Книга Майада. Дочь Ирака - Джин П. Сэссон

Майада вспоминала 1979 год, когда они познакомились. Она закрыла глаза, чтобы погрузиться в прошлое, но одна из женщин-теней тихо подошла к ней и положила маленькую белую руку ей на лицо.

Майада испуганно повернулась к ней.

— Это я, — тихо сказала Самара, внимательно разглядывая Майаду зелеными глазами.

Майада так сильно тосковала по детям, что ей казалось, будто ее лишили сердца.

— Знаешь, Самара, я верю, что умру в этой камере, — твердо сказала Майада.

— Перестань! — протестовала Самара.

— Похоже, род Аль-Аскари преследует цифра 52, — объяснила Майада. — Мой отец умер в палате 52 Монашеской больницы. Тогда ему исполнилось 52 года. Его отца Джафара убили, когда ему было 52. А теперь я сижу в камере 52 — и она станет для меня могилой. — Майада посмотрела на Самару и убежденно произнесла: — Моя смерть будет связана с цифрой 52. Это предопределено.

— Не глупи, — нежно упрекнула ее Самара. — Говорю же, скоро тебя отпустят на свободу. Задолго до того, как тебе исполнится 52 года.

В голову Майаде пришла другая страшная мысль.

— Это наказание, — убежденно произнесла она.

— За что? — фыркнула Самара.

Новая идея взволновала Майаду, и она привстала на локтях. Она обернулась к Самаре, убедилась, что никто их не подслушивает, и прошептала:

— Много лет нашу семью защищал доктор Фадиль аль-Баррак.

— И что с того?

— Он десять лет руководил такими местами, как Баладият.

— Да, имя мне знакомо.

— Конечно, ты слышала о нем, Самара. Доктор Фадиль аль-Баррак был таким могущественным, что мог приказать освободить из тюрьмы кого угодно. И он не раз делал это по моей просьбе. — Обе женщины долго молчали, затем Майада продолжила: — Разве ты не понимаешь? Мы с матерью даже не подозревали, что он нас оберегает. А теперь меня за это наказывают.

Самара отодвинула одеяло и присела на край койки, серьезно глядя на Майаду.

— Понятно, — сказала она. — Ты что, помогала ему мучить людей?

— Нет! Конечно, нет. Я даже не знала, в чем заключаются его обязанности. Во всяком случае, я поняла это не сразу. — Сделав паузу, она заговорила вновь: — Даже теперь мне трудно поверить, что он кого-то пытал. Он интересовался наукой, был ученым, все время рассуждал о литературе. Но для того чтобы занять такой высокий пост в управлении безопасности, ему наверняка приходилось участвовать в пытках и убийствах. В противном случае Саддам никогда бы не назначил его на эту должность.

— И что? Я все-таки не понимаю, в чем ты видишь свою вину, — удивилась Самара.

Майада опустила глаза.

— Как только тело моего отца было предано земле, нам с матерью следовало бежать из страны и рассказать о злодеяниях правительства Саддама.

— Майада, не надо себя мучить. Не надо. Ты должна быть сильной.

— Нет. Меня наказывают за то, что я осталась здесь с матерью, — спокойно, но твердо заявила она. — Теперь я понимаю: многие считали, что Саддаму можно доверять, раз Аль-Хусри живут в Ираке. И все потому, что люди так почитают дедушку Сати.

— Послушай, Майада, ты не знала того, что знаешь сейчас. Ты что, видишь будущее? Как ты могла об этом догадаться?

Майада задумалась над словами Самары и убежденно ответила:

— Как-то я услышала прозвище доктора Фадиля — Берия. Так звали одного русского душегубца. Почему я не обратила на это внимания? Знаешь, до того, как доктор Фадиль занял пост начальника тайной полиции, он был военным атташе в Советском Союзе, — лихорадочно прошептала она. — Наверное, там он научился изощренным пыткам.

— Я мало что о нем знаю.

— Многие люди ужасно его боялись, — Майада в задумчивости стала быстро тереть указательным пальцем щеку. — Тебе интересно послушать о докторе Фадиле? — спросила она.

Самара посмотрела по сторонам, едва заметно улыбнулась и обвела рукой тесную камеру.

