Книга Последний расчет - Хьелль Ола Даль

– Вы могли видеть его раньше – или потом.

– В тот день мы с ней только познакомились.

– Но плакат вы могли видеть уже потом, после той ночи.

– У нее есть родимое пятно.

Гунарстранна вздохнул.

– На внутренней стороне бедра, – продолжал Эйдесен.

– И родимое пятно вы тоже могли увидеть потом.

– Только если мы с ней потом встречались, а мы не встречались.

– Зачем мне лишняя головная боль? Неужели придется еще раз вызывать ее на допрос? – Гунарстранна встал. – Ваши увертки и ложь мешают мне вести следствие! – Он махнул рукой в сторону вещей Катрине: – Вы хотите, чтобы мы арестовали того, кто создал для нее эту, как вы выразились, эпитафию, или нет?

Эйдесен не ответил. Гунарстранна подошел к окну и заложил руки за спину.

– Только одно… – хрипло проговорил Эйдесен.

Гунарстранна разглядывал голубое небо. На западе над горами что-то летело – вроде бы планер. Он не отвечал и не поворачивался.

– У Катрине было бурное прошлое, – сказал Эйдесен. – Представьте, что вы общаетесь с девушкой, которая спала с кем попало!

Он замолчал. Гунарстранна не сразу отошел от окна и устремил на него пытливый взгляд.

– Что вы хотите этим сказать? – равнодушно спросил он.

– То, что должен… хотите верьте, хотите нет.

– Вы знаете всех мужчин, с которыми она спала?

– Никто из них меня не интересует.

– Катрине не упоминала при вас человека по имени Реймонд?

– По-моему, нет.

– Реймонд Скёу.

– Нет.

– Вы уверены?

– Я никогда раньше не слышал этого имени – ни от нее, ни от других.

– Что случилось в ту субботу? Когда вы встретились?

– Я уже был дома, когда она пришла. В тот день, в субботу, она работала.

– Вы были дома?

– С пятницы на субботу я ночевал у нее. Мы ходили в кино, смотрели нашумевший фильм. Мне очень понравилось. А вот ей, по-моему, не очень. Я даже удивился.

– Почему странно?

– Потому что обычно ей нравились такие фильмы – с погонями, крутыми героями, спецэффектами и так далее. Но в тот день она была какая-то рассеянная, какая-то…

– Отстраненная?

– Да, отстраненная. Потом мы вернулись в ее квартиру в Ховсетере. Было поздно, и мы легли спать. Я проснулся, когда она собиралась на работу… кажется, в четверть девятого. Бюро путешествий открывается в девять, и она ушла заранее, чтобы успеть к девяти.

Гунарстранна отошел от окна и сел в кресло напротив Эйдесена.

– А вы? – спросил он.

– У меня был выходной, поэтому я остался в постели. Немного поспал… Не помню, когда я встал, но была уже середина утра. Я сделал зарядку, добежал до Богстада и обратно, на обратном пути купил пару газет, прочел их и приготовил еду к ее возвращению.

– Когда она вернулась?

– После обеда… в половине третьего, может, в три.

– А потом?

– Мы поели. Она приняла душ и так далее. Я смотрел футбол по телевизору, «Мольде» против «Стабека»… матч закончился вничью, ноль – ноль.

– А что делала она?

Эйдесен пожал плечами:

– Не помню. Наверное, одевалась, примеряла разные вещи и так далее.

– Вещи?

– Да, она немного нервничала насчет того, что надеть в гости.

– А еще?

– Она говорила по телефону…

– Кому она звонила?

– Понятия не имею. Я смотрел футбол. Матч закончился около шести.

– Она по-прежнему казалась вам отстраненной?

– Немножко. И еще она нервничала. Она была отстраненной и нервничала.

Гунарстранна ждал.

– У меня сложилось впечатление, что она психует из-за званого ужина.

– Вы уверены?

– В каком смысле?

– Ну, она могла говорить о чем-то другом. Возможно, у нее что-то случилось на работе.

Эйдесен покачал головой.

– Значит, о работе она вам не рассказывала?

– Нет.

– Сколько она сделала звонков?

– Несколько… я не следил.

– Вы слышали, о чем она говорила?

– Нет. Она закрыла дверь. Телефон в холле, а трансляция футбольного матча – довольно шумная, поэтому она закрыла дверь.

– Откуда же вы знаете, что она сделала несколько звонков?

– Потому что она вешала трубку, ходила туда-сюда, садилась на диван, выходила и снова набирала номер.

– Сколько звонков она сделала?

– Понятия не имею.

– Больше двух?

– Да, наверное.

– Три? Четыре? Пять?

– Скорее всего, три или четыре.

– Вы не знаете, говорила ли она с Сигри Хёугом?

– Возможно, но она не сказала, с кем говорила.

– И вам не стало любопытно, кому она звонила?

Эйдесен поморщился и покачал головой.

– Знаете, это странно, – заметил инспектор. – То есть… большинство людей на вашем месте непременно поинтересовались бы, кому звонит их девушка.

– Я решил, что ей просто захотелось поболтать… девушки любят поболтать, посплетничать…

– Вы уверены, что она не пыталась в тот день рассказать вам что-то важное, чего вы тогда, возможно, не поняли?

– О чем это вы?

– Допустим, что-то случилось у нее на работе, и она хотела вам рассказать, но вы так увлеклись футболом по телевизору, что даже не поняли, что ей хочется рассказать вам что-то важное, поэтому…

– Нет, – решительно возразил Эйдесен. – Я бы почувствовал!

– Она была расстроена?

– Нервничала. Но это из-за того, что нас пригласили в гости. Она ужасно психовала и была на взводе.

– В чем проявлялось ее состояние?

– Она перемерила кучу одежды и еще была… ну… колючая.

– Колючая?

– Да, почти как при предменструальном синдроме. Цеплялась ко мне из-за любой мелочи.

– Из-за чего, например?

– Разозлилась, что я смотрю футбол, что я не сложил аккуратно газету, что мой спортивный костюм валяется в ванной на полу… все в таком роде.

– Значит, она была раздражительной?

– «Раздражительная» – это еще мягко сказано. «Колючая», так лучше.

– И все из-за вас?