорошо, — произнесла она. — Неужели ты думаешь, что я не способна отличить человека, у которого дар? Я ведь нашла тебя, Инала, хотя твои способности были надежно скрыты гордостью и глупостью.

Женщина собиралась возразить, но тут на прогалину вышли восемь огромных волков. Тали подавила вскрик и покрепче прижалась к бабушке.

Гигантские волки — почти вдвое больше обычных — уставились на Тали. Двое шагнули вперед, принюхиваясь к девочке. Тали подавила желание завизжать, убежать, оттолкнуть волка. Она стояла спокойно и позволила животным обнюхать себя.

Один из них издал какой-то звук — Тали могла поклясться, что это смех. Ниали внимательно слушала, потом обратилась к Тали.

— Яндру говорит, что ты ему нравишься, — объяснила она. — Он считает тебя достойной.

Люди и волки разговаривали несколько часов, ну или так решила Тали, потому что, на ее взгляд, волки просто фыркали и двигали мордами. Когда усталость взяла верх над страхом и любопытством, девочка заснула.

Она проснулась, окруженная мягкой волчьей шерстью. От волка пахло лесом и живой плотью, и Тали чувствовала себя в полной безопасности. Поначалу она ничего не видела, кроме шерсти и просветов розовой кожи. Повернувшись, Тали заметила бабушку, которая стояла с довольной улыбкой на лице.

— Что скажешь, Яндру? — спросила криана, обращаясь к горе шерсти, окружавшей Тали. Рокот в недрах волчьей груди походил на смех. Тали окончательно перестала бояться, когда Ниали извлекла внучку из волчьих объятий. Девочка так устала, что чуть не упала, но все-таки совладала с собой и, спотыкаясь, полная вопросов, зашагала вслед за бабушкой в пахнувшую волками ночь.

Я почувствовала толчок и услышала хлопанье крыльев. Я лежала рядом с Тали, слыша биение ее сердца и вдыхая знакомый запах. Тлитоо стоял в нескольких шагах и наблюдал за мной.

— Ты видела, волчица? Видела?

Мои мысли бешено неслись. Когда, будучи четырех лун от роду, я впервые увидела призрачную волчицу Лидду, то решила, что, наверное, сошла с ума. А теперь мне открылись мысли другого живого существа. Но я была не одна. Тлитоо тоже их видел.

— Как ты это делаешь? — спросила я. — У тебя получается только с людьми?

— Нет, — ответил он. — Не только.

Он перепрыгнул туда, где спал Аззуен, и с вызовом взглянул на меня.

— Я Нейякилакин, — каркнул он, — крылатый странник, первый на памяти всех живущих ныне воронов. Я соединяю миры. Вот для чего я появился на свет.

— Крылатый странник? — переспросила я.

И Лидда, и Ниали велели искать ответов у некоего странника. Когда я была щенком, а Тлитоо птенцом, он сказал, что послан мне.

Тлитоо посмотрел на меня и снова закаркал.

Крылатый странник летает

Между мирами и между мыслями.

Иначе Равновесие падет.

Я уставилась на него. Я знала Тлитоо почти всю жизнь, и он ничем не отличался от других воронов.

— Хочешь посмотреть, волчица, как бывает с другими, а не только с твоей девочкой? — спросил он привычным тоном. — Я могу!

Наблюдая за воспоминаниями Тали, я так устала, как будто охотилась три раза кряду. Веки опускались сами собой. И потом казалось нечестным влезать в мысли Аззуена без позволения. Я бы рассердилась, если бы кто-нибудь так поступил со мной. Но конечно, мне хотелось посмотреть.

Тлитоо сказал, что его дар важен для нашего общего дела. А Аззуен был моим лучшим другом. Наверное, он не стал бы возражать. Я встала и тихонько пошла туда, где спали бок о бок Брелан и Аззуен. Он слегка откатился от мальчика. Я осторожно легла рядом и прижалась к сородичу. Тлитоо немедленно вспрыгнул мне на спину. Запахи пропали, хлопающие крылья сначала подняли меня, потом бросили. На сей раз я приготовилась к падению, а поскольку видела все привычными глазами волка, то не ощутила ни тошноты, ни головокружения. Я почувствовала, что Аззуен задышал вровень со мной, его сердце билось спокойно. Когда я придвинулась ближе, он поерзал во сне и еще глубже погрузился в мир грез.

Аззуен помнил тот день, когда впервые открыл глаза. До тех пор в мире существовали только сладкая вкусная жидкость на языке, мягкое теплое тело рядом, тяжелый ровный стук и запах влажной земли. Были и еще какие-то извивающиеся тельца, которые порой отпихивали его от источника тепла и еды. Когда он открыл глаза, то увидел теплый мех и изгиб материнского живота. Впоследствии другие щенки говорили, что не помнили, как впервые открыли глаза. Они даже забыли, когда впервые услышали звук. Как будто у них отшибло память. Марра утверждала, что едва помнила тот день, когда впервые вылезла из логова, хотя для Аззуена он был наполнен множеством ощущений, которые проносились мимо носа, и множеством мыслей, которые роились в голове.