Книга Безоглядная страсть - Марша Кэнхем

С тех пор как они расстались с Ангусом в Фалкирке, Энни ничего не знала о нем. Все, что ей оставалось, — это утешать себя тем, что ни об аресте, ни о казни по крайней мере вестей до нее не доходило. К тому же как мог бы Ангус известить ее о себе? Послать письмо в повстанческую армию, продиравшуюся между горных хребтов?

Впрочем, зная, что Энни направляется в Моу-Холл, туда бы он, пожалуй, мог написать… Эта мысль не покидала Энни, когда она подъезжала к дому, машинально пришпоривая коня, а затем ворвалась в дом, чуть не сорвав дверь с петель, но лишь затем, чтобы испытать горькое разочарование. Никаких писем, даже самой маленькой записки: жив, мол, и здоров…

Когда у ее дверей появился посланник от принца, возвестивший о том, что его высочество изволит пожаловать через пару часов, Энни, чтобы встретить его, выбрала голубое платье с пышными юбками и глубоким декольте. Когда она приветствовала его высочество на пороге своего дома, все окрестности уже были заполнены людьми, разбивавшими палатки. Макинтоши и Камероны заняли крутые берега озера Лох-Моу, Макдональды расположились с западной стороны дворца, Стюарты — с восточной, обеспечив таким образом новой резиденции Чарльза надежную защиту со всех сторон. Наконец появился сам принц в сопровождении любимой гончей — приветливого, жизнерадостного черно-белого кобелька.

— Cend mile failte, ваше высочество, — произнесла Энни традиционное приветствие, делая реверанс.

— Благодарю за гостеприимство, ma belle rebelle! — ответил Чарльз, держа перед ртом кружевной надушенный платок, что в последнее время вошло у него в привычку по двум причинам: постоянного насморка и запаха спиртного, к которому он в последнее время пристрастился. Щеки Чарльза горели нездоровым румянцем из-за лихорадки, контрастировавшим с его аристократически-бледным лицом. Облачен он был по погоде — в черные кожаные штаны и шерстяную куртку. Ботфорты принца были в дорожной грязи, запылившиеся светлые волосы намокли от снега.

— Ваша комната готова, ваше высочество, — сообщила Энни. — Вас также ожидает горячая ванна. Если желаете, мой слуга проводит вас и останется для дальнейших распоряжений.

— Благодарю, леди Энни. Не желаю быть обузой — все, что мне сейчас нужно, — это ванна и постель. — Чарльз сделал паузу, откашлявшись в платок. — Разве что, если можно, кружку горячего грога. И еще бифштекс или цыпленка, хорошо прожаренного, с луком и в винном соусе. Не откажусь также от чашки шоколада и от сигары.

— Я поговорю с кухаркой, ваше высочество. Если то, чего вы желаете, найдется в моем доме, — вы это получите.

Принц кивнул Харди, и тот повел его наверх, в приготовленную для него комнату. Вместе с его высочеством в дом Энни пожаловали и другие гости. Александр Камерон сначала было отверг приглашение Энни, но впоследствии был вынужден его принять, так как его жена, как ему показалось, страдала в последнее время от переутомления, и было бы неплохо хотя бы на какое-то время заменить для нее сырую, промерзшую палатку сухой, теплой постелью. Жена Маккейла, Дейдра, сопровождавшая леди Кэтрин, тоже с благодарностью приняла приглашение Энни.

Кэтрин Камерон оказалась хрупкой, миловидной блондинкой с белоснежной кожей, которую англичане так ценят в женщинах. Отец леди Кэтрин, сэр Алфред Эшбрук, был членом палаты лордов, вращавшихся в высших английских кругах, и, если верить слухам, для него было большим ударом, когда его дочь множеству блестящих и выгодных партий предпочла грубоватого рыжего шотландца, пусть даже главу клана. Огромная, не по размеру, мужская куртка и грубые шерстяные штаны, в которые сейчас была облачена леди Кэтрин, не могли испортить впечатление от ее эффектной внешности, и Энни даже в лучших своих шелках рядом с этой утонченной красавицей чувствовала себя мясистой деревенской бабой, которой явно не хватает изысканности манер и правильного произношения.

— Леди Кэтрин, — начала Энни, тщательно выговаривая слова, — миссис Маккейл, рада принимать вас в моем скромном жилище. Дрена проводит вас в ваши комнаты.

— Зовите меня просто Кэтрин, — дружелюбно улыбнулась красавица. — Я уже и сама успела отвыкнуть от того, что я — леди.

— Хорошо, тогда я — Энни. Отбросим формальности. Не возражаете?

— Ничуть. И сразу перейдем на ты. Разреши представить моего брата Дэмиена. Он хотел присоединиться к нам еще в Фалкирке, но не успел — мы уже снялись с лагеря.

Дэмиен был выше Кэтрин и темноволос, но в остальном поразительно похож на сестру — особенно той же располагающей к нему с первого взгляда улыбкой.

— Весьма наслышан о ва… о тебе, Энни. Ты, может быть, сама не знаешь, что слава твоя уже давно достигла Лондона. Рад наконец познакомиться.

Энни уже приготовилась было что-то ответить, как Кэтрин вдруг побледнела, схватилась за висок и рухнула бы на пол, если бы брат не поспешил ее подхватить.

— Что с ней? — Энни не на шутку перепугалась. — Она ранена?

— Слава Богу, нет, но очень устала. Шутка ли — несколько недель почти не слезала с седла! Удивительно, — Дэмиен прищелкнул языком, — как у нее еще не было выкидыша!

— Выкидыша? — Удивлению Энни не было предела. — Она ждет ребенка? Может быть, послать за доктором?

— Со мной все в порядке, — откликнулась Кэтрин, — просто немного закружилась голова… Дэмиен, отпусти меня, ради Бога!

— Ну уж нет! — безапелляционно заявил тот. — Где наша спальня, Энни?

— Следуй за мной.

Пройдя в спальню, они осторожно уложили несчастную женщину на кровать.

— Не опасно ли ей сейчас ездить верхом? — осторожно спросила Энни.

— Да я уже ей сто раз говорила, — откликнулась Дейдра, — как об стенку горох! Знал бы ее муж, он, конечно бы, не допустил… Но, боюсь, для этого ему пришлось бы привязывать эту красотку к дереву.

— Александр не знает, что его жена беременна? — удивилась Энни.

— Представь себе. У нее, видишь ли, не было времени сообщить ему об этом!

— Может быть, все-таки стоит врача…

— Не надо. — Кэтрин с трудом приподнялась на локтях. — Меня недавно смотрел брат Алекса, Арчибальд, он все-таки врач, и сказал, что со мной все в порядке, просто переутомилась. А Алексу скажу в ближайшее же время — теперь, когда чуть не полмира знает, нет смысла скрывать. Лучше ему услышать от меня, чем от каких-нибудь сплетников.

— Давно пора, — одобрила Дейдра. — А сейчас снимай-ка эти лохмотья, прими ванну и оденься поприличнее. Где кухня, Энни, я приготовлю ей бутерброд и чашку горячего чая…

— Дрена все сделает, только скажи ей. А я, с вашего позволения, пойду.

Улыбнувшись дамам и Дэмиену, Энни поспешила вниз — холл уже успел наполниться слугами, беспрестанно вносившими все новую и новую поклажу. Посреди холла Энни увидела Макгиливрея, бойко командовавшего слугами. Заметив знакомую фигуру в голубом, Джон обернулся, и это стоило ему небольшой травмы — один из слуг, волочивший какую-то доску, задел его голую лодыжку, и Джон запрыгал на одной ноге.