Книга Клевета на Победу. Как оболгали Красную Армию-освободительницу - Дмитрий Верхотуров

Однако железнодорожные служащие в Кёнигсберге не стали хранить тайну бегства партийных чиновников. Поползли слухи об эвакуации. В панике население бросилось на вокзал и пыталось сесть в поезда. Некоторым удалось выехать, но уже на следующий день советские войска блокировали сообщение, и часть поездов вернулась обратно в город.

В Торне – крупном городе на Висле к югу от Данцига эвакуация также не объявлялась. Партийные функционеры провозгласили, что победа Германии в войне неизбежна, после чего удрали из города. Торн был окружен 24 января 1945 года, и задача вывода оставшихся гражданских и войск легла на плечи генерал-лейтенанта Отто-Иоахима Людеке. 2-7 февраля 1945 года три колонны вышли из Торна и соединились с немецкими войсками. Однако этот марш привел к огромным потерям. Из 32 тысяч солдат и гражданских лиц дошли только около 19 тысяч человек[191].

Во многих случаях эвакуация проводилась очень поздно. К примеру, более чем миллионное население Бреслау начали эвакуировать по приказу гауляйтера Карла Ханке только с 20 января 1945 года, когда советские танки уже наступали по Силезии к Одеру. Эта эвакуация проводилась жестко, с полным пренебрежением к нуждам населения. Из северных и восточных окраин города, готовящегося к обороне, население выгоняли насильно. Железнодорожного транспорта не хватало, да и он был занят эвакуацией многочисленных учреждений, потому населению приказали построиться в колонны и идти пешком в Дрезден. Это был настоящий «марш смерти», множество беженцев: стариков, женщин и маленьких детей – замерзли насмерть.

Однако в Бреслау и после этого оставалось около 250 тысяч человек гражданского населения, и еще прибывали жители окрестных сельских районов. Им предстояло изведать жестокую осаду и штурм Бреслау, продолжавшиеся до 6 мая 1945 года. Часть беженцев из Бреслау, которая сумела добраться до Дрездена, погибла во время знаменитого налета американской авиации 13-14 февраля 1945 года.

Когда ревизионисты заводят речь о «зверствах Красной Армии» по отношению к мирному населению, они, по сути, пытаются оправдать нацистов, бросивших массы рядовых немцев на произвол судьбы и на убой, на гибель в боях, чтобы только удрать самим.

Todesmarsch

Тот же Йоахим Гофман в своей книге на нескольких десятках страниц убеждает читателя в «зверствах Красной Армии», опираясь на многословный пересказ кровожадных призывов Ильи Эренбурга. Что же, он прославился своей агитацией и своим лозунгом «Убей немца!». Вот из этого ревизионисты, все, как на подбор, делают вывод, что Красная Армия якобы ворвалась в Германию убивать всех немцев без разбора. Гофман лишь наиболее педантичный и многословный сторонник этого мифа.

Полное несоответствие этого обвинения действительности настолько очевидно, что даже опровергать его не нужно. Красная Армия, как говорил Сталин, воевала с гитлеровским режимом, а не с немецким народом. Этому есть множество подтверждений, некоторые из которых будут приведены ниже. Что же до призывов Эренбурга, то тут нужно отметить такое немаловажное обстоятельство. Вплоть до сентября 1944 года, а на других участках фронта и до марта 1945 года все немцы, которых могли встретить красноармейцы, были одеты в «фельдграу» – немецкую военную форму. Таким образом, для солдат и офицеров, вплоть до вступления на территорию Германии, понятие «немец» было равнозначно понятию «немецкий солдат», если не хуже: «эсэсовец» или «каратель». Это отождествление фронтовики принесли домой, и в русском языке даже появилось выражение «фрицы», обозначающее как раз немецких солдат Вермахта. Потому Эренбург вполне мог призывать «Убей немца!», и этот призыв войсками понимался правильно.

Но когда советские войска вступили на территорию Германии, тут же войскам было разъяснено, что цель войны состоит в свержении гитлеровского режима. В обращении к войскам Военного совета 1-го Белорусского фронта в связи со вступлением в Германию 22 апреля 1945 года говорилось: «Наш закон таков – воин Красной Армии никогда не уподобится фашистским людоедам, никогда не уронит достоинства советского гражданина»[192].

Однако зададимся вопросом: зачем ревизионистам, которые все до одного считают себя объективными историками и исследователями, прибегать к такому хлипкому и ненадежному аргументу, как ссылки на Эренбурга? Дело не только в том, что фактически подтвердить «зверства Красной Армии» весьма и весьма затруднительно, но и в том, что есть тема, которую эти самые ревизионисты очень не хотят обсуждать и от которой желают отвести внимание.

Название темы вынесено в название подраздела. Todesmarsch по-немецки означает «марш смерти». Это понятие используется главным образом применительно ко Второй мировой войне и обозначает принудительный пеший переход, во время которого погибает много людей от истощения, голода, жестокости конвоиров. Первыми такие марши организовали, по всей видимости, японцы: Батаанский марш смерти на Филиппинах в 1942 году и марши смерти на Борнео в 1945 году. Но немецкие «марши смерти» многократно превзошли все, что было до этого, и из немецкого языка пришло само название.

Перед наступлением Красной Армии нацисты выводили узников многочисленных концлагерей и пешком гнали их за десятки километров до другого лагеря. Конечно, для многих из них этот путь был не по силам, истощенные люди падали и умирали. Эсэсовцы добивали упавших, преследовали и убивали тех узников, кто пытался спастись, а также расстрелами подгоняли колонну. В начале 1945 года в немецких концлагерях содержалось 714,2 тысячи заключенных, примерно треть из которых, около 240 тысяч человек, погибли во время «маршей смерти». По неполным данным, нацисты организовали 52 таких марша.

Самые известные из них были связаны с эвакуацией самых крупных концлагерей. 18 января 1945 года 60 тысяч узников Освенцима выгнали из лагеря и погнали за 56 км в город Лослау (Водзислав-Шлёнски), на границе с Чехией, откуда их поездами вывезли в концлагеря в Германии. В ходе этого марша погибло около 15 тысяч узников. В среднем 267 человек на каждый километр. Как это еще назвать, как не Todesmarsch?

Мы уже упоминали в первой главе «марш смерти», начавшийся 31 января 1945 года из Кёнигсберга в Пальмникен, в котором из более чем 3 тысяч узников выжило лишь 15 человек. 25 марта 1945 года начался «марш смерти» из концлагеря Штуттгоф, к востоку от Данцига. Узников прогнали до берега Балтики, потом до Лауенбурга, к западу от Данцига, а затем вернули обратно в лагерь. Из 50 тысяч отправленных в «марш смерти» узников около 25 тысяч человек погибло и было расстреляно.

В самые последние дни войны эсэсовцы выгоняли в «марши смерти» узников концлагерей на территории Германии: 7 апреля – Бухенвальд, 21 апреля – Заксенхаузен, 26 апреля – Дахау. Это уже была не эвакуация, эвакуировать узников уже было некуда. Это было убийство ради убийства. Из концлагеря Заксенхаузен выгнали 68 тысяч узников, в том числе женщин и детей. На следующий день эсэсовцы стали убивать одного за другим, трупы лежали слева и справа от дороги, в придорожных кюветах. Специальные команды прочесывали кусты и леса вдоль дороги, чтобы найти и убить тех заключенных, кто сумел отстать от колонны и спрятаться. В этом «марше смерти» погибли 9,5-10 тысяч человек[193]. Потом узников освободила американская армия.