Книга Влечения - Юна-Мари Паркер

Дженни передала Ребекке колу и села, поджав под себя ноги, прямо на ковер, расшитый какой-то ее прабабкой и лежавший перед камином.

— Я хочу все в себе изменить, — честно призналась она и улыбнулась. — Внешность, работу, жизнь…

— Ого! Так что же стряслось?

Дженни поделилась с ней тем, что ей наговорил отец накануне ее отъезда из Нью-Йорка. И все события последних недель, добавила она, лишь утвердили ее в мысли о том, что пришло самое время начать жить самостоятельно.

— Сейчас это особенно важно и необходимо, — сказала она. — Ведь Саймон может и не поправиться окончательно, и тогда ему потребуется все внимание и поддержка со стороны мамы и папы.

Она говорила без горечи и обиды в голосе, но Ребекка чувствовала, что Дженни нелегко далось это понимание.

— Когда папа сказал, что я скучная и бесцветная… я внутренне была согласна с ним. — Она невесело улыбнулась. — Ирония судьбы заключается в том, что я сама терпеть не могу скучных людей. А папа еще добавил, что я многому могу научиться у вас. Знаете… я и тут с ним согласилась.

— Боже мой, Дженни! — смущенно проговорила Ребекка. — Вы себя недооцениваете. Я совершенно уверена, что дело не в вас лично, а в системе.

— Как это?

— Жизнь представителей высших классов протекает в Англии по давно заученному сценарию, не так ли? Закрытые частные гимназии и пансионы, надежно отрезанные от внешнего мира. Промывка мозгов с самого детства. Внедрение в сознание мысли о собственной исключительности и так далее. Запрет на контакты с «чернью». Простите, конечно, я не хочу вас обидеть, но…

— Нет-нет, вы абсолютно правы! Меня именно так и воспитывали. Плюс к этому мне еще внушали всегда, что я должна заниматься в жизни лишь строго определенным делом и выйти замуж за человека, отвечающего строго определенным требованиям.

— Вот видите… — Ребекка взглянула на нее с неподдельным сочувствием. — Создается такое впечатление, будто вся ваша жизнь и судьба расписаны еще до того, как вы начали жить, верно? Вас лишили выбора, и это ужасно. Хотя, что там греха таить, многие завидуют вашим сословным привилегиям, материальному благополучию и положению в обществе. Вы быстро ухватили суть вашей проблемы, и это, на мой взгляд, просто замечательно. Я знаю людей, которые, испытывая недовольство собой и своей жизнью, годами находятся в поиске причин этого, но воз и ныне там.

Дженни рассмеялась. Ей стало легче оттого, что она поделилась с посторонним человеком своими переживаниями.

— Теперь мне нужно задуматься о новой профессии. Я должна вырваться из этой среды, в которой увязла, как в болоте. И еще я хочу построить свою личную жизнь, средоточием которой до сих пор являлся мой папа. Я хочу стать независимой от него в этом смысле. И это, боюсь, будет самым трудным элементом моего преображения.

Ребекка подалась вперед и горячо заговорила:

— Нет, самый трудный шаг у вас уже позади. У вас достало смелости заглянуть в себя и честно признаться себе, в чем ваша проблема. Это уже полдела, Дженни. Внешность тоже важна, конечно. Она суть отражение внутреннего состояния человека.

Дженни улыбнулась.

— Знаете, мне так понравился мой визит в «Анни Рассел»! Даже не думала, что такая мелочь вроде бы способна настолько поднять настроение! Правда, с макияжем у меня пока проблемы, но ведь этому недолго научиться, да? — Она вновь прыснула, совсем как девочка. — Воображаю, что случится с мамой, когда она меня увидит!

— Мне пришла в голову великолепная идея! — воскликнула Ребекка. — В конце недели я вернусь из Парижа… Давайте сходим тогда в Гайд-парк? Я поснимаю вас там. Я хочу, чтобы вы взглянули на себя как бы со стороны и до конца осознали, какая вы хорошенькая!

