Книга Большевики. 1917 - Антон Антонов-Овсеенко

Однако желание политических противников Ленина запятнать его репутацию было столь велико, что и такие очевидные вещи, как поездки других политических деятелей-эмигрантов тем же путём, через территорию Германии, всячески умалчивались, зато громко обсуждались любые аргументы и подробности, которые могли бы хоть косвенно подтвердить «преступные» сношения большевиков с германским генштабом. С этой целью использовались все, причём подчас очевидно негодные средства. Так, когда в июне 1917 г. (то есть ещё до начала главной антибольшевистской газетной кампании, старт которой был дан публикацией «Живого слова» от 5 июля) в Петроград приехал швейцарский социалист Роберт Гримм, в «Русском слове» от 3 июня 1917 г. была опубликована подборка материалов под общим заголовком «Агент Германии в Петрограде», в которой среди прочего сообщалось: «Швейцарский гражданин Роберт Гримм уже давно навлёк на себя подозрение как агент германского правительства… Ленину и его товарищам Гримм оказал не так давно большую услугу: он явился их ходатаем перед германским правительством, и именно он устроил пресловутую поездку Ленина и его товарищей через Германию в запломбированном вагоне. Гримм вместе с Лениным ехал через Германию, и, как затем утверждали наши большевики, только через его посредство они сносились с железнодорожной администрацией и с другими немцами при проезде через Германию».

Этому сообщению в подборке предшествовала публикация телеграммы, поступившей во Временное правительство «из источника, достоверность которого не может подлежать сомнению», адресованной посольству Швейцарии в Петрограде. Документ этот будто бы содержал «словесные» инструкции федерального советника Германии Гофмана Роберту Гримму касательно переговоров о заключении сепаратного мира между Россией и Германией. По сообщению «Русского слова», члены Временного правительства Церетели и Скобелев обратились за официальными разъяснениями по этому поводу к самому Роберту Гримму, который охарактеризовал содержание телеграммы «как попытку с германской стороны использовать мои политические выступления за восстановление международных социалистических связей и всеобщий мир в интересах германского правительства, его дипломатических планов и сепаратного мира, к которому она стремится. Такая попытка представляет собой грубый манёвр».

Между тем небезосновательные сомнения в достоверности самого текста телеграммы из Берлина в Петроград на имя Роберта Гримма вызывает тот факт, что документ этот был отправлен «От политического департамента [германского МИДа. — А. А.-О.] г. Одье в Петрограде» [??!! — А. А.-О.] из Берна 5 июня 1917 г., а публикация в «Русском слове» состоялась на два дня ранее — 3 июня. Но ни такие «нюансы», ни прямые заявления со стороны Роберта Гримма и самих большевиков — об отсутствии намерений содействовать сепаратному миру и вообще каким бы то ни было переговорам с Германией — не смущали инициаторов подобного рода публикаций: заметки с заголовками вроде «Гримм и загримированные» в течение длительного времени давали пищу для пересудов всем противникам большевиков. При поиске же источника этих публикаций, с учётом всего изложенного выше, трудностей возникать не должно: им был Керенский со товарищи.

Между тем многим видным российским политическим деятелям, возвращавшимся на родину из эмиграции или из ссылки, устраивали торжественные, с оркестром и почётным караулом, встречи на Финляндском вокзале в Петрограде. С особой торжественностью был встречен на вокзале и Ленин, о чём с подобающей случаю почтительностью сообщали «Известия» в номере от 5 апреля: «Совершенно неожиданно 3 апреля была получена… телеграмма, что из-за границы возвращается большая группа эмигрантов и среди них Н. Ленин (В. И. Ульянов). Это известие вызвало большое оживление среди социал-демократов… весть о приезде Ленина и других товарищей быстро разнеслась по Петрограду и всколыхнула множество организаций. Войсковые части, получившие об этом извещение, сейчас же дали наряды на откомандирование рот для почётного караула на Финляндский вокзал… Под знамёнами партии двинулся он по вокзалу, войска взяли на караул под звуки Марсельезы… Идя дальше по фронту войск, шпалерами стоящих на вокзале и державших „на караул“, проходя мимо рабочей милиции, Н. Ленин всюду был встречаем восторженно. В парадных комнатах вокзала его приветствовали депутации, в том числе председатель Исполнительного комитета Н. С. Чхеидзе… Громадные толпы, кричавшие „ура“, приветствовали прибывшего старого солдата революции». И никого в тот момент на вокзале не интересовал тот факт, что поезд с Лениным прибыл в Петроград через территорию Германии.

