Книга Нефть - Марина Юденич

— Ну, это почти идеально подходит к Ельцину.

— Совершенно не подходит. Ельцин — скорее тот самый былинный богатырь с булавой, который изрядно той самой булавой покрушил много чего вокруг. Всякого. Вредного, полезного — без разбору.

— Хорошо, пусть Ельцин не Александр III, но в умении принимать непопулярные решения ему — согласитесь — не откажешь.

— Не откажу. Беда только в том, что это были по большей части не его собственные решения. Помните, мы говорили о влияниях. Вот следствием этих влияний и были решения…

— Принятые на потной коленке.

— Что такое?

— Образное выражение, долгое время гулявшее по Москве. Знаете, когда теннисные пристрастия президента полностью узурпировал Шамиль Тарпищев…

— А разве не он научил его играть в теннис?

— Совсем даже не он. Была — впрочем, почему была, надеюсь, что и есть — немолодая, милая женщина Лида Муранова. Работала тренером в спортивном зале «Дружба», а по политическим убеждениям была отчаянная сторонница демократии. Позже — когда началась история с Ельциным, стремительно перерастающая в травлю, Лида — со свойственной ей непосредственной решительностью, позвонила ему в Госстрой. Кто-то снял в трубку в приемной, и она, довольно бойко, попросила передать Борису Николаевичу, что народ — за него, он непременно победит, ну и что-то в том же духе.

Не знаю, то ли таких звонков тогда было мало — возможно вполне, что эту «малость» просто обеспечивали технически. То ли человек на том конце провода решил, что именно сейчас Ельцину не помешает поговорить с народом. Пусть и в лице одной-единственной бойкой женщины. В общем, их соединили. И они поговорили очень хорошо, и Ельцин, настроение которого, видимо, заметно улучшилось во время разговора — стал расспрашивать Лиду о том, чем она занимается. И она сказала, про теннис. «А я вот никогда не играл в теннис», — неожиданно заметил Ельцин. «Так приезжайте, я вас научу», — не раздумывая предложила Лида.

Хотя организовать это — тем паче для опального политика — в ту пору было совсем непросто. Теннис, если помните, всего несколько лет назад вошел в советскую моду — на корт ринулись все, от зубных техников до кинорежиссеров, абонементы стали дефицитом, и дорогим дефицитом. Но все эти проблемы Лида решила — и корт арендовала на свои деньги, и сауну, и — уже не знаю, где и когда научилась, но заваривала она какие-то совершенно целебные и вкусные чаи и пользовала настои разных трав. И уже Коржаков рассказывал мне позже, что после Лидиных чаев и настоев тяжелый, похмельный Ельцин приходил в себя, и даже бледные водянистые отеки вокруг глаз спадали.

Лиду боготворили и Наина Иосифовна, и дочери, но в какой-то момент кто-то из ближнего круга решил, что в качестве тренера и советника по спортивным вопросам Шамиль будет полезнее. В конце концов — это была позиция, обеспечивающая едва ли не максимальную близость к телу, о которой мы уже говорили.

А Лида «решать проблемы» не могла. И просто тихо исчезла тогдашнего из президентского окружения. Как исчезли потом многие. Но я хотела рассказать не об этом. Понимая значение тенниса в наступающей политической эпохе, Шамиль вместе с тогдашним председателем ФС Борисом Федоровым, ныне уже покойным — довольно быстро учредили крохотный теннисный клуб «Петровский» на территории «Динамо», там очень быстро организовался турнир — «Большая кепка» — участниками которого могли стать только избранные, независимо от умения держать ракетку в руке. На втором этаже клуба, прямо над двумя кортами, располагались VIP-раздевалки, одну из которых, разумеется, занимали Ельцин с Коржаковым. Так вот — проникнуть в эту святая святых с нужным документом в дрожащей ручонке и получить резолюцию президента, минуя все положенные согласования, и называлось «подписать на потной коленке». Большое, между прочим, было везение. И сколько тех важных бумажек, пропитанных президентским потом, ушло гулять по стране — не скажет теперь никто.

— Занятная история. Сам пару раз играл в «Петровском», ни в каких турнирах, понятное дело, не участвовал, ничего не подписывал и не догадывался даже, что нахожусь в стенах, где вершилась судьба страны. А доступ к телу, то есть в раздевалку регулировал, разумеется, Александр Васильевич?

— Исключительно. Ну, или кто-нибудь из совсем уж приближенных — Сосковец, Барсуков.

— Наши снежные барсы. Потому так отчаянно и бились за отмену выборов.

— Ну, некоторая логика в этой позиции была, потому что шансов победить — практически нет.

— Но победили же. Приехали натасканные американские политтехнологи, привезли затасканные американские технологии — в любой другой стране провалились бы с треском, но Россия к таким вещам была еще непривычна. Моя старушка соседка в Москве, врач, между прочим, и неплохой, едва не отправилась к праотцам, поглотив какую-то таблетку. «Зачем же вы ее пили? На аннотации какой-то неразборчивый бред, ясно же, что фальшивка?» Знаете, что она мне ответила? «Так ведь по телевизору сказали». Совсем не старая еще интеллигентная женщина, москвичка, с высшим образованием. Она еще не научилась отличать рекламу от информации. Что уж говорить об основной, как это у вас принято выражаться, «электоральной массе». Потому в Россию в ту золотую для технологов пору можно было вести любое старье, и оно сработало за милую душу. Нет, основная идея кампании — страх перед возвратом коммунистического прошлого была, безусловно, верна. И медийно обыграна неплохо. Фильмы, книги, публикации, документалистика. Все страшно — от колючей проволоки ГУЛАГА до колбасных очередей 80-х. Страх отчетливо вбивался в подсознание. И одновременно мысль о том, что беды можно избежать. Неплохо, совсем неплохо. Да! И еще эта совершенно замечательная коробочка из-под ксерокса. Когда опасного и сильного противника удалось устранить за 538 тысяч долларов. Достойно учебника истории.

— Но это же была чистейшей воды провокация.

— А не надо было поддаваться на провокации.

— И между прочим, необходимого числа голосов во втором туре все равно не набрали. Просто договорились с Зюгановым.

— Вероятно. Но что с того? Все это уже технические детали, о которых можно вести приватные беседы. Не более. История не терпит сослагательного наклонения, но также не приемлет она недоказанных фактов, сколь очевидными они ни кажутся порой. А кстати — знаете, что привело американцев к победе?

— Американцев?

— Ну, не кокетничайте. Вам идет, но не в таких случаях.

— Технологии, вы сами только что сказали.

— Это вторично, равно как и коробочка из-под ксерокса и договоренности с Зюгановым.

— Так что же?

— Ставка. Они поставили на правильного человека. Хотя до последней минуты сомневались.

— На Чубайса?

— Нет. Чубайс мог только испортить дело своим напором, который откровенно раздражал Ельцина. Кроме того, он панически боялся Коржакова.

— Ну, не тяните.

— А я вам уже говорил однажды эту вечную истину: cherchez la femme.