Книга Как пережить кризис. Уроки Великой депрессии - Анатолий Уткин

Историк Эрик Лараби ставит во главу угла тот факт, что «понимание взаимосвязанности вещей, людей и процессов было для него не условием, а главенствующим принципом — и это позволило ему не только охватить проблемы, но и передать это всему населению страны… Осуществляя руководство, он заслужил благодарность своих соотечественников».

Был бы мир иным, если бы Рузвельт находился у власти еще несколько лет? Выступая в 1971 году, один из лидеров его «мозгового треста» Рекс Тагвел ответил: «Безусловно». «Если бы он прожил еще двенадцать лет, то был бы избран на пятый и шестой срок», он избавил бы страну от ошибок Трумэна и Эйзенхауэра. После его смерти мир «лишился разумного курса. Ему смерть не принесла несчастья, для оставшихся живыми — принесла». У ФДР были уникальные черты — только он мог создать государство, где происходит общий подъем уровня жизни. И только он смог бы наладить более правильный атомный мир, сделать ООН эффективным инструментом. Его наследники в Белом доме поневоле должны были отвечать на вопрос, «что теперь осталось делать?» До какой степени оставаться лояльным ФДР? Стиль президентства отныне был изменен, отныне владельца Белого дома нельзя было считать самым большим отшельником в стране. «Рузвельт, — пишет историк Хью Галлахер, — был главнокомандующим, экономистом, дипломатом, посредником, законодателем, отцом народа. Он внушил уверенность в час отчаяния. Он привел к победе после громких поражений. Все новости, все события отныне проистекали из Белого дома, фактически от самого президента. Этим президентом был Франклин Д. Рузвельт, и такова была его концепция президентства». Воспроизвести такое президентство не дано практически никому, «особенно в послеядерный, кибернетический, синергетический век». Английский историк Годфри Ходжсон приходит к выводу, что «Рузвельта нельзя упрекать за исключительные личные таланты, еще меньше — за перемены в последующих поколениях, в которых он никак не виноват… но Рузвельта почти можно упрекнуть за то, что его наследники не сумели оправдать слишком завышенных надежд, порожденных его талантом, его президентством». И до сих пор остро звучат слова великого президента, что «мерой здоровья общества является его отклик на беды самых нуждающихся» — критерий справедливого правления.

Шокированные финансовым кризисом, страшащиеся за безопасность своих банков и за свои связанные с рынком депозиты, ощущающие чувство обреченности, охватившее Вашингтон и американские средства массовой информации, люди вспоминают Рузвельта.

Когда 20 января 2009 года Барак Обама смотрел на лш<ующую толпу во время церемонии инаугурации, этот первый в истории США чернокожий президент неизбежно вспомнил главный лозунг своей избирательной кампании — «Перемены» — именно этот лозунг проложил ему дорогу в Белый дом. Он унаследовал дефицит бюджета в один триллион долларов. Успешность президентства Обамы определится тем, насколько успешно он справится с переменами, в которых нуждается страна, вступившая в самый обширный поеле 1929 года кризис. Снижение цен на нефть и резкий спад потребления в США должны ослабить американский дефицит в 2009 году. Финансовый кризис привел к оттоку капитала из растущих стран Востока. Вместо того, чтобы наращивать существующие резервы с целью не дать укепиться своим валютам, сегодня большинство этих стран продает долларовые запасы, чтобы воспрепятствовать девальвации национальной валюты. Лишь Китай и Саудовская Аравия все еще пополняют свои резервы.

Президент Обама надеется, что Америка Не повторит ошибок прошлого и способна избежать денежно-кредитного сжатия и дефляции. Джон Кейнс полагал, что сокращение потребления в период спада лишь продлевает спад. Президент Обама надеется на существенные контрциклические меры финансового регулирования. Сегодня США способны избежать банкротств системообразующих банков. Но для этого потребуются невероятные по масштабам инъекции государственных средств в банковскую систему.

На что полагается президент Обама?

