Книга Китайская кукла - Наталья Александрова

Если мы не можем узнать, для чего злодею нужны эти куклы, то, может, стоит выяснить, откуда они вообще взялись? Когда-то давно их сделал в Китае очень искусный мастер. И они где-то хранились до того, как их пустили в дело, то есть начали дарить отчего-то русским людям. Значит, Надежда знает примерно о судьбе пяти кукол.

Путешественник Чибиков привез свою из Китая; писателю Скабичевскому подарил куклу его друг, тоже из Китая; как еще одна кукла оказалась у китайского же профессора, которого она встретила в музее кукол, Надежда выяснять не собиралась. Дело темное, и профессор какой-то странный, похоже, подсыпал в курильницу какой-то наркотик, и Надежде привиделись разные ужасы. Еще две куклы были подарены русским девушкам, Лизе и Марии, китайским же дипломатом Лао Мэнем. Так вот запросто раздаривал он дорогих кукол, как будто это коробки конфет или сувениры какие…

Надежда сорвалась с места и полетела в прихожую, где в ящике валялась та самая старая газета, в которую была завернута кукла Марии Ставрогиной. Вот она, страница из «Петербургских ведомостей»… Ага, китайский атташе по культуре гулял себе в Юсуповском саду, и на него напал неизвестный зверь… Летучая мышь, только очень большая, размером чуть ли не с птеродактиля.

Ну, это оставим на совести репортера. И тогда любили они приврать, чтобы подогреть интерес публики. А теперь главный вопрос: откуда у китайского дипломата взялись эти куклы? Зачем он потащил их с собой в Россию?

– А вот это, – сказала Надежда коту, который ел сухой корм с нескрываемым отвращением на морде, – это мы выясним. Причем не откладывая в долгий ящик. – И она набрала номер музея писателя Скабичевского.

Как Надежда и ожидала, трубку взяла Юля Полянская.

– А, это ты… – В голосе ее не было особой радости.

– Юлька, скажи, пожалуйста, ты знаешь, кто такой Лао Мэнь? – Надежда решила не тратить время, а сразу брать быка за рога.

– Вот что, Надежда, – после долгого молчания холодно проговорила Юлия, – если ты думаешь, что раз я в музее работаю…

– Юленька! – взмолилась Надежда. – Да я ничего такого не думаю!

– …то меня можно вслепую использовать.

– Да ничего я тебя не использую! – заорала Надежда. – Если не знаешь, так и скажи.

– Знаю, – теперь в голосе Юли звучало несомненное злорадство, – но не скажу.

– Вот как?

– Ага, пока ты не расскажешь, для чего тебе все это нужно.

– Расскажу! – тут же пообещала Надежда. – Расскажу потом все в подробностях, а пока можно я к тебе приеду? Чайку попьем, я пирожных куплю. Ты какие пирожные любишь?

– А я вообще сладкое не люблю, вот!

– Хорошо тебе… – вздохнула Надежда. – А что ты любишь?

– Я? Сыр французский люблю, знаешь, головка круглая, и такой специальной штукой из него розочки нарезают. Называется «голова монаха». И вот если его с кофе…

– Будет! – заорала Надежда. – Все тебе будет – и розочки, и кофе! Уже лечу!

Всего час ей понадобился на то, чтобы заскочить в магазин и добраться до музея.

– Надежда, ты просто метеор какой-то, – удивилась Юля, осторожно положив в рот сырную розочку. – Но должна тебе сказать, я про тебя кое-что знаю.

– И что же?

– А то, – Юля блеснула глазами, – что ты расследуешь всякие криминальные истории. Хобби у тебя такое, чтобы не скучать!

– И откуда же ты это узнала? – Надежда лихорадочно перебирала в голове знакомых, которые могли Юльке проболтаться.

Это могли быть только школьные друзья, других пересечений у них не было. Ну, за лучшую подругу Алку Тимофееву она ручается, Алка – кремень, не подведет.

– Надя, если я в музее сижу на грошовом окладе, это не значит, что я полная дура, – сказала Юля. – Я же все-таки научный работник. Исследователь. В общем, все я про тебя выяснила и не слишком много времени потратила. Как говорится, от труда сдохнет и рыбка из пруда.

«Плохо, – огорчилась Надежда, – этак каждый докопается, а там и до Саши дойдет. Ну, авось не скоро!»

– Ты молодец, – рассмеялась она. – А теперь давай про Лао Мэня, коротко, но подробно.

– Ладно, у меня тоже сегодня важная встреча, так что у нас меньше часа.

Юля отхлебнула кофе и заговорила «академическим» голосом:

– Лао Мэнь был китайским посланником, точнее, личным посланником госпожи Цы Си, что придавало ему даже больший вес, чем официальному послу императора…

– Какой госпожи? – переспросила Надежда. – Что еще за госпожа? Ты уж поясни мне, пожалуйста!

