Книга Уходили из дома. Дневник хиппи - Геннадий Авраменко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А так день обычный.
С севастопольскими варили «Манагуа», выпаривали «конфеты». Я сегодня не ел, уж больно хреново. Вчера передознулся «кашей», блевал страшно. Еду жалко невероятно — переводняк.
Сегодня у Немета день рождения.
Поздравляю тебя, Дима, будь здоров, счастлив, люби и будь любим! И удачи тебе! Жаль, что не могу сказать тебе это лично, прямо сейчас, но надеюсь, мое письмо дошло и ты его уже прочитал.
Мы с Добровольцем утром пошли вниз. Неторопливо покушали слив. Да что там покушали — обожрались! Залезли на сушилку, набрали табачку, потом яблок. Зашли в Красном Маке к Марку, но дома его не было. И магазин закрыт.
Делать нечего, пошли обратно. Жара, ходить лениво; часто останавливались, жрали яблоки, болтали. На озере нас ждали нечаянные подарки.
На тропинке стояла банка. Банка в нашем нехитром хозяйстве вещь полезная всегда. Но в этой банке было то, за что можно жизнь отдать. Там было варенье. Из шелковицы и вишни. Не веря глазам, мы осторожно опустились на колени. Банка буквально излучала сияние — она была почти полная! Естественно, мы принялись варенье употреблять. Жменями, со вкусом, смакуя. Доброволец, чтоб не сглазить, ест его и приговаривает: дерьмовое, мол, варенье, сладкое чересчур. Когда счастье заканчивалось, краем возбужденного глаза мы усекли еще одну банку. На этот раз с кильками. Не скажу, что сразу после варенья соленые кильки было легко есть. Это было очень трудно. Но мы справились!
И вот лежим мы, курим, а в голове проносятся воспоминания. Вроде как, когда шли мы здесь, на этом месте собирала рюкзаки толпа детей-туристов!
С трудом поднявшись, мы побрели на поиски следов. И нам несказанно повезло! Куча помидоров, лука, картошки и хлеба; перец, яйца вареные, остатки тушенки! Умные дети, закончив поход, разумно рассудили, что тащить все это назад домой слишком тяжело, и бросили всё! В том числе и несколько пачек крупы, сахар, супы... Какие умные, хорошие, добрые дети! Мне удалось найти даже пирожок с капустой!
Поднимались мы с трудом. Объевшиеся, обессилевшие, но при этом счастливые, мы часто останавливались и перекуривали. Доброволец рассказал, что давно уже хочет поехать на Байкал. Чтоб собралась весной компания приятных людей, взять палатки, байдарки — и в путь. До Байкала добраться на поезде, там постоять, пожить и двинуться на Енисей, а дальше по реке вниз на байдарках. Людей он уже наметил — это я, Муха, Сережа Севастопольский и Костик Саратовский. Идея хорошая, почему бы и нет? Ведь зимовать мы решили у Скрипы, так что задуманному ничего помешать не сможет. А я вроде бы про Скрипино приобретение и не писал еще. Наш гений гитары и сказитель купил в глухой деревне под Загорском дом. И зовет нас туда жить. Дом из шести комнат, старинный, двухэтажный, с огромной библиотекой и винтовой лестницей. Скрипа сейчас засылает туда контейнеры со всем необходимым. То есть зашлет тут же, как продаст свою квартиру за полтора миллиона! Мы приедем в Москву в декабре, он нас обзвонит по спутниковому телефону и заберет уже из Загорска. Дай бог, чтобы все получилось. Я тогда буду сидеть там и переписывать свой многострадальный роман. И перепечатывать его в компьютер, который там тоже будет. Еще Скрипа берет туда какого-то мужика, гения, который вместе с ним будет конструировать прибор — вибратор, кажется. Прибор этот чудесный должен будет из воздуха производить все что угодно, от наркотиков до чувств, как утверждает Скрипа. Он, конечно, гонит, но гонит красиво. Непонятно, верят ему все или связываться не хотят, но не возражает ему почти никто. Мне в общем-то его гон не противен. Главное, чтобы дом действительно существовал. Уж очень не хочется зимовать в Москве... Не хочется возвращаться в квартиру к маме, устраиваться на работу. Эх, пожить бы в этом доме, вести натуральное хозяйство, все делать самому. Может, я ушел из дома ради этого нового Скрипиного дома? Это он — тот шанс изменить свою жизнь, полностью поменять абсолютно всё? Пусть он существует, этот дом, ну пожалуйста, пусть он правда существует... Какой бы ни был, наполненный сумасшедшими гениями, но пусть он взаправду существует...
Кстати, сам Скрипа до сих пор так и не появился. Сгинул в Симферополе с концами. И с нашими деньгами, что самое неприятное. Но придет, я уверен. Надеюсь, что ничего с ним не случилось.
На плато вчера повстречали симферопольцев. Они дали нам немного свежего хлеба, курить и пообещали сухого молока. А мы им «молока» вкусного взамен пообещали. Сегодня договорились стусоваться.
Так и вышло.
Тусовки, хавчик, «молоко».
У Мустанговой полез за кизилом, он там сочный вызрел, хороший. И как шлепнулся! Животом вниз! Лежу, страдаю. Вдруг прямо у головы булыжник — бабах!
— Вы чего там, охренели совсем?! — ору.
— Ой, Ринго, ты, что ли?
— А кто еще, если я тут кизил собираю!
— А я думал, коза какая, решил поохотиться...
Чуть не убил потом Добровольца.
Утро началось с отчаянного визга:
— Ринго, спасай варенье!!!
И я понял, что наконец-то приехала Наташка.
Со слезами на глазах, вопя истошным голосом, Наталья предъявила нам рюкзак с разбитой литровой банкой варенья. Успокаивая Сладкоежку, мы нервно освободили варенье от осколков и немедленно его употребили. Также в рюкзаке обнаружились и две малюсенькие дыни. На этом продовольствие, привезенное Наташкой, было исчерпано. Но мы так рады были вновь ее увидеть, что ругать, естественно, не стали.
Сбегали наверх. Туристы, пару дней стоявшие на Кухне, уходят и вроде что-то оставляют нам. Но губы мы раскатали рано, в наследство нам осталась лишь пачка киселя. В Мустанговой Шинель поделился горохом и мамалыгой.
Сварили, похавали. Доброволец с Костиком ушли вниз, а я отправился на Сосновый. Там на проволоке встретил Сашку Герика. Слазили к нему в гроты, курнули и чифирнули. Шатаясь, залез по проволоке наверх и пошел лазить по склону. Навестил найденную еще летом нычку. Судя по всему, здесь с того момента так никто и не был — место не проходное. Может, переберусь туда, когда меня окончательно утомит толпа. Хотя там, на Сосновом, стремно. Ночью звери носятся... И духи, опять же...
Пособирал лимонник на чай. Посидел, попел немного. Погрустил.
В грот вернулся уже затемно.
Мы как раз сидели на Кухне и сетовали на уже десятидневное отсутствие Скрипы, как вдруг в поле зрения ввалилось что-то огромное и пыхтящее. Это был как раз Дима Скрипа собственной персоной! С циклопических размеров рюкзаком, весь увешанный тюками и пакетами.
— Простите, люди, задержался, — извинился Скрипа. — Зато сколько я всего принес!
Передохнув, он начал распаковывать вещи.
