Книга Дважды благословенная - Ли Бристол
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Что с ним? — резко спросил он.
— Он скоро умрет, — устало прошептала Консуэло. Итан не отрывал от нее взгляда.
— У него рак желудка. Его уже смотрели и местные врачи, и врачи из Нового Орлеана, и все говорят, что надежды нет. Конец будет долгим и мучительным. Я помогаю, как только могу, — покосилась она на пузырек в руке, — но ему уже ничем не помочь. После каждого приступа он все ближе к смерти. Однажды такой приступ будет последним… Кэмп держится как может — он старик гордый, упрямый…
Лицо Итана словно окаменело от шока. Консуэло против своей воли сочувствовала ему.
— Виктория ничего не знает, — проговорила она. — Старик не хочет, чтобы она знала. Так что не говори ей ничего. Я, пожалуй, останусь с ним на ночь, а утром…
Итан вдруг вылетел из комнаты, хлопнув дверью так, что, казалось, дом не рассыпался лишь чудом. Он выскочил из дома, сам не зная, куда и зачем бежит, и остановился только у конюшни.
Итан прислонился к стене лбом. Ему хотелось выть по-волчьи, грызть зубами собственные кулаки.
— Черт! — шептал он в бессильной злобе. — Черт, черт, черт…
Десять лет! Десять лет ненависти, клятв, планов, поисков — того, что составляло для Итана смысл жизни, ради чего он отказался от карьеры, денег, дома, друзей, поставил себя вне закона… И все это в одночасье оказалось перечеркнутым безжалостной рукой судьбы.
Рушились не только его планы. Тори… Итан изломал и ее судьбу, ради своей цели вступив с ней в фиктивный брак. И дело было не только в том, что ему теперь не удастся осуществить свой план мести. За все эти десять лет Итан ни разу, пожалуй, не испытал сомнения в справедливости мести Кэмпу — но сейчас, когда все было почти кончено, собственный план вдруг показался Итану несправедливым и бессмысленным…
Итан прислонился к стене, глядя в ночное небо, на смеявшиеся над ним звезды… Все кончено… Старик умрет — но не по воле Итана, не от его пули или руки закона, которому Итан его предаст. Теперь Итана ничто здесь не держит. Он может уезжать отсюда прямо сейчас. Дорога свободна, охранники не станут задерживать своего управляющего…
Но Итан не двигался. Совесть его была чиста — он сделал все, что мог, для исполнения своего плана, роптать же на судьбу бессмысленно. Теперь он свободен — свободен от прошлого. Надо начинать новую жизнь…
Итан закрыл глаза, пытаясь понять, почему грудь его переполнена такой болью, тоской, одиночеством… Кэмп Мередит умрет — разве не этого он хотел? Да, не по воле Итана, но все равно можно считать, что старик наказан за все свои грехи. И все же Итан не чувствовал удовлетворения.
Сколько раз за то время, что он прожил на ранчо Кэмпа, ему представлялся случай всадить своему врагу пулю в голову и каждый раз Итан почему-то откладывал это… Да, он обещал Лону передать Кэмпа в руки закона — но, конечно, не собирался сдержать свое обещание, предпочитая самолично застрелить его. Так почему же он медлил, что его каждый раз останавливало?
Итан открыл глаза. Взгляд его упал на окно спальни Тори. Оно было темным.
Тори! Господи, она ведь ничего не знает! Не знает, что живет в настоящем осином гнезде, где преступник на преступнике, не знает, что ее отец умирает… Что станет с ней, когда Кэмп умрет?
«Да то же, — подумалось вдруг Итану, — что стало бы, если бы причиной его смерти стал я…»
Эта мысль, неожиданно пришедшая в голову Итана, вдруг помогла понять, почему он медлил нажать на курок и почему теперь не спешит уезжать…
Тори.
Осознание этого поразило Итана подобно ослепительной вспышке света посреди непроглядной тьмы. Итан снова закрыл глаза, пытаясь защититься от этого света, но он словно пронзал все его существо, причиняя нестерпимую боль.
«Прости меня, Тори! Ради Бога, прости — если можешь…»
Но что он мог теперь сделать? Ничто на свете уже не помогло бы ни Тори, ни ему. Уехать сегодня же, сейчас же, без оправданий, без объяснений! Это было бы с его стороны самым гуманным поступком по отношению к ней. Он и так причинил ей слишком много боли, а если она еще узнает, кто он, ради чего появился здесь, зачем вступил с ней в этот нелепый брак, ей будет в тысячу раз больнее. Да и сам Итан, останься он здесь, был бы обречен до конца дней терпеть ненависть Тори — вполне заслуженную и потому особенно невыносимую…
Все кончено. Он должен оставить Тори, чтобы не причинять ей новой боли.
Пора возвращаться домой.
Домой… Итан открыл глаза. Ответ пришел неожиданно, но казался единственно верным. Итан наконец понял, откуда это охватившее его чувство щемящей пустоты, понял, что продолжает держать его здесь, когда, казалось бы, для этого не осталось никаких причин…
Его дом теперь здесь. Здесь, с Тори, с законной женой.
— Господи, помоги! — прошептал Итан вслух, глядя в бескрайнее и бездонное звездное небо. — Я люблю ее!
Слова эти вырвались у Итана естественно, как дыхание, и он почувствовал, что черная бездна отчаяния, еще за минуту до того наполнявшая все его существо, сменилась неожиданным чувством облегчения, словно некий груз, давивший на Итана все эти годы, вдруг свалился с его плеч. Ответ показался Итану простым и мудрым. Конец сомнениям, конец поискам, конец спешке… Впервые за много лет мир стал для Итана простым, добрым и ясным.
Все кончено. И все только начинается…
Итан решительно зашагал к дому.
Расставшись с Итаном, Тори не могла избавиться от чувства тревоги. Она слышала, как он направился в кабинет отца, но чувствовала себя слишком уставшей и перенапрягшейся эмоционально, чтобы даже задаться вопросом, зачем. К тому времени, как Итан вышел из кабинета Кэмпа, Тори уже спала.
Сквозь сон она слышала, что в доме вдруг началось какое-то оживление, раздавались шаги, хлопанье дверей, голоса, но Тори уже привыкла, что подобное порой происходит в их доме, и это не разбудило ее. Разбудил ее, как ни странно, слабый скрип двери ее спальни.
Мгновенно проснувшись, Тори села в кровати. Лунный свет, проникавший сквозь шторы, был достаточно ярким, чтобы она смогла различить приближавшуюся к ней фигуру.
Итан.
С минуту он неподвижно стоял, глядя на нее. Пальцы Тори вцепились в одеяло, прикрывавшее ее грудь, сердце громко стучало.
Все так же не произнося ни слова, Итан начал медленно расстегивать свою рубашку. Словно в оцепенении, Тори вся сосредоточилась на движениях его пальцев. Ей казалось, что с каждой расстегнутой пуговицей сердце ее колотится все быстрее. Вынув рубашку из брюк, Итан выскользнул из нее, и рубашка упала на пол. В таинственном и призрачном лунном свете мускулы Итана казались еще рельефнее. Глаза его не отрывались от глаз Тори, словно их взгляды были незримо сцеплены.
Тори молча смотрела, как Итан медленно, деловито снимает ботинки. Руки его расстегнули ремень, затем так же спокойно перешли к пуговицам на брюках… Дрожь пробежала по всему телу Тори, хотя она сама не могла бы сказать, от страха или от возбуждения.
