Книга Бесконечные дни - Ребекка Мейзел

Снежок угодил Джастину прямо в лицо, залепив глаза и ноздри.

— Урра! Я — бог снежков! — завопил Тони и от восторга принялся носиться туда-сюда.

На бегу он налетел на Трейси и сшиб ее с ног.

— Тони! — возмущенно заверещала она. Тони помог ей подняться, а Трейси чмокнула его в щеку и повернулась ко мне. — Идем, Лина! Надо ведь еще волосы уложить. Пора браться за дело всерьез.

С тех пор, как Тони закрутил роман с Трейси, у нас с Неразлучной Троицей отношения тоже наладились. Не могу сказать, чтоб мы с Трейси стали лучшими подругами, но, по крайней мере, могли общаться. Я так и не поняла для себя, правда она заинтересована в Тони — или просто соскучилась по всей компании. Похоже, теперь она на своей шкуре прочувствовала, каково приходилось мне — потому что больше никогда не была со мной груба. Да и в любом случае: если Тони был счастлив, то я была счастлива за него.

Трейси поцеловала Тони на прощание, и мы с ней, Клаудией и Кейт оставили парней играть в снежки друг с другом.

— Лина, дай угадаю — у тебя черное платье, да? — хихикнула Клаудия.

Мы одевались в спальне у Трейси. Платье у меня было и в самом деле черным — и длинным, в пол. Тони помог мне выбрать его. Я поднесла к лицу длинные сверкающие сережки и взглянула на свое отражение. Взгляд мой задержался на ониксовом кольце Рода.

— Потрясающе!

Голос Клаудии прервал мои думы. Сама она в обтягивающем ярко-розовом платье была похожа на кинозвезду.

Пока Трейси, Клаудия и еще несколько старшеклассниц с этого этажа наносили последние штрихи в ванной, я на минутку осталась одна. Подойдя к большому зеркалу, что висело на двери, я посмотрела на себя во весь рост. Черное платье плотно обтягивало изгибы высокого тонкого тела. Высоченные — в жизни таких не носила — каблуки и распущенные по плечам локоны подчеркивали высокий рост и стройность. Пристально глядя в глаза своему отражению, я подняла руки за шею, расстегнула ожерелье с флакончиком и бережно спрятала в сумочку. А потом снова взглянула в лицо отражению и коснулась того места на груди, где флакончик покоился все эти долгие месяцы. Сердце мое билось под кончиками пальцев, точно отзвук дальних барабанов.

Через пару минут я уже спускалась вниз, в холл. Собравшись в вестибюле, мы ждали парней. Вот из-за угла показались Кертис и Рой, оба в смокингах. Следующим шагал Тони. Завидев Трейси, он расплылся в широкой улыбке, от которой у меня потеплело в груди. Однако, обнимая Трейси, он смотрел на меня. На лице его читалось: он все еще любит меня, однако это была такая любовь, которую мы могли пронести через всю жизнь. Любовь двух лучших друзей. Последним в вестибюль обычной своей плавной походкой вышел Джастин.

Мы медленно шли навстречу друг другу. Он тоже был в смокинге, лицо даже среди зимы сохранило бронзовый загар. Вот он улыбнулся — и меня затопила волна любви и восхищения его волей к жизни, его желанием любить меня и снова и снова демонстрировать свои чувства открыто, у всех на виду.

— Ты так… — выдохнул он, когда между нами оставалось всего несколько дюймов. — Так прекрасна, что я просто вынести этого не могу. Не знаю, как объяснить.

Я опустила взгляд. Джастин протягивал мне коробочку с орхидеей, прикрепленной к ленте, которую надо было повязать на руку. У остальных девушек уже были точно такие же браслеты.

— Помнишь, ты как-то сказала… — промолвил Джастин, открывая пластиковую крышку коробки. Он заметно нервничал, мялся, отводил взгляд. Так мило. Да он же сам не свой от смущения! — Ты как-то сказала, что разные цветы символизируют всякие разные вещи. Так что я выбрал орхидею, потому что она символизирует… символизирует…

— Любовь, — закончила фразу я.

