Книга Волчьи тропы - Андрей Фролов

Кто- то потом говорил, что это ирландец помог, призвав на помощь силы, которые когда-то оставил не по своей воле. Мол, милосерден и справедлив Распятый, чтобы не помочь детям своим, пусть даже заблудшим. Кто-то говорил иное, утверждая, что сам Всеотец остановил бой, воспользовавшись для того рунами и ближайшей силой. Кто-то верил в судьбу и Норн, кто-то в удачу и добрый случай… Неважно.

Но вот только тролли, единым кольцом смыкающиеся вокруг хирда, начали вдруг падать, гулко стукаясь простреленными черепами о мерзлую землю, а после викинги услышали и саму стрельбу. Еще через миг, когда покошенных огнем тварей стало уже не меньше двух-трех десятков, в орде вдруг что-то сломалось, как будто из единой сущности выдернули базовый стержень. Кольцо моментально распалось, наполняя воздух криками ужаса и боли, и бросилось растекаться в разные стороны, проносясь мимо северян, словно не замечая своих врагов вовсе. Тролли бросали оружие, удирая к ближайшим опушкам, а паника все продолжала расти в орде, превращая грозную еще недавно силу в пыль; хотя часть отродьев, подгоняемая вождями и крупными особями, все же сгрудилась в единую кучу и отошла к поселку, попрятавшись на улочках и в домах.

— Добивай! — в один голос негромко выдохнули Арнольв, Бьёрн и Атли, и раумы снова бросились в бой, догоняя всех, до кого могли дотянуться усталыми клинками. Словно обезумевшие, все, кто еще был в состоянии, метались по полю, отлавливая, сбивая в небольшие кучки и приканчивая ничего не соображающих от страха троллей. На замерзшую землю снова хлынула кровь.

Помощь не торопилась показаться. Она сначала вошла в деревню, выжигая последние очаги сопротивления, потом уничтожила раненых и неспособных спастись и лишь после этого, когда над восточным краем поляны показалось солнце, вышла к северянам.

Раумсдальцы сидели прямо на земле, всем хирдом, как и отступали. Покидав в одну кучу вещмешки и меховые одежды троллей, со всех сторон окруженные трупами, на совершенно открытой пашне ровно между тайгой и Тулинским, перетягивая раны и подставляя лица приближающемуся утру. В небе начали кружить черные силуэты воронов.

— Проклятье, мне опять разбили очки… — сказалБьёрн.

11

Они шли величественно и безупречно красиво, как всегда и появлялись, каждым шагом вселяя в сердца и души неверующих силу и мощь своего Бога.

Шеренга из девяти человек, одетых в блестящие белые одежды, сейчас заляпанные красными пятнами. Вооруженные, настороженно осматривающиеся по сторонам и все еще не выпускающие из рук дымящихся стволов. Шли неторопливо, позволяя спасенным северянам рассмотреть себя, хотя каждый из находящихся на поле раумов и так прекрасно знал этих людей. Миссионеры Братства.

Толстые, окованные железом сапоги с отворотами мерно печатали шаги, выдавая единый ритм. Раумсдальцы начали подниматься на ноги; израненные и усталые, они встретили подошедших Братьев стоя, лицом к лицу. Воители Миссии остановились напротив нестройной линии викингов, не дойдя шагов десять. Воины обменялись скупыми, но так много содержащими в себе кивками. Миссионеры с легким удивлением и уважением разглядывали северян, кровью смывших привычный лоск, и те не отводили глаз, встречая полные железа и веры взгляды спасителей.