– В то время… в начале двадцатого века, – начала Юлия от печки, – в Китае правила престарелая вдовствующая императрица Цы Си из маньчжурской династии Цинь. Формально правителем государства считался ее сын Гуансюй, но мать железной рукой командовала безвольным, слабохарактерным императором и всей огромной страной, а потом вообще отстранила его от власти и объявила императором своего малолетнего внука Пу И.

– Про Пу И я слышала, – оживилась Надежда, – фильм такой был – «Последний император»…

– Не перебивай! – отмахнулась Юля. – Значит, весь императорский двор и вся страна плясали под дудку властной старухи, которую в глаза и за глаза величали Старой Буддой. Поэтому и в самом Китае, и в других странах знали, что возможность влиять на вдовствующую императрицу гораздо важнее, чем связи и влияние в официальных правительственных кругах. В это время в Китай начали активно проникать торговцы и миссионеры из развитых стран – европейцы, в особенности немцы, а также американцы и японцы. Народ охватили волнения: простолюдины считали, что иностранцы самим своим присутствием в древней империи разгневали Небо, оттого жизнь в стране стала хуже, земля приносит меньшие урожаи, люди болеют и умирают прежде срока. Особенный гнев китайцев вызывали христианские миссионеры и те китайцы, которые отошли от древних верований и перешли в христианство. Дело в том, что в Китае издавна сосуществовали три традиционные религии: конфуцианство, буддизм и даосизм. Приверженцы этих трех верований мирно уживались друг с другом, но новую религию – христианство – они приняли в штыки. По всей стране, как грибы после дождя, начали возникать подпольные союзы, которые называли себя ревнителями древней добродетели, по-китайски – ихэтуанями.

– Вот откуда ты все знаешь? – пробормотала Надежда. – Вроде бы специальность у тебя – русская литература, а вот поди ж ты… Умная какая ты у нас, Юлька…

– Не отвлекайся, Надежда, слушай внимательно. Движение ихэтуаней постепенно охватило всю огромную страну, в нем были уже сотни тысяч членов. Старая императрица решила поддержать повстанцев. Она подумала, что их руками сумеет приструнить зарвавшихся иностранцев, сумеет заставить их платить бо́льшие налоги в казну и класть больше денег в ее собственный карман. Или просто сумеет прогнать их из Китая и вернуть старые добрые времена, когда маньчжурские правители безраздельно правили огромным народом. Почувствовав поддержку власти, ихэтуани начали громить принадлежащие иностранцем дома и лавки, разрушать христианские церкви, убивать торговцев и миссионеров. Характерно, что первой жертвой восставших стал не европеец, а японец, сотрудник японского посольства, такой же, как сами повстанцы, представитель желтой расы: в глазах китайцев он вообще был не человек и ничем не отличался от европейцев, которых они называли красноволосыми дьяволами. Ихэтуани были в своей массе очень плохо вооружены или совсем не вооружены, основным их оружием были старинные китайские боевые искусства, которыми они владели в совершенстве. Поэтому европейцы назвали это восстание Боксерским, а самих повстанцев – боксерами. Вместе с восставшими против иностранцев по приказу императрицы выступили правительственные войска. Однако иностранцы не захотели покидать Китай без боя, они решили защитить свою собственность и свои интересы. Первыми ввели войска в Китай немцы и русские, позднее к ним присоединились американцы, англичане, французы и японцы. Вожди ихэтуаней убедили своих сторонников, что владеют могущественной магией, благодаря которой защитники древней добродетели неуязвимы для европейских пуль, – и ихэтуани бесстрашно бросались в бой на иностранных солдат, вооруженные только камнями, палками и восточными боевыми искусствами. Однако в первом же бою выяснилось, что древняя магия абсолютно бессильна против винтовок системы «Маузер», пулеметов «Максим» и даже простых трехлинейных винтовок, состоявших на вооружении русской армии. Несмотря на то что численность восставших более чем в сто раз превышала количество их противников, ихэтуани терпели одно сокрушительное поражение за другим, несли страшные потери и отступали перед войсками союзников. Вскоре часть ихэтуаней разбежалась по домам, а оставшиеся вместе с императорскими войсками отступили к Пекину. Союзная армия осадила древнюю императорскую столицу. Тут старая и хитрая императрица, которая всегда умела вовремя присоединиться к сильному и которая к тому же начала бояться слишком рьяных ихэтуаней, приняла сторону иностранцев и объявила повстанцев вне закона. Поскольку значительную часть иностранного контингента составляли русские войска, для императрицы важно было заручиться поддержкой России, и она послала в Петербург своего доверенного человека – того самого Лао Мэня, о котором мы говорим.