* * *

Зимний бал проходил в банкетном зале Уикхэма. — А ведь, казалось бы, могли найти и что поприличнее, — посетовал Тони. — Свозить нас в какой-нибудь отель или еще куда.

Мы всей компанией шли по заснеженным тропинкам к корпусу, где располагался банкетный зал: большому современному зданию с выходящими на океан панорамными окнами.

Перед главным входом сновали машины, привозящие на кампус всевозможные припасы. Отворив двери, мы вступили в длинный холл. Изнутри уже доносились звуки музыки — играла приглашенная группа. Войдя в сам зал, я задрала голову, осматриваясь по сторонам. Все кругом было украшено белыми сверкающими снежинками из самых разных материалов. Серебристые блестки и подвесные шары отбрасывали по всему помещению мириады ярких лучей. По правой стороне зала тянулась вереница окон, а за ними на много миль — безбрежный океанский простор. Ну теперь-то, конечно, я уже не видела на много миль, но океан никуда не делся, и над ледяной водой сияла луна.

— Нравится? — Джастин сжал мою руку.

— Не то слово! — восторженно выдохнула я.

Скоро торжественный обед закончился и мы танцевали — так, что у меня даже ноги заболели. Мы отплясывали все вместе, выстроившись широким кругом. Мы были несокрушимы. Тони выбрасывал ноги в стороны, выделывая какие-то замысловатые коленца, — точно припадочный. Учителя — мисс Тейт и остальные, в том числе невыносимый профессор Линн — наблюдали за нами с периметра зала. Все сегодня были такими красивыми, а музыка гремела так лихо, что никто не мог усидеть на месте.

Было уже совсем поздно. Я страшно вспотела, волосы у меня начали выбиваться из-под заколок. Выскочив из нашего сумасшедшего круга, я пошла к дверям — чуть-чуть отдышаться и привести себя в порядок.

— Волосы поправлю! — с улыбкой крикнула я Джастину.

Тот тоже уже весь блестел от пота. Он кивнул мне, и я повернулась уходить.

— Не, Лина, погоди! Никаких, пожалуйста, передышек. Ты еще не видела моих лучших па, — заорал Тони, оттопырив зад и вертя им прямо перед Трейси, необыкновенно хорошенькой в длинном синем платье. Она хлопала Тони по заду в такт музыке, и скоро я уже покатывалась со смеху.

Все так же хохоча над этой парочкой, я добралась до дверей и остановилась перевести дух. Обернувшись, я послала Джастину воздушный поцелуй. Джастин улыбнулся в ответ, не выходя из общего круга. Правда, ему пришлось попятиться, чтобы освободить побольше места для Тони.

Я шагнула в коридор — и тут вампирская душа во мне воскресла вновь. Как же давно я не ощущала ее — с того самого прохладного октябрьского утра на Род-Айленде, когда меня отыскал Сулинь. Волосы наэлектризовались. Даже зрение мгновенно обострилось. Каждый вздох обдавал жаром.

Где-то рядом, в этом самом здании, затаился вампир.

Я замерла на месте, прямо за дверью. Медленно, очень медленно повернула голову направо.

В конце коридора, прислонившись к стене, стоял Вайкен. Волосы у него были зализаны назад, а при виде бледного, мертвенно-белого лица у меня перехватило дыхание.

Я задрожала всем телом. Горячее жжение в глазах, от которого я страдала сотни лет, вернулось, разлилось по щекам. Я дотронулась до щеки, сама не веря, что наконец настал этот момент — что я наконец научилась плакать. Отняв руку от лица, я посмотрела на слезы — крохотные капельки блестели в лучах ярких флюоресцентных огней. Такие красивые. Вот они покатились вниз по пальцам мне на ладонь. Руки у меня задрожали, глаза распахнулись. Я не видела своих слез уже шестьсот лет. Вайкен направился ко мне — так медленно, что к тому времени, как он оказался рядом, я уже дрожала всем телом.