Все члены Миссии, в отличие от одевающихся по собственному желанию жителей Ульвборга, были облачены в одинаковые длинные, ниже колен, накидки без рукавов, из-под которых выглядывали черные армейские комбинезоны. На груди напротив сердца каждая накидка несла крест красного и черного цветов, заключенный в круг из терновника. Снова, как и много раз до того, в битве или мире, две чуждые этим землям культуры рассматривали друг друга, не торопясь начинать разговор. Столь беззащитными раумы не были перед служителями Белого Бога, пожалуй, никогда…

На шеях Миссионеров, одинаково у всех, на стальных цепях висели тяжелые медальоны — искусно сделанное распятие все в том же терновом круге, множество распятий поменьше украшало пояса и на ремешках крепилось к автоматическим винтовкам, пулеметам и огнеметам Братьев. Каждый из воинов сжимал в свободной руке крохотные четки, набранные из белоснежных черепков и крестиков. Магазины оружия, рукояти пистолетов, патронные сумки и квадратные фляги, ножны широких ножей, наплечные нашивки, массивные перстни, серьги, поясные бляхи и железные браслеты на сильных запястьях — все в Миссии носило знак распятого Христа. Каждая висящая на поясе граната была перевязана белоснежной ленточкой со словами краткой молитвы о спасении души. Кожаные ремни оружия были покрыты узорами и письменами на латыни, а пояс каждого оттягивала тяжелая старая книга в потертом черном переплете, окованная в железо и привешенная на семь цепочек. То здесь, то там на блестящих полиэтиленовых туниках виднелись разводы свежей крови, а на огнемете Братства еще не был погашен зловещий багрово-синий язычок пламени.

На суровых обветренных лицах, покрытых черными татуировками со сценами из Писания, не читалось ровным счетом ничего, а холодный ветер сколько ни пытался, так и не мог разворошить коротких жестких волос послушников. Совершенно лысый Брат двухметрового роста, одно ухо которого было срезано пулей много зим назад, сделал шаг вперед, поднимая правую руку. На поясе его кроме стандартных атрибутов Миссии находились ритуальный кинжал и три стеклянные ладанки разного цвета.

Лицо его, как голову и шею, украшали цветные татуировки, превращая человека в покрытый мозаичными витражами собор. Левая щека — Божья Матерь с младенцем на руках, на правой — сияющие благодатью небеса, лоб и голова — снимаемый с креста Сын Бога. С акцентом, коверкая непривычную русскую речь, он сказал:

— Меня зовут Командор Питер Дорн, и кто-то из вас наверняка знает меня. Это мои Братья, послушники Миссии Христа. — Остальные Миссионеры, немного понимающие по-русски, слаженно склонили перед северянами головы в приветствии.

— Меня зовут Атли, я сын Асбьёрна из Раумсдаля и ярл Торбранда-конунга из Ульвборга, — он сделал шаг навстречу Командору, — это мой хирд, и я знаю тебя, Питер Дорн.

— Я тоже помню тебя, язычник, — кивнул Дорн, — возможно… кажется, мы пришли вовремя?

Северяне машинально осмотрели заваленное трупами поле, и на лицах некоторых появились вымученные улыбки. Послушники не изменились в лицах.

— Вчера вечером прибывшие из этого поселения местные люди сказали мне, что вы появились в этих землях, ожидая появления зеленокожих, — сказал Дорн, — и мы не могли оставить происходящее без своего вмешания… внимания.

— Я и мои люди б-благодарим тебя, Питер Дорн, и твоих Братьев за оказанную помощь, — склонил голову ярл.

— Благодари не меня, но моего Господа, язычник, и своего человека, не утратившего истинной веры! — В словах Дорна не слышалось злобы или обиды, но скорее сострадание, а остальные послушники перекрестились и прикоснулись губами к четкам. — Телепат Миссии принял вашу искреннюю молитву, вернувшуюся посланием от уст Господних, и мы были мгновенно сгруппирован-ны… скоординированны в данный сектор, — Командор прищурился, — хотя сказать по правду… по правде, подобного я не видел за все годы пребывания в сибирских Миссиях. — Он обвел рукой трупы троллей, и теперь пришла очередь северян прикасаться к оберегам.