Книга Тупой Амур - Арабелла Вейр
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– С тобой все в порядке? – неожиданно спросила Пенни.
– Да, извини. Я думала о том, что ты мне только что сказала. Мне очень жаль, что ты несчастна с Гаем. Но, знаешь, ты права. Я всегда немного завидовала тебе и твоей совершенной жизни.
– Моей «совершенной» жизни! Теперь ты знаешь правду. Еще одно доказательство того, что не все следует принимать за чистую монету, – устало улыбнувшись, сказала Пенни.
Хэт словно молнией пронзило – Сэм говорил те же самые слова. Он был прав насчет Пенни: она вовсе не хотела препятствовать Хэт вторгаться в ее «особый, совершенный мир», совсем наоборот – хотела помешать ей сделать ту же самую ошибку. Хэт охватили нежные чувства к сестре, и одновременно ею овладело непонятное смятение. Теперь она не была уверена, почему ей пришла в голову мысль о замужестве. А что, если Пенни права и все это время она стремилась к тому, что, по ее мнению, уже было у ее сестры? Теперь при мысли о том, что Джимми не придет, ее охватил еще больший страх. Она теряла спасительную нить, благодаря которой цеплялась за жизнь и которая удерживала ее все эти последние ужасные недели. Ее твердая как камень убежденность в том, что она хочет выйти за Джимми Мэка, ускользала от нее, и ей становилось не по себе.
– Чем это вы тут занимаетесь? – спросила Маргарет, входя в комнату в ту самую минуту, когда Хэт казалось, что у нее голова вот-вот лопнет от напряжения.
– Ничем, мамочка, просто две сестры поговорили по душам, прежде чем одна из них взойдет на Голгофу, – сказала Пенни.
Она поднялась и расправила свой изящный шелковый брючный костюм шоколадного цвета. Потом встала за спиной матери и подняла большой палец в знак солидарности.
Хэт какое-то время рассеянно смотрела на нее, потом взяла себя в руки.
– Нет, я знаю, что делаю, я знаю, что делаю, я знаю, что делаю, – твердо сказала она.
Пенни недоуменно и вместе с тем понимающе улыбнулась.
– Теперь уже слишком поздно не знать, ха-ха, – бросила Маргарет.
Боже мой, как она часто бывает права, подумала Хэт.
Прошло совсем немного времени, и Хэт, к собственному изумлению, оказалась готовой к выходу в своем свадебном наряде – белье, платье, накидке и туфлях. В руках у нее был прекрасный букет – розы, плющ и божественно пахнущие лилии, в длинных волосах – крошечная бутоньерка с этими же цветами. Пока мать крутилась вокруг нее и ощупывала каждый дюйм, Хэт чувствовала себя точно манекен в витрине.
Все смотрели на нее с восхищением.
– Дух захватывает, когда на тебя смотришь, – вздохнул Джерри.
– Хорошо, что нет фаты. К этому платью она бы не пошла, – невинно прощебетала Миш.
Маргарет одарила ее гневным взглядом.
– Ты – само совершенство, – тихо произнесла Пенни.
И она была права. Потому что в этом платье, с макияжем и цветами Хэт стала совсем похожей на нее и вместе с тем, как и должно быть, выглядела еще лучше.
Хэт смотрела на сестру со смешанным чувством. Она хотела, чтобы Пенни не позволила ей сделать самую большую ошибку в жизни и вместе с тем убедила ее, что все будет хорошо.
– Твой отец будет здесь с минуту на минуту. Он не опоздает, потому что я обещала ему снять с него шкуру! – добродушно сказала Маргарет, когда все собрались к отъезду. – Пора выходить, дорогая, иначе опоздаем. Увидимся на месте!
– Стойте! – неожиданно воскликнула Пенни. – Ничего не забыли?
Поскольку к свадьбе Хэт готовилась по книге, все было в порядке.
– Вроде бы нет, – сказала Хэт.
– Возьми это на счастье.
Пенни вынула из ушей пару изумрудных сережек и протянула младшей сестре. Хэт взяла их, с трудом сдерживая слезы.
