Книга Место для битвы - Александр Мазин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Увидишь! – сказал он.
Духарев увидел.
Их было аж шестеро. Можно сказать, старые знакомые. Серега признал их, хотя на сей раз девицы были одеты. Те самые девицы, которым он отдал подшибленного печенега.
– Кушать хочешь, господин? – спросила рыженькая.
– Я поел.
– Ты полезай сюда,– рыженькая кивнула на бадью.– Мы те вина принесем. Иль ты вина не пьешь?
– Пью,– сказал Духарев, раздеваясь.
Все, кроме рыженькой, деликатно отвернулись.
– А то полезай со мной,– предложил Духарев, вспомнив родинку на ягодице.
– Ой-ой! – рыженькая засмеялась.– Я по жеребью третья.
– По какому жеребью? – удивился Духарев, с удовольствием погружаясь в теплую воду.
– А мы жеребий бросали,– пояснила рыженькая.– Кому первому с тобой быть. И первая – вот она, Вилька! – Рыженькая толкнула беленькую девчонку с курносым носиком.– Иди, Вилька! Муж тя зовет!
Невысокая худенькая Вилька стянула через голову юбку, рубаху и решительно полезла в бадью, наткнулась ножкой на то, что являлось исключительно мужской принадлежностью, ойкнула. Глаза у нее стали очень круглыми и очень глупыми, более того, она постаралась отодвинуться от Духарева подальше, что в тесноватой бадье было абсолютно невозможно.
– Я так понимаю, детка, что мужчин у тебя раньше не было? – осведомился Духарев.
Вилька так энергично замотала головой, что Серега обеспокоился: не оторвется ли? Больно шейка тоненькая.
– А ты уверена, что хочешь именно меня?
На этот раз последовали не менее энергичные кивки и попытка обнять Духарева… Но стараясь при этом не задеть, хм… некоторые отдельные части мужского организма.
– И что же, прямо здесь? – усмехнулся Сергей.
Новые кивки, но менее уверенные. Ну что за напасть такая! Сначала черт-те сколько болтаешься по степи в исключительно мужской компании, а потом вместо нормального полноценного траха – этакий, с позволения сказать, лягушонок.
Серега взял «лягушонка» за хрупкие бедрышки… И почувствовал себя Голиафом, по которому промахнулся будущий царь Давид. Вот он, Голиаф, ручищи-елдище-бородища – и субтильный мальчишка-подпасок, от чьей храбрости уже ничего не осталось. Поступить с таким по-мужски – сам себя потом уважать не будешь. А тут еще целая кодла «зрителей»!
– А ну вылазь! – скомандовал Духарев.
Малявка затрясла головой и вцепилась в Серегу изо всех сил. Даже руку поцарапала.
– Уймись,– фыркнул Духарев.– Просто поищем местечко поудобнее.
Они вылезли из бадьи. Остальные соплячки-«невесты» глазели на Серегу, как лошадники на перспективного жеребчика.
Две рыжие и три чернявые. Одна даже чем-то напоминала Серегину Сладу. Будь у Духарева возможность не обидно бортануть остальных, он ограничился бы именно ею. Ну, еще, может быть, первой бойкой рыжушкой… С другой стороны, если они здесь все сплошь девицы… А не слабо Сереге управиться аж с шестью девственницами? Вызов, однако! А если добавить к этому то, что Серега устал, как берсерк после драки, что на брюхе у него синячище с блюдце размером, что дергает в ушибленном непонятно когда колене, а ребра слева болят еще с позавчерашнего… И вместо приятного развлечения ему предстоит процедура массовой дефлорации… Никакого романтизма, одним словом.
Все это Серега думал, пока ковылял через двор, таща под мышкой тючок с одежкой и зброей и глядя на мокрую белую попку девушки Вильки.
Серега вошел в сени, и все шестеро «невест» ломанулись следом.
– Так! – сказал он, поворачиваясь и опуская тючок с имуществом на подвернушийся бочонок.– Общая команда: стой!
Девушки смущенно остановились, замерли у крыльца, преданно глядя снизу вверх. Очаровашки! Нет, ну какой все-таки у здешних характер отходчивый. Часа три назад печенежского ублюдка скопом гасили, хотя до этого вряд ли убивали кого-то крупнее петуха. И – как с куста! Стоят девчушки-лапушки, глазки сияют, губки – бантиками.
Духарев пошарил в свертке, извлек портки, натянул, завязал шнурок.
Вот так лучше. И аудитория не отвлекается на посторонние, преждевременно возбухшие предметы.
– Слушай приказ! – строго произнес Духарев, взирая на них с высоты крыльца и собственного роста.– Всем вымыться и надеть чистые рубахи!
Подумал немного и добавил:
– Принесите шкуру медвежью… Хотя откуда у вас тут медведи? Овечьих, только чистых, понятно?
Одна из девиц фыркнула, но Духарев поглядел на нее строго:
– Я вам не печенег, чтобы на бараньем дерьме спать, понятно? Масла греческого принесите, холстов чистых…– Обвел «невест» придирчивым взглядом: никто не усмехается? Вроде нет.
Что еще? По славянской традиции, бывало, молодоженам под окна жеребца с кобылой ставили. Для лучшей заводки. Может, порадовать Пепла? Нет, не стоит, пусть отдыхает. Он потом, после случки, дня два квелый.
– Цветов принесите свежих…– распорядился Серега.– И что-то, помню, о вине говорили? Тоже несите. Да побольше! Вопросы есть? Исполнять!
Девчушки сорвались с мест и умчались.
Серега спустился с крылечка. Солнце приятно грело влажную кожу. По двору бродили гуси и куры. На заборе, сложенном из серого известняка, сидел пестрый петух… А с площади тянуло гарью и горелым мясом погребального костра.
Серега вздохнул, наклонился, пощупал колено: болит, стервь!
За спиной у него гаденько захихикали.
Духарев мигом развернулся и обнаружил в сенях ветхую старушонку, идеально смотревшуюся бы в роли Бабы-Яги в каком-нибудь детском фильме времен прошлой Серегиной жизни. В этой жизни персонаж типа Бабы Яги в списках лесной нечисти тоже числился. Но имел совершенно другой имидж – этакого свирепого зомби.
– Ты откуда взялась? – недовольно спросил Духарев.
– Ить, живу я тут! – Бабка сошкандыбала с крыльца и оказалась ростом чуть повыше Серегиного колена.– А ты вишь каков, варяг! Не ведала!
– Чего не ведала? – удивился Духарев.
– Девок-то прогнал.
– Ну… Они еще вернутся, я думаю,– сказал Серега, поглядел в сени: интересно, кто там еще?
– А то ж! Ясно, вернутся! – подтвердила бабка.– Однак ты, варяг, не прост!
– Ты о чем, старая? – спросил Духарев.
А сам подумал: «Не дай Бог, окажется ведьма! Объявит меня кромешником и начнет клюкой своей махать!» – и на всякий случай отодвинулся.
– Да о том же! Я вашего брата-жеребца знаю! Увидал девку, завалил и ну пежить! Знаю-знаю! Саму тем потчевали. А такой великан, как ты, небось, все нутро прободит! Застоялась кровь-то?
