Книга Невеста по завещанию - Ольга Куно

— А кем конкретно я служил в Ансилоне, не в курсе? — отозвался Дамиан. — Тебе неизвестно, что я бессчётное число раз ходил в разведку за пределы контролируемой нами территории? Зачастую в одиночку. Через джунгли и каменистые холмы. И если наши ланрежские соседи ориентируются в этих условиях не слишком-то хорошо, то аборигены приспосабливаются к ним с самого детства. Они передвигаются бесшумно, с лёгкостью уходят от слежки, а потом в самый неожиданный момент появляются у тебя за спиной, чтобы перерезать горло своими кашинами. Это оружие, сделанное не из стали, а из клыков водящихся там животных. Очень острое. Разыскать их временный лагерь и подобраться к нему незамеченным — почти невозможно, но на войне не существует таких понятий. Есть задание — и оно должно быть выполнено. Надо быть идеальным следопытом, чтобы ходить в разведку в тех местах и возвращаться оттуда живым. Твои же люди по сравнению с ансилонцами — малые дети, и след за собой оставляют, как от лесного пожара.

— Что ж, вынужден признать, тут я промахнулся. — Это было сказано тоном учёного, в формулах которого нашли ошибку, не слишком большую, но тем не менее могущую сорвать эксперимент. — Немного не доработал. Слишком поспешил, узнав о носителе Живой Крови.

Меня передёрнуло. Вот оно: носитель. Не человек, а сосуд.

— А… что вы сделали с моими людьми? — счёл нужным уточнить лекарь.

— Пойди и посмотри, — предложил Дамиан, кивая на выход из пещеры.

— Что-то мне подсказывает, что выйти отсюда вы мне не дадите, — прозорливо проговорил Крэйтон.

Дамиан хищно усмехнулся, подтверждая таким образом справедливость последнего предположения.

— Послушайте, виконт, — проговорил лекарь, покачивая головой. — Вы — умный человек. Вы поймёте. Я понимаю, сейчас вам кажется, что я — злодей и убийца, а ваша жена — невинная жертва. Но постарайтесь на минуту абстрагироваться и посмотреть на ситуацию немного с другой стороны. Есть люди, рождённые с Живой Кровью. Их ничтожно мало. Они лишены тех проблем, которые всем остальным знакомы с детства. Они долго живут и никогда, до самой глубокой старости, не болеют. Не знают, что такое лихорадка, озноб, колики, даже насморк. Их жизнь в сущности безоблачна, ибо здоровье — это для человека самое главное. А теперь подумайте об остальных людях. Они знают, что такое боль. Умирают от оспы, от воспаления лёгких, от сердечных заболеваний. Да и зачем говорить о смерти? Просто всю жизнь страдают от всевозможных неизлечимых хворей. Астма. Больное сердце. Паралич. И вот около сотни людей — понимаете, сотни! — могли бы выздороветь и перестать мучиться. Стать счастливыми. За счёт жизни всего одного человека, даже не знающего, что такое боль. Неужели вы всерьёз считаете это несправедливым?

— Мне только кажется, или вы всё больше склонялись к десятку смертельно больных и очень богатых людей? — вмешалась я.

Вот вечно я так. За то и в пансионе поначалу ругали. Человек говорит о высоком, о вселенской справедливости, о тонких материях. И тут я со своим грубым, приземлённым комментарием.

— Пусть даже так. Пусть и десятку, — не стал обижаться Крэйтон. — Десять человек, которые хотят жить. Каждый — со своей историей, своими близкими, своей душой. Десять жизней — против одной. Разве выбор не очевиден?

Я слушала и непроизвольно сжимала руки в кулаки. Он говорил очень убедительно, этот усреднённый человек, этот великий учёный. И мне казалось, что ещё чуть-чуть — и Дамиан поверит. Согласится с тем, что слова Крэйтона справедливы. Они ведь и правда справедливы, а Дамиан неглуп…

— Очень трогательно, — кивнул Дамиан. — Одна неувязка: ты плохо выбрал аудиторию. Перед тобой — закоренелый безбожник. И мне глубоко наплевать на жизнь тех гипотетических десяти человек. А вот на её жизнь — не наплевать.

