Книга Месть Мими Квин - Ширли Конран

На премьере в партере чередовались белые бабочки, крахмальные рубашки, обнаженные напудренные плечи, ряды жемчугов и тиары. Зрителей привлекал не только спектакль, но и сидящие в партере. И Физз честно призналась себе, снимая грим после спектакля, что партер интересовал их куда больше происходящего на сцене. На следующее утро у нее брали интервью, но уже не театральные критики, а журналисты.

Все еще уставшая после спектакля, она позавтракала с репортером из «Ивнинг ньюс» в пахучих носках, выпила кофе с язвительным, умным парнем из «Дейли глоб» и под конец побеседовала с пухлой, по-матерински милой женщиной из интеллектуальной и сволочной «Уикли ревю».

Сочувственно обсудив с Физз ее исполнение роли Норы, репортерша вдруг небрежно заметила:

– Разумеется, ваша собственная жизнь не похожа на жизнь Норы.

Физз изумилась:

– Что вы имеете в виду?

Очаровательная дама уточнила:

– Вы сами зарабатываете деньги. Не чувствует ли ваш муж себя униженным, ведь именно вы его содержите?

– Я этого не замечала. – Тон Физз стал ледяным.

– То есть ваш муж никогда вам не завидует, не дуется и не бывает агрессивным? – Голос женщины зазвучал резче. – Не ведет ли он себя в личной жизни как Отелло или Петруччио?

Физз неестественно рассмеялась:

– Господи, конечно, нет.

– Но ведь он не работает, верно? Это наверняка создает трудности в вашей семейной жизни.

– Вы ошибаетесь. Макс работает помощником режиссера у мистера Комиссаржевского в театре Барнса.

– Но это же не Друри-Лейн, вы согласны?

– Никто не учится играть в теннис на центральном корте Уимблдона, – резко ответила Физз. – Не могли бы мы поговорить о чем-нибудь другом, кроме моей личной жизни?

Женщина понимающе улыбнулась:

– Я полагаю, вас все спрашивали о том, каково это – добиться такого успеха в столь юном возрасте?

– Меня действительно об этом спрашивали. – Физз несколько расслабилась, успокоенная новой темой разговора.

– Ну, значит, я не буду повторяться. Еще один вопрос, – промурлыкала дама-журналист. – Эта вражда между вашей свекровью и О'Брайенами. На чьей вы стороне?

Физз рассмеялась серебристым смехом.

– Эту забытую историю раздувает пресса. Мы дома этого никогда не обсуждаем. – Она улыбнулась и встала. – Прошу меня извинить, но у меня еще одна встреча.

В следующую пятницу в «Уикли ревю» появились две статьи. Над ними разместились фотографии – угрюмый Макс и встревоженная Физз.

В первой статье под заголовком «Вражда Фэйнов» было совсем мало сказано о Физз в роли Норы, но зато подробно изложено все, что журналист смог раскопать о вендетте между Мими и Бетси.

Вторая статья, под заголовком «Кто здесь главный?», была не подписана.

«Фелисити Аллен, одна из немногих хорошо зарабатывающих британских женщин, наверное, сталкивается с другими проблемами… Дома блестящая королева сцены превращается в миссис Макс Фэйн. Или она этого не делает?

Фелисити Аллен, будучи не только красивой, но и умной, весело рассмеялась, уверяя что она «не носит брюки». Она отрицала тот факт, что слава и деньги сделали ее брак несчастным. «Я никогда не ущемляла мужского самолюбия Макса, – объяснила она. – Мой муж понимает, насколько важна для меня игра на сцене, но дома Макс становится главным».

Чувствует ли себя мистер Фэйн не в своей тарелке из-за того, что Фелисити добилась такого большого успеха? Нет, отвечает она. Называют ли Макса мистером Алленом? И если да, то обижает ли его это? Нет, отвечает Фелисити Аллен.

И хотя любящая свой дом Фелисити признает, что Макс предпочитает быть хозяином в доме, она клянется, что он никогда не ведет себя подобно Петруччио из «Укрощения строптивой». К счастью, мистер Аллен – ох, простите, мистер Фэйн – никогда не прибегает к физическому насилию, хотя Фелисити известно о том, что другие, менее удачливые жены расплачиваются синяками за свою независимость».

Макс прочитал обе статьи и отпихнул в сторону яичницу с беконом и красный как рак взглянул на Фелисити:

– Физз, ты что, в самом деле сказала, что дома я веду себя, как Петруччио?

– Разумеется, нет, дорогой. И эта умная сучка ничего подобного и не пишет. Она просто использовала меня, чтобы озвучить собственные мысли. Не может же она, в самом деле, думать, что десять фунтов в неделю превращают меня в хорошо зарабатывающую женщину?

– Ага! Так, значит, о деньгах вы все-таки говорили! Как ты посмела обсуждать нашу личную жизнь с этой сволочной феминисткой-лесбиянкой?

– Сначала она переиначила мои слова, теперь ты перевираешь то, что она написала! – Был почти полдень, поэтому Физз отправилась к «Берторелли» и выпила чересчур много кьянти.

* * *

В тот же вечер Макс и Физз пошли в клуб «Пятьдесят на пятьдесят», где не нужно было переодеваться к ужину, в отличие от «Савоя». Здесь актеры расслаблялись за выпивкой, ели спагетти или омлет, говорили о пустяках с другими актерами и приходили в себя после спектакля. Когда вошли молодые Фэйны, раздался шепот, а какая-то девушка громко хихикнула:

– Смотрите, вон идут враждующие Фэйны!

Раздался веселый баритон:

– Йо-хо! Петруччио! – Все в ресторане дружески расхохотались. Макс, покраснев до корней волос, провел Физз к столику.

Статья сделала свое черное дело. Теперь Макса дразнили по всему Лондону.

Желая преодолеть появившуюся в их отношениях трещину, Физз ночью в кровати предложила:

– Почему бы нам не сыграть что-нибудь вдвоем? Ну, придумаем что-то сами. Мы могли бы выступить в небольшом театре. Ты не хотел бы стать моим режиссером в «Ромео и Джульетте»?

Удивленный и обрадованный, Макс сел и зажег лампу со своей стороны.

– А Лилиан позволит тебе?

– Я думаю, что смогу уговорить мисс Бейлис. Несколько спектаклей с благотворительной целью…

– Я узнаю, нельзя ли снять театр Барнса, – загорелся Макс. – Я поговорю с Комисом. – Он погасил свет и обнял Физз.

Понедельник, 23 сентября 1929 года

В гулком полумраке зрительного зала зрители, пришедшие на премьеру спектакля Макса, беззаботно перешептывались.

Стоя за кулисами, Макс подсматривал в щелочку, и ему от всей души хотелось быть таким же беззаботным и верить, что все пройдет без сучка без задоринки. Он больше нервничал, чем радовался, хотя внешне держал себя в руках. Макс надеялся, что не забыл ничего из того, чему Комис научил его.

Физз почувствовала знакомый блаженный ужас. По ее спине пробежали мурашки предвкушения. Физз не сомневалась, что, как только она окажется на сцене, то ощутит полный покой и удовлетворение. Как только зрители в зале поймут, что чувствует персонаж, сочувствие публики вернется к актеру. Физз скрестила пальцы на счастье.