Книга Без вуали - Кристина Кук

Он замер, прижимая ее к себе. Затем смахнул с ее щеки слезу.

– Прости меня. Я был не в состоянии контролировать…

Кончиками пальцев Джейн закрыла ему рот.

– Ш-ш-ш. Это слезы радости, Хейден.

Граф кивнул, затем улыбка озарила его лицо. Он начал двигаться. Сначала медленно и осторожно, затем ритмично, погружаясь в нее раз за разом. Джейн позволила себе двигаться вместе с ним. Блаженное ощущение внутри ее все росло, пока она не почувствовала, что сейчас закричит.

Вместо этого она выкрикнула его имя. Она повторяла его снова и снова, пока что-то внутри не разорвалось, превратившись в ослепительные вспышки восхитительного блаженства. Прежде чем она сумела прийти в себя от собственного освобождения, он откинул голову, у него вырвался первобытный стон, а его горячее семя пролилось в ней. Тяжело дыша, граф упал на нее. Их тела оставались сплетенными, пока он не откатился на свою сторону, увлекая ее за собой. Он прижался губами к ее шее, его дыхание было теплым и успокаивающим.

Джейн поняла, почему люди идут на такой огромный риск, чтобы обрести этот опыт. Все было великолепно.

– Моя дорогая, – сонно пробормотал Хейден у ее уха, зарывшись лицом в растрепанные пряди, когда она спала рядом с ним. Слушая ее ровное дыхание, он улыбнулся. Это было самым чувственным и радостным событием, которое он когда-либо испытывал. Никогда в жизни он не чувствовал такой усталости и удовлетворения.

Когда он погрузился в глубокий сон, на его губах играла легкая улыбка. Но навязчивый сон, который преследовал его уже многие недели, завладел его уснувшим сознанием, заставляя метаться в постели.

Он стоял в мрачной, слабо освещенной гостиной, оклеенной красными ворсистыми обоями с рисунком. Звуки рыданий, крики боли и страданий пронизывали тишину. Ему нужно было двигаться к темному углу. Он шел неохотно, словно на деревянных ногах, а со всех сторон к нему тянулись руки, пытаясь схватить его.

Он приближался все ближе к углу, где стоял тяжелый дубовый ящик. Гроб. «Нет!» – закричал он. Кровь заледенела у него в жилах.

«Открой крышку и посмотри! – прокричал кто-то у него за плечом. Горячее дыхание обожгло его шею. – Посмотри, что ты совершил». Он снова попытался закричать, но почувствовал, как удушающий страх сдавил ему горло, заставляя его задыхаться. По лицу у него струился пот, руки были липкими, когда он открыл крышку.

Ящик был выстлан сапфирно-голубым бархатом. Он сделал глубокий вдох, отказываясь взглянуть на бледное лицо. Наконец он поднял глаза и истошно закричал от боли, когда перед ним возникло лицо Джейн.

Хейден открыл глаза и моментально проснулся, сердце бешено колотилось в груди. Никогда раньше ему не доводилось видеть лицо в гробу. Он всегда просыпался с ощущением страха. Теперь же он понял, что означал этот сон. Это было предупреждением. Господи, он не мог любить ее. Неужели он ничего не вынес после того, что произошло с Мэдлин? Его ладони стали влажными от пота. Он заставил себя взглянуть на бледное лицо Джейн при свете луны.

Затем она пошевелилась. Он почти заплакал от облегчения, когда она закинула руку за голову. Неожиданно он почувствовал боль оттого, что может потерять ее.

Ее ресницы затрепетали, она открыла глаза.

– Хейден? – пробормотала она хрипловатым со сна голосом. Он обнял ее за талию, словно защищая от невидимой угрозы. Склонив к ней голову, он вдохнул аромат лаванды, исходящий от ее волос.

– Спи, моя дорогая. До восхода солнца еще далеко. У тебя достаточно времени, чтобы вернуться в свою комнату до того, как кто-то проснется. – С крайней неохотой он отпустил ее и встал. – Я должен пойти и посмотреть, как себя чувствует Мэдлин. – Он натянул через голову рубашку и надел брюки.

Джейн молча наблюдала за ним. Ее глаза все больше расширялись с каждой секундой, а нижняя губа дрожала. Она резко села, натянув на себя покрывало. На лице появился ужас.

– Господи, вы понимаете, что мы наделали? Какому риску подвергли себя? Что, если у нас будет ребенок?

– Будет ребенок? – Он торопливо застегнул рубашку, стараясь не показать, что у него дрожат руки. Черт побери, он даже не позволил себе задуматься над этим. Его беспокоило другое. Он крепко зажмурился, чтобы избавиться от ночного видения. Глубоко вздохнув, он снова открыл глаза. – Но вы говорили, что не можете иметь детей…

– Я уверена, что способна на это, – прервала его Джейн. Она была близка к истерике. – Я имела в виду, что не намерена заводить их. Разве вы не видите разницы?

– Нет, боюсь, что не вижу. Я человек чести, Джейн. – Он пробежал рукой по волосам. – Если мы зачали ребенка, я не брошу вас. – Он знал, что сможет обеспечить и Джейн, и ребенка, но не мог представить себе этого, потому что его подпись стояла на брачном контракте лорда Пембертона. Чернила еще не успели высохнуть. Он лучше нарушит обязательства жениться, но не бросит Джейн.

Она замотала головой:

– Не имеет никакого значения, покинете вы меня или нет. – Ее глаза метали стрелы, руки дрожали. Она была в ужасе, но не от мысли выйти замуж или родить незаконнорожденного ребенка. Это было что-то другое, что-то гораздо более страшное. Но что?

Он крепко сжал ее руки.

– Вы должны сказать, чего вы боитесь.

Ее губы снова задрожали. Он увидел, как ей было тяжело говорить.

– Если у меня родится ребенок, я сойду с ума! – выкрикнула она. – Как моя бабушка, как моя тетя Сьюзен. Я спячу, неужели вы не понимаете? – Ее лицо побледнело, глаза расширились. – Бабушку изолировали уже много лет назад. У нее по подбородку течет слюна, а глаза пусты. Тетя Сьюзен совершила самоубийство, выбросившись из окна. Вы не знали?

Он покачал головой, пораженный услышанным. Ему было известно, что эта смерть – несчастный случай.

– Почему вы думаете, что тоже будете страдать от этого недуга? И какое отношение ко всему этому имеют дети?

– Самое прямое. Вы видели, что случилось с Эмили после рождения Амелии? Ее настроение резко меняется от меланхолии до возбуждения.

– Но Эмили всегда была такой, – возразил граф. – Она всегда была неровной и переменчивой. И ничего более.

– Нет, состояние ухудшается после деторождения. – Она поднесла руку ко рту, затем уронила ее. – Эмили сказала, что Амелии будет лучше без нее, что она думала о том, как заставить Амелию навсегда перестать плакать. Она хотела, чтобы ее собственная дочь никогда не родилась.

Он покачал головой:

– Нет. Я не верю. Эмили не способна на такое.

– Это правда. Я никогда не осмелилась бы иметь собственного ребенка, потому что беспокоюсь, что внутри меня может что-то сломаться. И тогда я смогу причинить вред моей собственной плоти и крови. – Она зарыдала. – Эта мысль невыносима.

Он притянул ее к себе.

– Вы не должны считать себя такой. Вы никому не нанесете вреда. Я верю в это всем сердцем.