Книга Принцип карате - Данил Корецкий

Хвастать Колпакову расхотелось. Он зашел в крохотный кабинетах Клепикова и спросил пояснений.

— Как же иначе? — удивился тот. — Разве без проверки и регулировки ОТК продукцию пропустит?

— Чем же занимаются Вера Сергеевна и ребята?

— То же эксперименты, — снисходительно улыбнулся очевидной наивности вопроса начальник цеха. — А завод должен план выполнять и качество держать…

Главный инженер сказал то же самое, потом торжественно поздравил с успехом и, вытащив из красной с золотым теснением «на подпись» папки акт внедрения, жестом фокусника положил перед Колпаковым.

Геннадий повертел солидный, украшенный подписями и печатью бланк.

— Значит, это липа?

— Боже упаси! — ужаснулся главный инженер и стал чем-то похож на своего друга Писаревского. — Какая же липа, если создан участок, идет работа, все документы и фотографии соответствуют действительности! Вот посмотрите!

Он открыл свой экземпляр отчета, показал снимок: симпатичная девушка и старательные ребята работают на установке Колпакова.

— Разве это фотомонтаж?

Колпаков подумал, что у сидящего напротив вальяжного человека своеобразное представление о правде, но тут друг Писаревского устало, как артист, отыгравший трудную роль, бросил отчет на полированную столешницу и укоризненно глянул ему в глаза.

— Честно говоря, я вас не понимаю. Вы чем-то недовольны?

Взгляд был умным и испытующим.

— Да нет, это я так… Спасибо за помощь.

Колпаков спрятал в «дипломат» внушительный документ, напомнивший на миг Илью Сергеевича и его «детские рубли» с уточками. Нет, скорее иное…

— Это другой разговор. Я уж огорчился: думал, вы получили не то, что хотели… Счастливого пути, Писаревскому привет.

«А действительно, что я рассчитывал получить? — думал Колпаков, спускаясь по довольно узкой с крутыми ступенями лестнице. — Как тот жадный и темный дед — настоящие деньги из волшебного ящичка? Так не бывает: что положишь, то и возьмешь…»

Хорошее настроение улетучилось бесследно. Странно — ведь очередная цель достигнута.

Перед отъездом он зашел в спортивное издательство, где оставлял свою рукопись. Редактор отрицательно покачал головой.

— Нам это не подходит. Не думаю, что его примут где-нибудь в другом месте. Наш рецензент — автор нескольких книг по самбо, в том числе его боевым вариантам, сказал, что это инструкция по членовредительству, не больше. Я с ним полностью согласен.

По дороге на вокзал Колпаков швырнул пособие в топку асфальтового котла. В поезде он спал двенадцать часов кряду, а оставшееся время оцепенело смотрел в окно.

Переступив порог квартиры, Колпаков ошарашенно замер. Голые стены, пустые полки серванта, сиротливо лежащие у припорошенного пылью трюмо Ленины тапочки.

Эта деталь сразу сбила первую мысль, что их залили верхние соседи, и вторую — что их обворовали. Он открыл шкаф, одежды жены там не было: халатик, несколько платьев — и все. Прошел в комнату, кабинет, на кухню — искал прощальную записку, но ничего не обнаружил.

Сел на диван, машинально отметив, что такой финал семейной жизни его не очень удивляет. Лена не любила объяснений, не терпела сцен прощания. И знала наверняка, что он не будет спорить из-за имущества. Могла бы, конечно, написать о причинах своего решения. Впрочем, писать она тоже не любила.

А причины… Самому себе он мог признаться — Лена никогда его не любила. Вначале просто терпела, потом заинтересовалась экзотическими способностями и теми возможностями, которые они обещали, и, наконец, решила, что он — подходящая партия. Все было учтено, рассчитано, взвешено. Сухая математика и холодная логика стояли у колыбели их брака. Любовь… Смешно!

Правда, он иногда любил ее, и надо сказать, что она умело этим пользовалась. Колпаков вспомнил, с какой обыденностью она пустила его к себе в постель, не очень-то скрывая, что сделала это в благодарность за оказанную услугу… Да и потом сколько раз его коробила откровенно практичная направленность помыслов и поступков супруги…

Все силы в одну точку, чтобы добиться цели. Надо сказать, что она в совершенстве освоила этот принцип. И не только она… Все ее окружение — молодящиеся, «умеющие жить» приятельницы, считающая себя всемогущей Зверева, другие: Писаревский, его столичный приятель, искушенный Клепиков, который наверняка упразднит новый участок, едва успев доложить начальнику о выполнении распоряжения…

Все эти далекие от Системы люди использовали принцип, который посвященные считали откровением, и использовали умело, со знанием дела…

В замке повернулся ключ.

— Ты уже приехал, Генчик? А я спешила, ушла раньше… Где же ты?

Лена заглянула в кабинет. С улыбкой.

— Что же ты молчишь?

Подошла, поцеловала, села рядом, обняла… Что происходит?

— Жалко, не успела на вокзал… Как съездил?

Она отодвинулась, разглядывая мужа, нахмурилась, оживление исчезло.

— Неприятности?

— Где ковры, посуда, твои вещи? Что происходит в доме?

— Отнесла к маме. Тут знаешь какая поднялась паника: указ, конфискация… Я и убрала самое ценное. На всякий случай.

Лена снова улыбалась, она была довольна собой и ожидала похвалы — за предусмотрительность и самостоятельность. Клавдия ее непременно бы похвалила.

«Мужья приходят и уходят, а вещи остаются», — мрачно подумал Колпаков.

— Я думал, ты меня бросила.

— Бросила? Ну, ты даешь! Ну, придумал!

Жена хохотала от души, и Колпаков, чувствующий, как спадает владевшее им напряжение, не мог понять, что же он сказал такого смешного.

На следующий день Колпаков встретился с Окладовым, тот рассказал о событиях, происшедших за время его отсутствия.

— Того парня, что совершил убийство в Зеленом парке, поймали! Оказался ничейный — из «дикой» секции. Поспорили с приятелями насчет эффективности низкой стойки, убивать не хотел, говорит — случайно получилось…

«Так я сразу Крылову и сказал», — подумал Колпаков.

— …Шум в городе поднялся, пошли письма во все инстанции, чтобы карате вообще запретить, — с горечью говорил Окладов. — Ну, разве можно по одному случаю судить?

— Там один случай, здесь один — много всего их набирается…

Окладов глянул удивленно: Колпаков первый раз не соглашался с ним в этом вопросе.

— Да, Рогов умер…

— Как?!

— Несчастный случай: забыл закрыть газ…

Собственно, Колпаков подсознательно ожидал чего-то подобного, но мрачное известие сильно испортило настроение. Нужно было поговорить с ним по душам, остановить. Не у ларька приема посуды, тогда было уже поздно. А вот после встречи на набережной или еще раньше, когда он только пошел в разнос. Не помогло бы? Но ведь ты привык добиваться поставленных целей! Да нет, бесполезно. Не тот Рогов человек, чтобы слушать чьи-то советы. Он сам выбрал путь и прошел его до конца.