Книга Тарантул - Герман Матвеев

«Ждет. Значит, где-то здесь назначено свидание», – решила Валя.

Некоторое время сержант не показывался и вдруг вошел в аптеку. Оглядевшись по сторонам, он подмигнул молодой кассирше и направился к рецептару.

– Скажите, пожалуйста, у вас в аптеке работает старичок, по фамилии Шарковский?

– Работает, – не поднимая головы от конторки, ответила Ольга Михайловна.

– А нельзя ли его повидать?

– Нет. Он сейчас болен.

– Да что вы говорите! А что с ним такое?

– Не знаю. Кажется, воспаление легких.

– Ай-ай-ай! Какая неприятность. Что же теперь делать? Я, понимаете ли, приехал с фронта, и меня просил понаведаться сюда один друг. Значит, так ему и передать, что воспаление легких… Простудился старичок. Ну, извините, пожалуйста.

Сержант прошел вдоль витрин, разглядывая выставленные под стеклом лекарства, и подошел к кассе.

– Ну как, соскучилась, девочка? – развязно спросил он.

– Почему соскучилась?

– По нему…

– Некогда нам скучать, – строго сказала Валя. – Я вижу, что вам делать нечего. Вы зачем пришли? За лекарствами? Платите.

– Ого, какая сердитая! Лекарства мне не требуются: я человек здоровый. Вот если бы ты отпустила мне спиртишки с пол-литра… А? Нельзя? Я бы заплатил… По блату как-нибудь…

– Не болтайте языком, товарищ сержант.

– Н-да… Значит, никак! Ну что ж, пойду на рынок. У вас тут сочувствия фронтовику не дождешься.

Выйдя на Невский, сержант неторопливо направился к трамвайной остановке. Здесь расспросил, как проехать на Васильевский остров, и даже нашел попутчицу. Минут через сорок он уже стоял перед дверью нужной ему квартиры. Прежде чем нажать кнопку звонка, он перенес ремень автомата на правое плечо, проверил диск, снял предохранитель и зажал оружие под мышкой.

Звонить пришлось дважды, но наконец послышалось шарканье ног и звяканье многих замков.

– Вам кого? – спросил женский голос, и дверь, которую придерживала цепочка, чуть приоткрылась.

– Да, видите ли, в чем дело, – посмотрев по сторонам, сказал сержант, – у меня есть поручение от одной знакомой. Зовут ее Софья Аполлоновна. Здесь оставлена шкатулка на сохранение, так она просила достать, так сказать, и принести ей медальон с фотографией внучки… Только вот адрес не знаю, туда ли я попал?

– Сейчас открою.

Женщина прикрыла дверь, сняла цепочку, снова открыла.

– Входите.

Сержант вошел в квартиру. Пока женщина возилась с целой серией замков, глаза его привыкли к темноте и он успел разглядеть широкий коридор, заставленный всевозможными вещами, несколько дверей по сторонам и эту высокую седую женщину в домашнем халате.

– Идите за мной, – сказала она и, не оглядываясь, пошла вперед.

Большая комната была обставлена хорошей старинной мебелью, правда покрытой слоем пыли и копоти. Посреди комнаты стояла «буржуйка». Трубы от нее, подвешенные на проволоке, выходили прямо в форточку.

Женщина достала из шкафа черную шкатулку, поставила на стол и, молча указав на нее пальцем, села на ближайшее кресло.

– Это она и есть? – спросил сержант. – Замочек тут висит. Хитрый замочек. Ну что ж, попробуем открыть.

С этими словами он поставил автомат на предохранитель, снял его с плеча и, положив на стол, занялся замком. Четыре шестигранные гаечки свободно вращались под планкой, куда входила дужка замка. На каждой грани была выбита цифра. Для того чтобы освободить дужку, следовало поставить гаечки в такое положение, чтобы образовалось четырехзначное число. Сержант уверенно поставил гайки и, словно показывая фокус, отделил планку от дужки.

– Алле-оп! Извольте радоваться…

Женщина внимательно следила за каждым движением сержанта и, когда он открыл замок, встала.

– Хорошо. Жить вы будете пока в этой комнате. А теперь… Идемте за мной. Он дома. Оружие оставьте здесь, – сказала она, заметив, что сержант потянулся за автоматом.

Какой-то момент сержант колебался, но, видя, что женщина, не оглядываясь, направилась к двери, быстро пошел за ней.

В другой комнате, куда они вошли, предварительно постучав, было совсем темно. Окна завешены шторами затемнения. Как только сержант переступил порог, с двух сторон его схватили за руки. Ярко загорелся электрический свет, и сержант увидел трех мужчин. Один из них, стоявший посреди комнаты с направленным на него пистолетом, был в штатском, двое других, державших его за руки, – в форме лейтенантов МГБ*.

– Спокойно, без паники! – предупредил Маслюков. – Цацкаться с тобой мы особенно не будем. Если начнешь рыпаться…

– А кто вы такие? – сильно побледнев, спросил сержант.

Он еще не верил, что попал в засаду, и надеялся на благополучный исход.

– Все, все… Отвоевал, хватит, – сказал Маслюков, подходя к сержанту.

Спрятав пистолет в карман, он приступил к обыску. Бесцеремонно выворачивал карманы, разглядывал отбираемые вещи и складывал их в вещевой мешок.

– Что, не нравится? – спросил один из лейтенантов. – Не ожидал? Этому вас не учили там… на курсах в Германии?

– А что вы со мной сделаете?

– Демобилизуем, – сказал Маслюков. – Вчера пришел приказ о вашей демобилизации.

– Расстреляете?.. А ну, стреляй сейчас! Все равно один конец, – сказал он, пытаясь вырваться.

– Тихо, тихо! Пристрелить тебя нетрудно. Рука не дрогнет, не беспокойся. Сначала надо посмотреть, кто ты такой и откуда.

Между тем женщина пошла в первую комнату, посмотрела поставленный сержантом номер, записала его в блокнот и снова закрыла шкатулку, смешав цифры на замке. Затем, захватив автомат, вернулась назад.

* * *

Через три часа против дома на Васильевском острове, куда вошел сержант, остановился Мальцев. Если бы Иван Васильевич видел его в этот момент, он сделал бы следующее заключение: Тарантул нервничает.

Только что Мальцев побывал на кладбище, спускался в склеп, прочитал последние германские сводки с фронта, проверил готовность своих людей, но, несмотря на это, нервничал. Казанков исчез и никаких следов не оставил. Шарковского посадили в тюрьму по уголовному делу. Подкрепление не прибывало.

Тарантул смутно чувствовал, что какая-то посторонняя сила вмешивается и расстраивает его планы. Но что это за сила? Он еще не допускал мысли о действиях советской контрразведки. Нет, оснований для такого вывода не было. Военные неудачи, отступление на фронтах – вот причина. Агенты не верят в победу… Казанков, конечно, сбежал. Шарковский – хитрая лиса. Он умышленно сел в тюрьму – с намерением переждать…