Книга Гнев Нефертити - Жеральд Мессадье

— Кто выиграл? Они или мы?

— Наверняка они. Но в конечном счете и мы тоже.

— Значит, наш брат ошибался?

— Нет. Это я ошибался, поддерживая его.

— Почему?

— Потому что главное — это сохранить трон.

Юный принц задумался над этими противоречивыми словами, потом обнял своего брата и дал знак Первому слуге, что хочет уйти. День был изматывающим.

Сменхкара также ушел рано. Аа-Седхем присоединился к нему.

— Я устал.

— Но ведь все повернулось к лучшему, мой царь, — заметил Аа-Седхем. — Панезию удались переговоры. Ай потерпел поражение благодаря Меритатон, которая отныне принадлежит тебе. Твоя корона засияет на Двух Землях. После этих бурь солнце будет освещать твое царствование тысячи тысяч лет.

— Аа-Седхем, о каком триумфе может идти речь, если выигравшего возводит на престол убийца его брата?

Лекарь молчал.

— Видел ли ты то, что видел я? — снова начал Сменхкара. — Видел ли ты банду убийц, собравшихся у меня в кабинете? Помимо Хумоса и Нефертепа, отравивших царя и собиравшихся то же самое сделать со мной, там были их сообщники Майя и Тхуту, которые отправили на тот свет Нефертити, а теперь только и ждут возможности добраться до меня! В этом сборище убийц не хватало только Пентью!

— Пентью? — удивился Аа-Седхем, так как его господин ничего не рассказал об откровениях бывшего царского лекаря.

— Он был с ними заодно, — уклончиво сказал Сменхкара. — И он снова станет их сообщником, как только представится такая возможность.

— О мой царь и повелитель, мой возлюбленный, огонь победы очистит тебя от этого бесчестья.

Но Сменхкара оставался все таким же хмурым. Он был полон подозрений насчет Тхуту. Править царством с двуличным советником ему казалось хуже самоубийства. Он не прекращал говорить себе: поразительная преданность Тхуту, которую он проявлял во время его короткой опалы, объяснялась тем, что он знал о преступном заговоре. Тут же он принялся вслух возражать сам себе:

— Если бы он сообщал моему брату о докладах, которые получал! Если бы только он предупреждал об этом меня, когда я был регентом, ничего бы не случилось! Мой брат был бы жив! И нам не нужно было бы покидать Ахетатон. И я не должен был бы договариваться с отравителями и подлыми жрецами.

Аа-Седхем пораженно наблюдал за этим неистовым приступом подозрительности.

— Мой царь, мой господин, спокойная вода является более правдивым зеркалом, чем вода, потревоженная ветрами страсти.

— Почему возвратился Ай? — резко воскликнул Сменхкара, как будто не слышал увещеваний Аа-Седхема. — Вот уже три недели, как он ходит каждый день в Северный дворец, чтобы якобы наблюдать за подготовкой к погребению дочери. Там он принимает каких-то людей. Он готовит удар! Я тебе точно говорю! Наверняка Ай попытается сделать Тхуту своим союзником теперь, когда он стал моим советником. Я должен избавиться от Тхуту! Я должен представить ему доказательство нарушения его служебного долга.

Лекарь сделал очевидный вывод: яд гнева и подозрения отравлял будущего царя. Унижения тоже могут застать врасплох.

— Мой господин! — вскричал Аа-Седхем. — Тхуту будет необходим тебе, когда ты станешь царствовать! Не создавай себе еще одного врага, только если ты не намерен убить его!

Сменхкара молчал.

— Ни в коем случае, мой повелитель, — продолжал Аа-Седхем, — ты не должен обнаруживать свои подозрения. Не надо ничего ему доказывать. Прикажи убить его, пока он не переметнулся на сторону врагов и не ужалил тебя подобно скорпиону. Но время еще не пришло.

Взгляд Сменхкары был почти безумным.

— Сначала мне нужны доказательства, — настаивал он. — Я хочу его запутать. Отведи меня в Архив. Знаешь ли ты, где находятся доклады, которые он перехватил?

— Знаю. Но не можем же мы пойти туда ночью…

— Можем, — возразил Сменхкара. — Я знаю, как незамеченными добраться до зала Архивов.

— И как же? — спросил ошеломленный Аа-Седхем.

— Следуй за мной.

Сменхкара открыл сундучок из эбенового дерева, который стоял на низком столике, выбрал из большого количества ключей один, схватил лампу и, мягко шагая, подошел к двери. На лестнице храпели стражники. Волчьей поступью они вдвоем спустились по лестнице.

Аа-Седхем пытался скрывать свое удивление. Они шли по темным и пустынным помещениям Царского дома по пути, известному только проводнику. Им в ноздри ударил запах соусов и холодного мяса — они оказались в кухне, пустынной в этот час. Сменхкара пересек два зала, обогнул в третьем говяжью тушу, которая свисала с крюка, и направился к нише в стене. Ниша была высотой меньше человеческого роста. При свете лампы, которую держал Аа-Седхем, Сменхкара отодвинул кучу горшков, стоявших в глубине ниши, и вставил ключ в замок. Он несколько раз повернул ключ в замочной скважине, и с ужасным скрипом дверь поддалась. Они открыли ее. Она вела на лестницу, куда без колебаний направился Сменхкара. Очевидно, эти места ему были хорошо знакомы. Лекарь шел за ним.

Сандалии скользили по пыльным ступеням. Двое мужчин дошли До подземного коридора, который уходил в темноту и вправо, и влево. Крысы разбегались, испуганные светом и присутствием людей. Сменхкара поднял лампу, чтобы осветить гипсовую стену, которую не заметил Аа-Седхем. Теперь стали видны письмена. Это был план с указаниями, написанными торопливым почерком. Сменхкара ткнул пальцем в какую-то точку, наклонился, что-то разглядывая, затем пошел направо. Глотая слюну, Аа-Седхем поглаживал кинжал, который носил на поясе. Но если перед ними окажется черная заостренная морда Анубиса, что сможет сделать кинжал?

Они медленно продвигались по коридору. Как казалось лекарю, они шли бесконечно долго. Время от времени они проходили мимо дверей в стенах туннеля. Аа-Седхем заметил пометки над дверями, сделанные все тем же торопливым почерком. Он даже прочитал одну: «Дворец Атона». Вскоре Сменхкара остановился перед дверью и открыл ее.

— Вот мы и пришли.

Они взобрались по лестнице и проникли в просторный зал. Несмотря на кромешную тьму, царящую вокруг, Аа-Седхем узнал зал Архивов.

— Знаешь ли ты, в какой комнате хранятся доклады?

— Я полагаю, что в четвертой, в которой находятся документы времен царствования, если только их не переложили в другое место.

Они миновали три двери и открыли четвертую.

Вдруг Сменхкара повернулся к Аа-Седхему и ошеломленно посмотрел на него. Он услышал стоны. Сменхкара приложил палец к губам.

Звуки доносились из соседней комнаты. Сменхкара приблизился к двери, нащупал ручку и резко потянул ее на себя.

На циновке на полу обнаженный мужчина занимался любовью с обнаженной женщиной. Ни Сменхкара, ни Аа-Седхем не знали этого мужчину, который с ужасом смотрел на них.