Я прикрыла глаза и выдохнула с облегчением. Лекарь укоризненно покачал головой.

— Вы меня разочаровываете. Я ожидал от вас большего понимания.

Дамиан не разозлился, не рассмеялся и уж тем более не расстроился. На его лице вообще не дрогнул ни один мускул.

— Обожаю разочаровывать людей. Занимаюсь этим регулярно.

Мне сразу же припомнилась Камилла. Это о ней он говорит?

— Ну, хорошо, — проговорил Крэйтон, и теперь взгляд его стал по-настоящему напряжённым. — Вам удалось нарушить мой эксперимент. Но есть одна вещь, которую вы не учли. Обратите внимание на раствор, который вашими стараниями растёкся по полу.

Мы с Дамианом одновременно перевели взгляды туда, где тёмная жидкость успела почти полностью впитаться в песок и каменную крошку, покрывавшую пол пещеры. И в тот же самый момент Крэйтон бросился к выходу. Прошло секунд десять, прежде чем я поняла, что про раствор лекарь заговорил просто для того, чтобы отвлечь наше внимание.

Но Дамиан сориентировался куда как быстрее.

— Подожди меня, — бросил он, и спустя мгновение его силуэт уже возник в проходе, перекрывая доступ в пещеру солнечному свету.

Я снова сжала руки в кулаки, вглядываясь туда, где только что растворилась фигура Дамиана, и старательно ловя каждый звук. Мне опять стало страшно. Зачем Дамиан погнался за этим сумасшедшим? Пусть бы себе сбежал, и чем дальше от нас, тем лучше. А преследовать человека в горах, по таким тропам, как здесь, — очень опасно. Что, если Дамиан сорвётся в пропасть? Я прикрыла глаза, сделала глубокий вдох. Ты несёшь чушь, Ника. Этого не может быть. Дамиан не сорвётся.

А потом раздался крик, и всё снова стихло. Я ждала. Вскоре Дамиан быстрым шагом вошёл в пещеру.

— Что с ним? — спросила я.

— Больше никого не побеспокоит, — передёрнув плечами, ответил Дамиан.

Я никогда не спрашивала его о подробностях. Не знаю, убил ли он Крэйтона мечом или попросту сбросил со скалы. Лекарь в любом случае высоко взобрался, и ему пришлось расплатиться падением. Но мне до сих пор кажется, что Дамиан специально позволил Крэйтону сбежать из пещеры, чтобы не убивать его у меня на глазах.

Он подошёл к алтарю, и я снова вцепилась в его руку, теперь боясь выпустить хоть на мгновение. Меня трясло, в глазах стояли слёзы.

— Идём отсюда.

Дамиан взял меня на руки, я обхватила его за шею. Мы выбрались из пещеры. Снаружи было непривычно светло, и я прищурилась.

— Я могу идти сама.

— Уверена?

В том, что могу, — уверена. В том, что хочу, — нет. Я предпочла бы ничего не менять, оставаясь так же близко к нему, как сейчас, прижимаясь всем телом, чувствуя себя как никогда защищённой. Но не наглеть же, в самом деле. Ему тоже достаточно досталось, а нам ещё по узким тропкам спускаться.

— Да, — кивнула я, и он осторожно опустил меня на ноги.

Я огляделась. Справа от входа в пещеру лежал рыжебородый. Голова запрокинута, одна рука откинута в сторону, шея и верхняя часть рубашки залита кровью. Меня передёрнуло, и я поспешила отвернуться. На это неприятно было смотреть. Но мне было его нисколько не жаль. Наверное, за это тоже надо будет попросить у богов прощения. Но как-нибудь потом. Сейчас нет сил.