Книга Лезгинка по-русски - Сергей Самаров

– Это нереально, – возразил Занадворов. – Обход в пару километров – это раз. Кому захочется делать обход, когда есть более близкий путь? Кроме того, ночью на берег выходят в дозор местные жители. Взорвать их до того, как мы начнем действовать, – значит себя выдать. Это два… Вот возражения, которые позволяют Скрипачу не идти на береговую тропу. Есть несогласные с командиром?

Сергей Палыч Занадворов временами позволял себе советоваться с офицерами группы, прежде чем принять решение. Для простых армейских частей это было бы нонсенсом, но для отдельной офицерской группы такое совещание было в порядке вещей и никого не удивляло.

– Плохо, что береговая тропа вообще ниоткуда, кроме реки, не просматривается, – сказал старший лейтенант Шумаков. – Я бы ночью поглядывал в прицел – и вперед, и назад, и была бы информация… Но с берега тропу прикрывают скалы. Высокие. Тепловизор отсвета тел не уловит. Если только найти точку, откуда будет и лабораторию видно, и село, и смотреть в обе стороны… Коли из села народ куда-то двинет, все станет ясно…

– Точка есть, – майор Тихомиров ткнул пальцем в командирскую карту. – Правда, там проходит дорога, но замаскироваться всегда можно. Да и от лаборатории далековато. А снайпер будет нужен там…

– Ладно, разворачиваемся на сто восемьдесят. – Командир решил, что выносить окончательный вердикт рано. – Посмотрим лабораторию, потом подумаем и сообразим… Плохо, что мы не представляем мобилизационной способности села – как быстро они могут среагировать на близкий бой и обязательно ли среагируют. Может быть, вообще предпочтут в стороне оставаться и в чужие разборки не вмешиваться…

– Вот это едва ли. Это вообще не в характере чеченцев, – предположил Тихомиров. – Они тоже соображают, что американцы под боком не у кого-то, а у них. И в первую очередь подумают именно о соседях. И постараются обезопасить себя поддержкой американцев, а не тех, кто против них выступает. Вопрос почти политический, кроме того, национальный. Они считают эту местность своей зоной влияния. И, конечно, не очень довольны тем, что здесь обосновались американцы. Они могли бы себе позволить выступить против них, но не позволят этого другим. Такой народ, насколько я их понимаю.

– С этим, пожалуй, и я соглашусь, – почесав подбородок, сказал Занадворов. – Тем не менее решать что-то будем после осмотра лаборатории. Тихий, тебе сопровождать Скрипача. Пока светло, прикинь подходы!

– Кто же еще его будет сопровождать… – вздохнул майор. – Я это заранее знаю и потому уже все прикинул.

– Я тоже, – добавил капитан Захватов. – И подходы, и отходы. И даже вижу возможность устроить в скалах хороший завал. Правда, в бинокль много не увидишь, однако, кажется, можно… Если они пойдут через скалы, я смогу пару десятков человек там завалить.

– Оттуда, кстати, до дороги напрямую не пройти, – показал командир пальцем.

– Не пройти, – согласился Тихомиров. – Только через село. И еще вопрос, пойдут они к лаборатории или нет, если взорвутся в скалах. Обычно чеченцы своих не бросают. Я так думаю, что они начнут расчищать завал и вытаскивать тела. Вдруг да остался кто в живых…

– А в это время… – начал подсказывать Занадворов.

– А в это время взорвется второе взрывное устройство, – прочитал его мысли Захватов.

– Все правильно, – Тихомиров с тактикой диверсионной работы тоже был знаком не понаслышке. – Хорошо бы еще несколько автоматных очередей добавить или выстрел из «РПГ-7»! А второй выстрел направить куда-то в село. Уж это точно заставило бы их вернуться и занять круговую оборону.

– Будем думать, когда лабораторию осмотрим, – еще раз повторил подполковник.

2

В сторону лаборатории шли опять широко разведенной цепью, чтобы не привлечь к группе внимания со стороны. Одного человека, тем более в камуфлированном костюме, взгляд из общей картины, как правило, не выцепит, если только наблюдатель не находится в непосредственной близости или не пользуется оптическими приборами. Слишком незаметно движение маленькой фигурки. А вот плотную группу, даже если наблюдатель не смотрит непосредственно на нее, определит обязательно. Такой метод передвижения был давно опробован и часто применяем. При этом спецназовцы еще и осторожничали, старательно прячась за каждым подвернувшимся укрытием. Время года для проведения подобных операций, конечно, было выбрано не самое подходящее. Летом высокая трава давала бы прекрасное укрытие для каждого, умеющего прятаться. Сейчас же она на холмах полностью пожухла, уныло чернея самыми стойкими к ветрам отдельными стеблями. Но время спецназовцы выбирали не сами и ко времени года тоже необходимо было приспосабливаться, как привыкли они приспосабливаться ко всему другому. Хорошо еще, что снег не успел выпасть, иначе оставалось бы слишком много следов. Но и тогда операцию провести было бы возможным, используя, к примеру, лыжи и сжав до предела временной отрезок, в который предстояло бы работать.

Подполковник Занадворов, как и полагается командиру, шел в середине цепи и раздумывал как раз об этом. Зимние операции имеют свою специфику, но они, как правило, бывают более неожиданными и несравненно более стремительными. И часто завершаются внешне легким успехом как раз потому, что противник надеется на снежный покров, служащий естественной контрольно-следовой полосой, и не готовится к отражению атаки. Тем не менее Сергей Палыч все равно предпочел бы работу в прохладное предзимье, как сейчас, нежели по снежному насту. Там слишком много шансов дается случайности. А на случайность или удачу он полагаться не привык.

– Я – Тихий, – позвал с правого фланга майор Тихомиров. – Дворовой, звук какой-то со стороны дороги. Похоже, снова машина… Где-то за соседним холмом.

– Ложись! – дал команду Занадворов.

Группа словно растворилась на склоне холма. И все лежали молча, понимая, что любой разговор посредством «подснежника» дойдет до всех и помешает слушать тому, кто что-то слышит.

– Да, опять в лабораторию, – подтвердил Тихомиров свое предыдущее сообщение. – Сейчас покажется…

Занадворов поднял бинокль и навел его на тот участок дороги, где должна была появиться машина, которую уже слышал и подполковник. Вскоре появился автомобиль. Это была почти российская картина, вернее, еще советская, пришедшая с давних времен в современные дни. По дороге ехал традиционно зеленый «уазик»-«буханка» с красными крестами на белом фоне. Санитарная машина, точно такая же, какие все привыкли видеть в России, и странно было видеть ее здесь, в теперь уже чужой стране, в месте, где обосновались американцы. Не оккупировали, но осели прочно и желают свой статус упрочить, укоренить. И все это казалось даже каким-то оскорблением России.

Командиру невольно вспомнился разговор со знакомым грузином, состоявшийся несколько лет назад при непродолжительной встрече. Бесо, так звали знакомого, сказал:

– Вы, русские, нас все время в неблагодарности упрекаете. Вы нас когда-то и от турок, и от персов спасали… Да разве мы отрицаем? Спасли! Но сколько же можно об этом напоминать? Все в мире изменилось, а вы все еще напоминаете… Знаешь, есть такая быль. Спас один человек другого, тонущего в реке. Несколько лет прошло, а спаситель каждый раз при встрече тот случай вспоминает. А спасенному это так надоело, что он пошел и утопился…