— Ой! С удовольствием! Но мне неловко отнимать у вас время. Вам же нужно работать.

— Чепуха, мне самой хочется, — искренне ответила Ребекка.

Ужин был простой: готовый пирог с рыбой из «Маркса и Спенсера». Дженни планировала приготовить что-нибудь сама, но задержалась у парикмахера, и времени не осталось. К пирогу она купила фруктов и бутылку вина. Они ужинали за маленьким круглым столиком в углу комнаты, которая служила столовой, и непринужденно болтали, так, словно знали друг друга целую вечность.

— Да, я ведь еще не рассказала вам о зловещем сообщении, которое мне было оставлено по телефону в тот день, когда я приехала сюда! — заметила Ребекка, кладя на тарелку еще кусочек сыра.

Дженни по-детски приложила ладошку ко рту и широко раскрыла глаза.

— Я настолько увлеклась сегодня собственной персоной, что начисто забыла о ваших проблемах! Простите великодушно! Что за сообщение?

Ребекка, помнившая его наизусть, пересказала ей все слово в слово. Дженни, пораженная, покачала головой:

— Вы думаете, это от того Джерри Рибиса?

— Не знаю, не знаю…

— А что говорит ваш друг?

— Стирлинг? Ничего. Я решила не ставить его в известность.

— Но почему?

— А что это дало бы, Дженни, подумайте? Он в тысячах миль отсюда, и потом я почти уверена, что со мной ничего не случится в Европе.

Дженни задумалась:

— А почему бы вам не отдать вашему недоброжелателю те злосчастные негативы, которые он требует?

— Тогда мы никогда не узнаем, кто убил Мариссу Монтклер и почему. Знаете, я вообще сначала не хотела ввязываться в эту темную историю, но теперь все изменилось, и я намерена докопаться до истины. В моей квартире все перевернули вверх дном, разгромили проявочную, на которую я чуть ли не молилась. За мной следят, мне угрожают. Как это называется? Нет, я ни за что не успокоюсь, пока не выясню, в чем тут дело. Он меня разозлил всерьез!

— Да, конечно… Я понимаю вас. Еще вина? — Она вновь наполнила бокал Ребекки. — Может быть, вам стоит обратиться сразу к полицейскому начальству Нью-Йорка, а? Через голову того детектива… Как его зовут?

— О'Хара.

— Вот-вот! Наверняка кто-то из вышестоящих чинов также захочет узнать всю правду об этой истории и поможет вам. А если вы этого не сделаете, дело не сдвинется с мертвой точки. Ведь вы говорили, что О'Хара подкуплен…

Ребекка кивнула:

— Вы правы, но беда в том, что у меня нет прямых улик, а без них меня никто не станет слушать.

— А разве телефонных звонков с угрозами недостаточно? И потом еще та фотография с официантом, который открывает окно. Наконец ваш визит на почту, а?

— Нет, это не то. Мне могут опять сказать, что кто-то просто зло подшутил надо мной или поиздевался. До тех пор, пока мы не узнаем, почему погибла Марисса, мы не сможем найти ее убийцу.

Стирлинг нетерпеливо ткнул вилкой в большой кусок бифштекса и увеличил температуру в жаровне. Затем он достал из пластиковой коробки, купленной в местной кулинарии, готовый салат и переложил его на тарелку. Наконец извлек из холодильника бутылку пива «Корона». Он терпеть не мог ужинать в одиночестве, даже в уютной обстановке своей квартиры, когда можно одновременно посмотреть по телевизору новости и узнать, что творится в мире, когда не надо бежать к телефону, когда в конце недели накапливается усталость… Дело в том, что он очень соскучился по Ребекке, и сейчас, когда он понял, что в очередной раз будет есть один, эта тоска стала еще сильнее. Жизнь без Ребекки была пуста. Хуже было то, что перед своим вылетом в Европу она несколько дней пожила у него и он уже привык просыпаться с ней в одной постели…