Книга "Раньше смерти не помрем!" Танкист, диверсант, смертник - Александр Лысев

Издерганный майор в помятом обмундировании и заляпанной желтой глиной танковой куртке из «чертовой кожи» устало протер красные от бессонницы глаза. Майор исполнял обязанности командира бригады. Точнее, того, что от этой бригады осталось. Два БТ-7, два Т-26, одна «тридцатьчетверка» на ходу и еще одна обездвиженная, использовавшаяся в качестве долговременной огневой точки. Плюс к этому оставшиеся в предыдущих боях и походах «безлошадными» полсотни чумазых танкистов, сидевших в окопах с винтовками в руках в качестве простой пехоты. Вот и все в реальности, что на бумаге гордо именовалось танковой бригадой.

— Каждой твари по паре, — уныло прокомментировал майор техническое состояние вверенного ему подразделения.

Барсуков оглядел собравшихся в землянке, и по губам его скользнула загадочная улыбка.

— Танк есть у нас.

Все, включая его собственный экипаж, вышедший с ним из окружения, удивленно уставились на капитана. И только Витяй Коломейцев, кажется, догадался, что имеет в виду их командир. Так оно и было.

— Танк есть, — невозмутимо повторил Иван Евграфович. — Только за ним надо съездить. Тут недалеко…

Отправив свой экипаж на кухню, Барсуков продолжал разговор с майором.

— Авантюра! — решительно замахал руками собеседник, когда они остались наедине.

— Дайте нам «тридцатьчетверку» на одну ночь. Мы сами все сделаем.

— Авантюра! — с нажимом повторил майор. — Я под трибунал пойду.

— Майор, — подошел к нему вплотную Барсуков. — Ты танкист или мне показалось?

— Я был первым на курсе, — на секунду вскинулся майор и тут же понуро опустил голову. — А теперь ни бригады, ни матчасти… Да еще и снять меня грозятся. Как будто я до всего этого допустил…

— Слушай, — тихонько попросил Барсуков. — Нам тут всем терять нечего. Семь бед — один ответ. Если что, вали на меня — мол, самовольно, без твоего ведома…

Двое суток Барсуков безвылазно провел на переднем крае — до мельчайших подробностей изучал немецкую оборону. В течение этого же времени Витяй буквально до винтика проверил единственную бывшую на ходу «тридцатьчетверку» — подтягивал, регулировал.

— Возись, коли охота, — равнодушно махнул рукой на его усилия бригадный механик-водитель и ушел спать в капонир.

На третью ночь к «тридцатьчетверке» заявился барсуковский экипаж в полном составе.

— Погуляйте, ребята, — проговорил растерянному часовому Барсуков, забираясь на башню.

Витяй ловко занырнул в люк механика-водителя. Остальные танкисты из вчерашних окруженцев уже расположились внутри боевой машины. Экипаж из танковой бригады застыл в недоумении.

— Тык, товарищ капитан…

— Это приказ! — раздался чеканный ответ, и люк наверху захлопнулся.

Мягко шелестя траками, тихонько урча двигателем, «тридцатьчетверка» подобно призраку растворилась в осеннем тумане. А на рассвете из еще более сгустившегося тумана возникло два танка. За рычагами первого сидел капитан Барсуков, во втором — Коломейцев. Машину с бортовым номером «104» притащили на тросе. Вскоре «сто четвертый» был введен в строй, к нескрываемой радости барсуковского экипажа. Командовавший бригадой майор только хмыкнул. Однако на его измученном лице впервые за долгое время мелькнуло некое подобие уважительной улыбки…

Вечером того же дня Барсуков с Коломейцевым сидели в землянке у майора, который на сей раз уже с явной заинтересованностью слушал план вылазки в неприятельский тыл, разработанный вчерашними окруженцами. За дверью в окопе раздался знакомый голос. Ошибиться было невозможно.

— Твою мать! — вырвалось у Барсукова. — Приперлись через пол-Расеи, чтобы здесь встретиться…

Витяй, уже зная, кто сейчас появится на пороге, только молча откинулся затылком к низким бревнам наката и звонко щелкнул зубами самим собой открывшегося при таком движении рта. Секунду спустя в кособоком дверном проеме возник — теперь уже старший — политрук Сверчкевич собственной персоной. Шевиотовая гимнастерка на нем была как новенькая, а на груди сияли уже два ордена Красной Звезды.

Барсуков с ходу взял быка за рога. Произнес так, будто они расстались вчера:

— Паша, в разведку с нами идешь? Мы как раз с майором план обсуждаем.

Жевавший сухарь Сверчкевич застыл с открытым ртом.

— Знакомые, — скорее констатировал, чем спросил майор.

— Так точно! — позволил себе вставить реплику Витяй.

— Бывшие сослуживцы, — уточнил Барсуков и как ни в чем не бывало сапогом подвинул обрубок пня перед собой. — Да ты присядь, Паша. В ногах правды нет.

— Ну, мне тогда и еще спокойнее, — озвучил свой вывод майор. И, уже обращаясь к Сверчкевичу, кивнул в сторону вышедших из окружения танкистов: — Будем считать, что даже никакие формальные проверки не нужны.

— Э-э… — попытался что-то прокряхтеть старший политрук.

Командир бригады истолковал его мычание на свой лад. Оживившись, доверительно произнес:

— Впрочем, чего их проверять! Делом уже все доказали. Геройские ребята!

— Так точно! — снова гаркнул из своего угла Коломейцев.

Политрука буквально сверлили исподлобья глаза Барсукова.

— Геройские… — сглотнув наконец недожеванный сухарь, выдавил из себя Сверчкевич.

— Ну вот и славно! — подвел черту майор. Таким бодрым и заинтересованным его не видели давно. Уже обращаясь к капитану, переспросил, наклонившись над аккуратно вычерченной схемой местности: — Значит, пойдете с правого фланга?

— Да, — кивнул Барсуков. — Но вам нужно будет перед нашим возвращением хорошенько пошуметь на левом.

Якобы спохватившись, Барсуков с дружелюбной улыбкой повторил свой вопрос к Сверчкевичу:

— Паша, так ты с нами? Возьмем на броню!

— Да я… У меня газеты из политотдела… Привез только, раздавать надо…

За старшим политруком поспешно закрылась сколоченная из горбыля дверь землянки.

В ту ночь две выделенные майором на свой страх и риск «тридцатьчетверки» под командованием капитана Барсукова наделали изрядного переполоха в ближайшем германском тылу. Воспользовавшись складками местности, танки с десантом на броне проскочили между холмом и болотом, распахали гусеницами заранее разведанные окопчики немецкого передового охранения, похоронив в них неприятельский дозор в полном составе, и, включив освещение, с ревом выскочили на околицу ближайшей деревни. Итогом рейда стали несколько десятков передавленных пехотинцев противника, сонными выбегавших на улицу, и расстрелянные из пулеметов две штабные машины. Одна из них весело полыхнула в ночи синим бензиновым пламенем. На обратном пути Витяй завалил набок противотанковую пушку и переехал стоявшую у плетня вражескую полевую кухню. В качестве трофея был взят немецкий грузовик, притащенный в расположение бригады на буксире, как их «тридцатьчетверка» прошлой ночью. Среди участников рейда потерь не было. Как и было условлено, оставшиеся танки обстреляли со своих позиций левый фланг немецкой обороны. Обескураженный столь дерзкой выходкой неприятель не сделал ни одного ответного выстрела…