Книга Соблазн гнева - Татьяна Голубева

А он действительно не Михаил, а именно Миша, подумала тогда Марина, ему так больше подходит. И сказала:

– Теплое у вас имя.

– Вот как, теплое? – засмеялся бутафор. – А у вас имя изысканное, благородное.

– Ой, вот уж чего…

Марина умолкла на полуслове. Благородное? Смешно, честное слово. Благородная дева Марина пасет козу и рвет траву для кур. Ищет маслята под залитыми солнцем янтарными соснами…

Тряхнув головой, Марина вернулась к реальности. Что это на нее вдруг накатило? Глупо.

– Мне Ольга все твердит про вашу работу, – сказала она. – А я даже не знаю, что делают бутафоры, что значит это слово.

– О! – восхитился Михаил. – Вы, значит, далекий от театра человек.

– Это уж точно, – согласилась Марина. – От театра я далека. В детстве бывала несколько раз в «Зазеркалье» и в кукольном, и все.

– Тогда у вас впереди множество абсолютно новых радостей, – серьезно сказал Михаил. – А бутафоры занимаются всем на свете.

– Как это? – широко раскрыла глаза Марина.

– Давайте-ка вон там на кушетке сядем, я вам вкратце расскажу, – предложил Михаил.

Они устроились в углу, в стороне от интеллектуального сборища, и перед Мариной раскрылся фантастический мир бутафорского цеха…

Например, в какой-то момент на заднем плане сцены должен проплыть трехмачтовый корабль под всеми парусами. Кто построит этот корабль, да так, чтобы он выглядел совсем как настоящий? Бутафоры. Или у сказочного принца должен висеть на поясе старинный кинжал в ножнах, изукрашенных драгоценными камнями. Кто сотворит и кинжал, и ножны? Опять же бутафоры. А всякие там корзины с яблоками и виноградом, кувшины, сундуки, телеги… да мало ли вещей появляется на сцене во время спектакля! Кто их делает?

У Марины просто голова пошла кругом.

А Михаил по мере рассказа все больше увлекался, впадал в азарт. Он говорил о том, как соорудить венецианский фонарь, какой краской лучше всего покрасить картонную гондолу, а какой – металлические конструкции, как и чем заливается стекло, когда нужно имитировать средневековые витражи… Да, он по-настоящему любил свое дело. И отлично знал его.

Марина уже всей душой рвалась в бутафорские мастерские. Хотя бы для того, чтобы увидеть все собственными глазами.

Но вечер кончился – и Михаил исчез. Уже и март подходил к концу, по городу носился тревожный весенний ветер, будораживший ум и сердце, и солнце время от времени высовывало нос из-за тяжелых мокрых облаков, намекая, что уже скоро оно окончательно возьмет власть над миром… а бутафор так и не позвонил.

Марина, у которой началась весенняя бессонница, не находила себе места. Ну почему она не взяла у Миши телефон? Дура самоуверенная! Решила, что он обязательно поспешит позвонить сам, что, конечно же, в ближайшие дни пригласит ее в свой цех… а уже почти три недели прошло, и что? И ничего.

Марине даже с Ольгой не хотелось видеться в эти дни. Зато она почему-то, ни с того ни с сего, вспомнила, что у нее вообще-то есть двоюродный брат… То есть вроде бы и не брат, потому что он племянник Дикулова, но все равно бабушке-то он настоящий внук? Настоящий. Так почему же бабушка о нем никогда не упоминала? Как будто его и на свете не существует. Очень интересно.

Телефон Валентина Дикулова был у нее записан давным-давно, когда Марина еще училась в школе. Тогда отец… то есть Дикулов предложил ей позвонить двоюродному брату, познакомиться с ним. Но Валентин от встречи отказался наотрез, чем несказанно обидел Марину. И больше она о нем не думала, не желая признавать родню в таком отвратительном типе.

Зато теперь Марину разобрало любопытство.

Что-то тут было не так. За странным поведением родни явно скрывалась какая-то тайна. Ведь отец Валентина был младшим братом Дикулова, они вместе росли в совхозе, почти одновременно перебрались в Петербург, а потом младший из братьев почему-то умер. Марина не знала почему. Дикулов никогда не говорил об этом.

Может быть, в этом и разгадка?

Марина позвонила Валентину днем, но какая-то женщина (похоже, его мать) ответила, что Вали нет и скорее всего он вернется поздно. Марина позвонила в девять вечера – еще не пришел. Позвонила в десять – пока не вернулся. И только в двенадцатом часу ночи она услышала наконец в трубке голос музыканта.

– Алло, слушаю!

– Добрый вечер, – вежливо сказала Марина. – Это твоя двоюродная сестра.

– О! Чем обязан? – удивленно откликнулся Валентин.

Марина решила, что незачем разводить дешевую дипломатию, и брякнула прямо:

– Разговор есть, только не телефонный. О бабушке.

– О какой еще бабушке? – Музыкант, кажется, действительно не понял, о ком идет речь.

– То есть как о какой? – удивилась, в свою очередь, Марина. – О твоей, конечно. О Дикуловой Наталье Ивановне.

– С чего вдруг? Она же умерла.

Марина задохнулась от ужаса.

– Когда?!

– Давным-давно, – спокойно сказал Валентин. – А чего ты вдруг переполошилась?

У Марины отлегло от сердца. Вот оно что…

– Ты меня испугал. Я подумала, с ней что-то случилось. А насчет «давным-давно» позволь уточнить. Я была у нее осенью, и, представь, она прекрасно себя чувствовала.

– Как это… Не понимаю.

– Кто тебе сказал, что она умерла? – резко спросила Марина.

– Мама. А что?

– Давай завтра встретимся, хорошо? – предложила Марина. – Разберемся, откуда вся эта странная путаница.

Валентин явно заинтересовался действительно странным недоразумением. Кому пришло в голову похоронить живого человека?

– Давай. Но у меня утром репетиция, а вечером концерт. Только днем есть время.

– Мне все равно. Где тебе удобнее будет?

– На Восстания, кафе «Чайка». Знаешь?

– Нет, не знаю. Какой номер дома?

– Номер не помню, но это почти напротив метро. В два часа.

– Хорошо, я найду. Пока.

– Эй, погоди! – спохватился Валентин. – Я же не знаю, как ты выглядишь!

– Я очень рыжая, – усмехнулась Марина. – Ни с кем не спутаешь.

…Конечно, Марина снова не смогла заснуть в эту ночь. Она придумывала десятки объяснений тому, что Валентин считал бабушку давно умершей. Почему его мать солгала ему? Зачем ей это было нужно? Может быть, она до такой степени ненавидела свекровь? А может быть, завидовала тому, что бабуля любила Аннушку? Черт их разберет, что они не поделили… Тем более так давно. Может, музыкантова мамаша и сама уже забыла, с какой целью обманула сынка, да только поздно теперь признаваться во лжи? А может быть, она действительно считала, что бабули нет на этом свете? Но тогда кто-то должен был обмануть ее саму. Опять же – зачем?..