Книга Князья Русс, Чех и Лех. Славянское братство - Василий Седугин

— Русс, — накинулась она на него, едва переступив порог, — это что же такое говорят обо мне в столице? Откуда такие слухи, кто их придумал?

И тут он заметил, что была она в сильном волнении, на глаза ее навертывались слезы, а губы дрожали; слова она не говорила, а выкрикивала.

— А что говорят о тебе в Микилине? — стараясь быть спокойным, спросил он, хотя и знал, о чем она спрашивала, и заранее чувствовал себя виноватым.

— Что я покушалась на тебя и хотела убить!

— Но все так совпало… И к тому же ты внезапно исчезла, мы не знали, что думать…

— Как будто ты не знал меня, что я не способна на такие поступки!..

— Ладно, ладно, Зарена, недоразумение вышло. Но ты где пропадала?

— Нигде не пропадала, — вдруг смутившись, ответила она, на щеках ее заиграл румянец. — Я тогда не дождалась тебя у дворца, обиделась и ушла к Всеславу. На другой день мы уехали в его родовое селение, где и сыграли свадьбу…

— Так у тебя был медовый месяц…

— Ну конечно! А вы такое подумали…

VIII

Два года шло обучение и подготовка к походу. Весной 282 года в Вышковец стали стекаться полки от племен. Гаволян привел Могута, лютичей — Лютобор, словен — Добран, во главе бодричского войска Русс поставил Скрыня, а сам взял на себя руководство всеми вооруженными силами. Как установились дороги, войско двинулось на запад.

В разгаре была весна. Стояли солнечные дни, воздух был чист и прозрачен, как хрусталь. Русс ехал среди бодричских отрядов, справа от него восседал на коне Скрынь, слева — Евона.

— Какие последние данные о силах противника? — спросил Скрынь.

— Славянские купцы сообщали, что объединились саксы, англы и даны, — ответил Русс. — Но разведчики принесли весть только о выдвижении саксов и англов.

— Хорошо бы их настичь и разгромить до подхода данов.

— Попробуем, попробуем, — задумчиво проговорил Русс, а потом оживился:

— Давно не видала наша земля такой силищи! Предания говорят, что славяне пришли в эти края как единое племя, а потом разделились.

— Теперь мы снова вместе, — тотчас отозвался Скрынь. — И все благодаря тебе, Русс.

— Да нет, — возразил ему Евона. — Скорее, сами племена поняли, что в одиночку их ждут поражения и изгнание с родной земли.

— Не будем выяснять, почему и как мы соединились, — вмешался Русс. — Главное для нас — это одолеть врага и вернуть утерянное.

Раздробить силы противника не удалось, разведчики сообщили, что подошли даны; теперь славянам противостояли войска трех германских племен. Они встали в двух переходах и ждали на обширном поле. Русс двинул войска навстречу.

На исходные позиции подтянулись к полудню. Русс внимательно наблюдал, не собирается ли противник напасть на него во время развертывания сил. Но нет, кажется, такого намерения у него нет, воины прогуливались, отдыхали, и не чувствовалось никакого стремления навязать битву. Тем лучше.

Поле битвы враг избрал не зря. Оно было выгодно ему. Германцы находились на невысокой возвышенности, стало быть, славянам надо идти вверх, на подъем, что требовало дополнительных усилий. Кажется, пустяк, но в большой и продолжительной битве, которая предстоит, это обстоятельство могло сыграть решающую роль.

С того и другого края поле замыкали дремучие леса, стало быть, обходов ждать не следует, как и самому планировать их нечего, только лоб в лоб, кто кого пересилит, кто кого одолеет.

Едва спустилась ночная темнота, как Русс выделил десять тысяч воинов и приказал им рыть ямы на левом крыле войска. Ямы рылись в шахматном порядке (игра тогда эта захватила всю Европу, Русс о ней знал хорошо), глубиной в человеческий рост, после чего в землю вставлялись заостренные бревна толщиной в бедро человека, а сверху все это засыпалось хворостом, ветками и другим подобным материалом. Так делали римляне, Русс это видел неоднократно.

В центре своих войск он приказал возвести несколько высоких строений из бревен, на которые поставил метательные машины. Воины выбивались из сил, но за ночь успели сделать все, что было приказано.

День начался короткими стычками легкой конницы. По каким-то причинам противник не начинал битвы, а Русс тоже не намерен был завязывать ее, давая возможность воинам передохнуть после перехода и ночных работ.

На другой день германцы тоже не проявляли желания ввязываться в сражение. Стало быть, решил Русс, ожидают подкреплений. Нельзя противнику давать возможность усилиться. И он приказал наступать.

Легкая конница славян понеслась по зеленому лугу, только из-под копыт полетели грязные ошметки. Подскакали на близкое расстояние, выпустили стрелы и повернули назад. Затем новая лавина помчалась на врага, засыпала стрелами. Вернулась первая, затем снова вторая…

Но вот и враг выпустил свою кавалерию. Сшиблись посредине, закрутились в смертельном вихре… Когда разъехались, на лугу остались трупы, бегали кони без седоков…

Наступила тишина. Воины были напряжены до предела, ожидая приказа военачальников. И в этот момент Русс выскочил перед строем на своем рыжем коне, поднял его на дыбы, выкрикнул, вскинув над собой блестевший на солнце меч:

— Вперед, славяне!

И первым двинулся на врага.

Он ехал медленно, потому что знал: за его спиной воины не кинутся орущей толпой на неприятеля, а будут наступать ровной линией, соблюдая построение по десяткам, сотням, тысячам. Этому они учились последние три года, в этом их сила, только так можно победить.

В рядах германцев некоторое время наблюдалось торопливое оживление, а потом они вдруг сорвались с места и с громким криком бросились вперед. Когда пробежали некоторое расстояние, над головами раздалось напряженное гудение — то метательные орудия послали навстречу противнику сотни метательных ядер. Били по центру неприятельских войск.

Русс увидел, как многие сотни вражеских воинов, будто споткнувшись, падали на землю, на их место набегали другие; снова летел град камней и снова падали люди…

Стычка была короткой и ожесточенной. Ослабленные потерей от удара метательных орудий, германцы не смогли организовать сильного натиска в центре; наоборот, их нападение было разрозненным и недружным, воины действовали больше по зову первого порыва, чем в стремлении победить; они уже видели и чувствовали себя ослабленными и неспособными к сокрушению врага. Поэтому мощный напор стройных колонн славян сначала остановил их натиск, а потом заставил отступать. Русс ликовал: разорвав середину построения неприятеля, можно было затем громить его по частям.

Однако он скоро заметил, что германские военачальники бросили большие подкрепления, которые быстро закрыли прорыв и остановили продвижение его отрядов. Завязалась тягучая, напряженная, кровопролитная схватка.