– Удачи тебе, – прошептала Миш со значением, выходя из комнаты.
– Они мне понадобятся? – спросила Хэт.
– Неизвестно… – ответила Миш и вышла из квартиры.
В такой неопределенности, вероятно, не пребывала еще ни одна невеста на свете.
А вот и невеста
Хэт наклонила голову, чтобы не испортить прическу. Выйдя из машины, она подала руку отцу. Он улыбнулся ей так тепло и ласково, как никогда не улыбался. Хэт показалось, что глаза его повлажнели, но она не была в этом уверена. Сейчас она ни в чем не была уверена. Хэт никогда не баловалась наркотиками, но если бы кто-то сказал ей, что это и есть кайф, она бы спросила: а зачем это нужно?
Она стояла на тротуаре, держась за руку отца, и смотрела на шпиль церкви, который отбрасывал длинную пирамидальную тень на газон. Светило солнце, день был прекрасный, бодрящий, ясный. Именно в такой день Хэт и мечтала сыграть свою свадьбу. Адреналин, выворачивающий все внутренности наизнанку, страх, истерия, волнение, огромное сожаление, головокружение и разгулявшиеся нервы – все давало о себе знать. Каждое из чувств, казалось, вело жестокую борьбу за обладание ею. Наступил момент истины. Она знала, что единственное, что остается, это идти дальше, а там, чем бы все это ни кончилось, храбро встретить трудности. Ей хотелось то сжаться в комок и разрыдаться, то ринуться в церковь и закричать от радости. Наконец-то все кончается. У Хэт было такое ощущение, будто она выплыла из собственного тела и теперь смотрит на себя откуда-то сверху.
Полуобморочное состояние не помешало Хэт услышать голос отца:
– Дорогая, ты в порядке?
Она посмотрела на него и кивнула.
– Не надо себя мучить. Если не уверена, сейчас самое время сказать.
Хэт захотелось обнять его. Она знала, что он имеет в виду другое: вряд ли он подталкивает ее к бегству; если бы об этом узнала ее мать, она бы ему устроила. Однако Хэт отдала должное нетипичной для отца попытке истолковать ее чувства.
– Нет, папа, все хорошо. Сейчас или никогда, – услышала Хэт собственный голос.
Она понимала, что для того, кто не знает, что происходит, это звучит несколько странно, но была уверена, что он ее, в общем-то, и не слушает.
Хэт выставила вперед ногу в туфле из зеленой замши и схватила отца за руку с силой, с какой хватается человек, который учится ходить. Он придет. Он должен прийти. Он придет нараспев говорила Хэт про себя, когда они медленно шли по дорожке к церкви.
Войдя в вестибюль, Хэт остановилась. На какую-то долю секунды ей показалось, что она теряет сознание. У нее кружилась голова, и, чтобы не упасть, она еще крепче вцепилась в отца. Потом посмотрела вниз, глубоко вздохнула и вошла в церковь. Словно по сигналу, заиграли «Вокализ» Рахманинова, печальную лирическую пьесу, и восторг тотчас овладел ею. Ей показалась, что она птица, свободно парящая над облаками. Спустя несколько секунд она вернулась к реальности. Скамейки со стороны Джимми были пусты. На них не сидел ни один человек. Не было даже бродяги, который искал бы здесь укрытия. Джимми сказал своим друзьям и родственникам, что свадьба отменяется. Он не придет. Хэт показалось, что сейчас она рухнет от потрясения. И тем не менее она продолжала идти по проходу. Она посмотрела налево и увидела море лиц. На каждом было выражение озабоченности, смятения, непонимания – что происходит? Где жених? Хэт заставила себя посмотреть в сторону алтаря. Как она уже знала, Джимми Мэка там не было. На ступеньках стояла священнослужительница, лицом к собравшимся, с открытым молитвенником в руке. У нее был озадаченный вид. Она дала указание, чтобы заиграла музыка, поскольку викарий сообщил ей, что невеста ждет. В продолжение всех тех странностей, что предшествовали этой оригинальной свадьбе, она предположила, что жених войдет вместе с Хэт.