Чтобы стать президентом, кандидат должен нанять группу высокопрофессиональных советников — это будет свидетельством того, что претендент «приобщен к основным тайнам», к секретам международных отношении. Происходит чрезвычайная концентрация власти в очень узком круге единомышленников. Плотно рядом мир денег. Заметьте, все американские министры финансов после ухода заняли самые высокие позиции в бизнесе. Бывший министр финансов Джон Сноу стал президентом фирмы «Серберус», бывший министр Пол О'Нил консультирует «Блэкстоун», бывший министр Лоуренс Саммерс — при Д.Е. Шоу, бывший министр Роверт Рубин — в «Ситигруп», бывший министр Николас Брейди — в собственной фирме «Дэрби Оверсиз Инвестмент».

«Голдмэн-Сакс» пригрел бывшего замгоссекрета-ря Роберта Хормеца, замминистра финансов Джона Роджерса, бывшего председателя «Нью-Йорк Фед» Джеральда Корригана. «Морган-Стэнли» принял к себе бывшего председателя Национального экономического совета, главу штата администрации Белого дома Эрскина Боулса. В «Ситибэнке» бывший глава ЦРУ Джон Дойч и министр финансов Роберт Рубин. В Американской международной группе бывший министр обороны Уильям Коэн, бывший посол в ООН Ричард Холбрук, бывший «энергетический царь» Фрэнк Зарб.

Удивительно ли то, что влияние Уолл-Стрит на политику США непропорционально велико? Отныне занятие почти любого важного поста требует массированного денежного вложения. Перед выборами американского президента, еще до «праймериз», в американских штатах в 2007 году состоялись «денежные праймериз», на которых отсеиваются небогатые претенденты, не имеющие денежных покровителей. Не будучи лично богатым, сенатор Барак Обама нашел умелого денежного покровителя — миллиардера Дэвида Геффена, который нажился на продаже музыки в Голливуде (музыкальный продюсер и хозяин фирмы «Геффен рекорде»). Геффен обеспечил необходимые для «праймериз» 100 млн долл., и Обама встал на тропу избирательной кампании. На этой тропе периодически появляются щедрые дарители, жаждущие разделить послевыборные важные посты или «теплые местечки», типа дипломатического представительства США в двухстах заграничных столицах. К примеру, в первом квартале 2007 года в числе доноров, пожертвовавших более 500 000 долл. на президентскую кампанию, были «Голдмэн Сакс», «Ситигруп», «ЮБС-Америкас», «Креди сюис», «Мерил-Линч», «Леман бра-зерс», «Биэр стиэрнс», «Фортрес инвестмен групп» и «САК Кэпитал».

За 400 лет освоения Америки две черты окрепли в качестве основ американизма: религиозная терпимость и этническое равенство. Америке повезло в том, что плеяда создателей государства была религиозно то-лерантна. Этому способствовало религиозное разнообразие. Новую Англию населяли преимущественно пуритане-конгрегационалисты; в Пенсильвании доми-нировали квакеры; в Нью-Йорке самой влиятельной была Голландская реформистская церковь; в Мэриленде было много католиков. А в Вирджинии, Джорджии и обеих Каролинах преобладала англиканская церковь. Прибывали германские пиетисты, шведские лютеране, французские гугеноты, пресвитериане из Ольстера. В американской конституции религия упоминается лишь один раз — она запрещает религиозные тесты при приеме на работу.

Подлинно революционным актом Соединенные Штаты в 1789 году приняли Акт о религиозной свободе (как до них сделали Британия и Голландская республика) — в стране не будет национальной церкви. В 1791 году Первая поправка к Конституции запретила конгрессу создавать национальную церковь. Более того, в 1807 году — в так называемом Триполитанском договоре говорилось: «Правительство Соединенных Штатов Америки ни в коей мере не основано на христианской религии. Оно не испытывает враждебность по отношению к мусульманам»[58]. С времен своего рождения религиозная свобода стала фундаментальным правом.