Столь же подробно «Известия» и другие газеты описывали не менее торжественно обставленные появления из эмиграции и меньшевика Плеханова, и прибытие из ссылки «бабушки русской революции» Брешко-Брешковской. Но первая страница номера «Известий», в котором столь красочно описан приезд Ленина, примечательна также публикацией обращения «В Исполнительный комитет Совета рабочих и солдатских депутатов» бывшего члена Госдумы А. Зурабова. В этом обращении раскрывается собственно основная причина того, почему правительства союзных с Россией Англии и Франции не пропускали через свои границы русских эмигрантов. «Живущих в Швейцарии политических эмигрантов не пропускает ни Франция, ни Англия на том основании, что они внесены в Международно-контрольные списки, — пишет в своём обращении в газету Зурабов. — Выяснилось, что министр иностранных дел г. Милюков в двух циркулярных телеграммах предписал, чтобы русские консулы не выдавали пропусков эмигрантам, внесённым в вышеупомянутые списки. На этом основании русские консулы чинят препятствия. Всякие попытки проехать через Францию и Англию остаются без результатов. В. Чернов был возвращён обратно с английской границы. Живущие во Франции эмигранты остаются в том же положении. Их телеграммы в Россию не доходят по назначению. Французская пресса („Petit Parisien“, „Temps“ и др.) требует не пропускать через Францию никого из эмигрантов, кроме тех, кто стоит на позиции Плеханова. Следует поэтому требовать, чтобы правительство настояло на том, чтобы союзные государства пропускали непосредственно эмигрантов. Второе: необходимо немедленное оглашение „сотрудников“ парижской охранки, с помощью которых были составлены чёрные списки. Бывший депутат Государственной думы А. Зурабов. Петроград, 4 апреля 1917 г.».

Даже и обратив внимание на наивное пожелание Зурабова о предании гласности списка «неугодных» сотрудников служб безопасности другого государства, основное внимание в его заявлении необходимо уделить главным источникам препятствий, которые чинились российским эмигрантам в Европе. Во-первых, это внутриполитическое препятствие в виде циркуляра министра Милюкова, который, вопреки своим прямым обязанностям, мешал эмигрантам вернуться на родину. Причём опровержений со стороны Милюкова в существовании такого циркуляра до сих пор не обнаружено (иначе о них непременно сообщали бы газеты), сам он в своих воспоминаниях, разумеется, не счёл нужным это упоминать, уповая, очевидно, на то, что публикация Зурабова в «Известиях» со временем забудется (так оно и произошло — на почти 100-летний период).

Во-вторых, столь же важным представляется и внешний источник препятствий — очевидный интерес союзных держав к тому, чтобы не пропускать в Россию тех эмигрантов, которые выступали против войны. Этот интерес подтверждает в том числе и относящаяся к рассматриваемому периоду переписка германских дипломатов. Так, в телеграмме заместителя статс-секретаря германского МИДа Бусше посланнику в Берне от 2 апреля 1917 г. прямо говорится: «Согласно полученной здесь информации желательно, чтобы проезд русских революционеров через Германию состоялся как можно скорее, так как Антанта уже начала работу против этого шага в Швейцарии. Поэтому я рекомендую в обсуждениях с представителями комитета действовать с максимально возможной скоростью»[94].