— Конечно, хочу! Разве у меня есть какие-нибудь дела? — И она присела сбоку на нары Майады.

— Я услышала о нем еще до того, как мы познакомились, — прошептала Майады. — Это случилось в 1978 году. Я только вернулась из Бейрута. В Ливане бушевала гражданская война, и бои стали такими ожесточенными, что от частых бомбардировок у меня постоянно звенело в ушах. Поэтому я бросила университет и переехала в Багдад. Я не смогла найти подходящую работу и решила продолжить учебу. Меня приняли в Институт архивного дела и библиотековедения. Занятия проходили каждый день и начинались в пять часов вечера. Как-то одна застенчивая девушка по имени Фатин Фуад подошла ко мне и сказала: «Жених моей сестры знаком с твоей матерью, но он потерял номер ее телефона. Не могла бы ты мне его дать?» Я осторожно поинтересовалась, как его зовут. «Доктор Фадиль аль-Баррак аль-Тикрити», — ответила она.

Это имя ничего мне не говорило. Я не была связана с правительством Ирака, кроме того, несколько лет я прожила за границей. Но Фатин мне так понравилась! Стоило ей взглянуть на человека, как тот проникался к ней доверием. И я дала ей наш домашний номер телефона. После занятий я пошла домой и рассказала о просьбе Фатины матери. Она явно удивилась, но ничего не сказала о том, насколько влиятельным был этот человек. Я не стала ее расспрашивать, поскольку мама знала всех высокопоставленных иракцев.

На следующее утро меня разбудил телефонный звонок. В трубке раздался незнакомый голос. Я не до конца проснулась, и разговор с Фатин вылетел у меня из головы. Звонивший попросил пригласить к телефону мою мать. Я холодно ответила, что Сальва на работе. «А с кем я разговариваю?» — спросил он, и я сказала: «С ее дочерью». «С какой дочерью?» — поинтересовался он. «Со старшей», — ответила я. Выдержав паузу, он громко рассмеялся и спросил: «Как же мне заставить тебя назвать свое имя?». Я подумала, что он заигрывает со мной, и никак не отреагировала, но посоветовала позвонить позже. Прежде чем повесить трубку, незнакомец попросил: «Передай матери, что звонил Фадиль аль-Баррак. Запиши мой домашний номер». Я никогда его не забуду.

Позже в этот день я увидела Фатин на занятиях и справилась о женихе ее сестры. Мне показалось, что он дерзко со мной разговаривал. «Нет, не думаю, — быстро проговорила Фатин. — Это не нарочно. Он себя ведет так с большинством людей. Он очень необычный человек».

Затем Фатин отвела меня в дальний угол коридора и призналась: «Я расскажу тебе поразительную историю. Жених сестры на самом деле был моим женихом».

Заметив, что я шокирована, она продолжила: «Позволь, я объясню. Доктор Аль-Баррак — выдающийся человек, и мой отец, судья, принял его предложение, когда тот выразил желание жениться на мне. Отец очень старомоден, и я никогда не видела жениха; мы должны были встретиться в день обручения. В назначенное время доктор Аль-Баррак пришел к нам домой. В честь важного события я надела самое красивое платье. Вдруг в комнату вошла моя младшая сестра Джинан. Ты должна ее увидеть, Майада! Она самая красивая девушка в Багдаде, правда. В общем, едва Аль-Баррак взглянул на нее, ослепительная красота Джинан так поразила его, что он повернулся к отцу и, к всеобщему изумлению, сказал: «Я хочу эту». Отец потерял дар речи. Я стояла, сгорая от стыда, а Джинан выбежала из комнаты. Конечно, у меня не было никакого желания выходить замуж за мужчину, который предпочел мне сестру, и я сказала отцу, что не возражаю. Пусть женится на Джинан, раз ему так хочется и она согласна. Учитывая обстоятельства, сестра сначала противилась замужеству. Но я убедила ее, что это не повлияет на наши отношения. Я напомнила ей, что видела этого мужчину впервые в жизни и не испытывала к нему никаких чувств. Кроме того, доктор Аль-Баррак — влиятельный чиновник, он занимает высокий пост в управлении безопасности, и отец боится его прогневить. Поэтому вскоре сестра выйдет замуж за моего жениха».