Книга История любви в истории Франции. Том 2. От Анны де Боже до Марии Туше - Ги Бретон

Но в глазах народа вопросы теологии имели второстепенное значение. Важнее всего было узнать, собирается ли духовенство по-прежнему нарушать обет целомудрия с прихожанками. Один из сторонников Реформы, ко всеобщему удовлетворению, вернул спор к его истоку. «Что касается священников, — заявил он, — я бы позволил им иметь жен, чтобы таким образом заставить отказаться от сожительниц; я бы позволил монахам иметь сожительниц, чтобы помешать первым быть мужьями всех жен, а вторым быть женами всех мужей».

Таким образом, вновь была поставлена главная проблема, и эта проблема, как и следовало ожидать, была сексуальной.

* * *

В 1525 году Лютер, которого лишили сана, встретил молоденькую монахиню по имени Катрин де Бора. Она была так хороша, что он тут же влюбился и, похитив, женился на чей.

Эта выходка удивила анти папистов, и кое-кто из них даже стал говорить, что веселый немецкий монах так ратует за отмену безбрачия священников, чтобы самому жить в безопасности со своей молодкой. Паписты, естественно, воспользовались этим и попытались дискредитировать Лютера, представляя его отпетым развратником.

Однако во Франции эта репутация никакого вреда ему не нанесла. Скорее наоборот. Очень многие католики начали с симпатией относиться к доктрине этого монаха, который, громя внебрачные связи священников, сам преспокойно наслаждался радостями семейной жизни.

Во времена, когда хорошим тоном считалось вести не особенно пристойную жизнь, всякое распутное деяние вызывало всеобщий энтузиазм. Поэтому похищение молодой монахини сделало Эрфуртского монаха чрезвычайно популярным.

Многие принцы и приближенные королевского, двора были в восторге от этого жизнелюба; который своим мужественным видом заметно превосходил, как говорили, епископа Блуа. А две знатнейшие дамы, пользовавшиеся особым расположением короля, Маргарита де Валуа, его сестра, и герцогиня Этампская, его любовница, без колебаний объявили, что они просто без ума от Лютера, несмотря на пытки, которым уже начали подвергать приверженцев «новатора». Очень скоро обе дамы принялись с усердием неофитов обращать короля в лютеранскую религию.

Дело в том, что на этот раз речь шла о подлинной религии. Этап яростных диатриб против внебрачного сожительства священнослужителей был пройден, и теперь реформаторы обрушились с присущей им нетерпимостью на догмы, на сами символы и на самые древние ритуалы христианской религии.

* * *

М-м д'Этамп убедила Франциска I отправиться в церковь Сент-Эсташ, чтобы послушать там проповедь лютеранина по имени Лекок. Предварительно фаворитка подсказала проповеднику несколько аргументов, способных породить сомнения в душе ее любовника. К сожалению, память подвела Лекока. Напрасно во время проповеди он пытался вспомнить выученные фразы и, разозлившись за это на самого себя, принялся стучать кулаками по кафедре и кричать: «Sursum corda! Sur-sum corda! <Горе серду (лат.).>»

Раздраженный этим, король поинтересовался, надо ли было его беспокоить ради того, чтобы выслушивать какого-то бесноватого, и удалился к себе.

Попытка провалилась.

Однако с вдохновением, отличающим прозелитов, Маргарита и м-м д'Этамп не признали своего поражения. Несколько недель спустя они пригласили к королю одного из своих друзей, некоего Ландри, слывшего известным богословом. Франциск I согласился его принять исключительно из уважения к своей любовнице. Нежно поглаживая изящную головку м-м д'Этамп, он слушал рассуждения Ландри о чистилище, о культе святых и о семичастной мессе. Потом он высказался по поводу услышанного, сделал несколько замечаний, и несчастный протестант, чьего богословия хватило лишь на то, чтобы блеснуть перед любовницей короля и еще несколькими дамами, «стал путаться в словах и плести такую несусветицу, что его вежливо выпроводили».

Через несколько дней, расстроенный беседой с Франциском I, этот протестант вернулся в католицизм.

Вторая неудавшаяся попытка обращения короля в лютеранство очень расстроила фаворитку. Отчаявшись, она решила использовать свое влияние, чтобы защищать лютеран от преследований и изо всех сил помогать распространению их доктрины.

Но тут ей пришлось лицом к лицу столкнуться со своей главной соперницей Дианой де Пуатье, которая принадлежала к партии католиков.

Таким образом, острота борьбы между сторонниками и противниками папы усиливалась благодаря вражде двух женщин.

Узнав, что герцогиня Этампская поддерживает протестантов <Их стали так называть с 1530 года, из-за аугсбургских «протестов», или «исповедей».>, Диана де Пуатье еще больше укрепилась в своей католической вере.

Не теряя времени, она вызвала к себе Великого Магистра Монморанси, чтобы убедить его в необходимости открыть королю глаза на опасность раскола, который может очень быстро разделить Францию и расшатать королевский трон.

Эти благородные чувства, довольно странные для вдовы Великого сенешаля, «которая не была замечена в особом пристрастии к религии», служили лишь прикрытием ловкому маневру. Ей хотелось, внушив Франциску I взгляд на лютеран как на опасных смутьянов и врагов короны, спровоцировать опалу м-м д'Этамп.

Монморанси отправился к королю, который выслушал его внимательно и даже пообещал серьезно обдумать эту важную проблему.

Тогда Великий Магистр проявил настойчивость:

— Этих еретиков следует сжечь на костре, — сказал он.

— Никогда, — кратко возразил Франциск I. И с этой стороны фиаско оказалось полным!

* * *

Само собой разумеется, фаворитка была предупреждена об этом демарше и легко догадалась не только о том, кто стоял за Монморанси, но и против кого направлена эта попытка. Придя в ярость, она решила отомстить, пустив по рукам несколько памфлетов на свою соперницу. С этой целью она обратилась к Клеману Маро, который всегда рад был укусить вдову Великого сенешаля, сбывшую для него вечным напоминанием о собственной любовной неудаче».

Дело в том, что несколько лет назад он ухаживал за Дианой, посылал ей пламенные стихи и приглашения на свидания при луне. Вдова графа де Брезе нимало не была этим оскорблена, скорее польщена.

Но однажды Маро, спустившись с небес на землю, дал понять, что, совершая прогулки по лунной дорожке, было бы неплохо остановиться и отдохнуть в удобной постели. И тогда Диана его выпроводила. С тех пор он ее ненавидел.

Так что герцогиня Этампская очень умело выбрала поэта.

Маро начал с того, что грубо оскорбил Диану, сравнив ее с развратной богиней. Дальше содержание памфлета передает Леньян: «Вселенная должна узнать о гнусностях высокомерной Луны и о бесстыдных дебошах Изабо. Оба имени были использованы поэтом в качестве оскорбительных псевдонимов и ни для кого не были секретом».

В ответ на это у любовницы дофина родилась гениальная идея: по ее словам, не может быть сомнений, что все эти оскорбления относятся к Босу.