Книга Везде как дома. Как мы продали жилье, изменили свою жизнь и увидели мир - Линн Мартин

За те проведенные в Ирландии два года я завела несколько хороших друзей. Одна из подруг, Брук Бремнер, вырастила здесь детей, а потом вернулась в Штаты, но любовь к Ирландии оказалась сильнее. Теперь она и ее муж Дэвид Глюэк жили то в ирландском поселке Кенмэре, то в Чикаго. Сейчас они как раз возвращались в Чикаго и по пути останавливались в Дублине, и мы договорились встретиться. Было замечательно увидеть старых друзей после такой долгой разлуки! Вчетвером мы прошли пешком по местам Пасхального восстания 1916 года и Восстания 1921 года, которые были направлены на получение политической независимости Ирландии. Мы сходили на Ирландский театральный фестиваль и посмотрели пьесу «Городские новости» Эммы Донахью, чью книгу «Комната» мы все с удовольствием прочли. В Ирландии поэты, писатели, художники и композиторы имеют такую финансовую и эмоциональную поддержку, какой очень не хватает творческим людям в нашей стране. Здесь гонорары художников, композиторов и писателей освобождены от налогов. Богатая литературная и музыкальная история страны чувствуется во всем! Мы с Тимом посетили еще два представления в рамках фестиваля, и как же было здорово видеть полный зал и искренний интерес зрителей!

Мы остановились в Брее, потому что отсюда было легко добираться до города на поезде. А с центральной станции можно было без труда попасть практически в любую точку города. Мы отыскали парковку около станции в Брее и за двадцать минут добирались до Дублина. Поезд идет вдоль берега, и каждый раз мы видели что-то интересное: дом или башню, которых не замечали раньше, людей на пляже, шторм, движущийся с Ирландского моря в сторону Великобритании, облака, пламенеющие в свете заката. Всегда здесь что-то происходит! Нам очень нравилось ездить на поезде, и мне было приятно видеть, как Тим все больше влюбляется в эту страну.

Дублин – город древний, и хотя исторические памятники остались все теми же, я видела и серьезные перемены. К скромному зданию Национальной галереи Ирландии на Меррион-сквер пристроили огромный корпус, и теперь здесь размещалась коллекция искусства мирового класса. Прекрасно, что в период экономического роста страна делает такие инвестиции! И это было еще одним показателем того, с каким трепетом и уважением здесь относятся к искусству. Я гордилась Ирландией. На Графтон-стрит и прилегающих улицах по-прежнему располагались многочисленные магазины и музыкальные клубы, тут появилось несколько модных ресторанов и больших магазинов, какие мы видели в каждом европейском городе. Уличные музыканты (многие довольно высокого уровня) выступали здесь на каждом углу. В нижнем этаже Marks and Spencer мы обнаружили отличную кулинарию и нередко покупали здесь что-нибудь вкусное на ужин и бежали на поезд. Получалось, что мировой экономический кризис и упадок мощного в 1990-х «кельтского тигра»[14]не испортили этот город. Сейчас Дублин был даже более космополитическим, чем раньше.

Мы увиделись не только с Брук и Дэвидом, но и с другими моими старыми друзьями, благодаря которым снова почувствовали себя как дома. Да и новых друзей долго искать не пришлось: оказалось, что они живут прямо рядом с нами – в особняке «Старый Коннахт». Однажды мы возвращались домой из супермаркета и познакомились с Аланом Грейнджером. Он производил впечатление благородного британского джентльмена: аккуратная седая бородка, вязаный жилет. Мы вместе поднялись на лифте – оказалось, что он живет в соседней квартире. Мы договорились на днях встретиться.

Поставив пакеты на пол в прихожей, я сказала:

– Очень надеюсь, что жена Алана такая же милая, как и он сам. Было бы отлично поближе узнать соседей, да? Я уверена, что эта пара знает все и о жителях дома, и вообще об Ирландии!

На следующий день, когда Тим только устроился за своим рабочим столом и приготовился продолжать поиски по заданию Боба, я объявила:

– Знаешь, милый, сегодня такой хороший день, а на завтра обещают дождь и холод. Давай сегодня съездим в Ньюгрейндж. Я хочу, чтобы ты это увидел, а в дождь там паршиво.

Он усмехнулся:

– Не умеешь ты хитрить! Не хочешь работать над оглавлением, да? – Он сам очень серьезно относился к этой идее с книгой.

– Да работаю я, работаю, – соврала я. И в доказательство хлопнула себя по лбу: – Вот здесь работа не прерывается, и когда сяду писать, все быстро получится.

Я и правда очень надеялась, что моя невинная ложь окажется правдой.

– Ну ладно, поехали, конечно, но завтра ты честно будешь работать. Статья выходит в следующий понедельник – предложение издательствам должно быть готово.

Конечно же, дождь начался раньше, чем обещали, и Тиму снова пришлось прорываться через трафик и ползти по скользким проселочным дорогам. Вот, это – наказание мне за то, что я все откладываю! Пока мы преодолевали лужи, я рассказывала Тиму про Ньюгрейндж:

– Больше всего меня поражает то, что все это было построено в 3200 году до Рождества Христова как место для захоронений[15]. То есть это место старше Стоунхенджа и египетских пирамид. Когда приедем, увидишь, что там такой длинный коридор, прорытый через огромный поросший травой курган, и он выложен белыми камнями. Если смотреть на курган, то ни за что не догадаться, что внутри: снаружи все это выглядит как неудачно сложенный когда-нибудь в 1970-х камин. Но именно так люди неолита оформили внешнюю стену холма. Белые камни отвалились, а археологи нашли их вокруг кургана и поставили на место.

– Не знаю только, как ты пройдешь внутрь, – продолжала я. – Там довольно тесно и наверняка будет много людей.

Тим молча кивнул и резко свернул в сторону, чтобы объехать лужу.

Когда мы подъехали, человек двадцать ждали на холме, чуть выше того места, куда попадают солнечные лучи. 21 декабря, в день зимнего солнцестояния, солнце светит прямо в центр строения. За последние три тысячи лет орбита нашей планеты слегка изменилась, но солнце все еще приходит почти в центр. И каждый год в конце декабря несколько человек могут наблюдать это явление. Мы подождали, пока все пройдут, и Тим смог увидеть движение солнца, а потом мы двинулись по проходу наружу, под октябрьский дождь.

Когда мы вернулись, нас ждала у двери записка: «Пожалуйста, заходите к нам на коктейль в 6 вечера». И подпись: «Морин и Алан, ваши соседи».

Мы стали подбирать подходящую к случаю одежду. У Тима была старенькая черная рубашка (он ее носит почти каждый день), я надела длинный свитер и узкие брюки, а бутылка вина была моим главным аксессуаром.

Морин оказалась такой красавицей, что сразу было понятно: в молодости она была вообще неотразима. У нее был идеально уложенный пучок седых волос, в больших голубых глазах читались ум и какая-то хитринка. Мы все заговорили одновременно, остановившись прямо в коридоре, и наше оживленное общение не прерывалось все время, пока мы жили рядом.