Книга Сердце Абзалета - Ойзин Макганн

* * *

Узнав, что чужестранцам, побывавшим в плену у Луддича, удалось бежать, хозяева и гости постоялого двора одобрительно захлопали в ладоши. А когда Дрейгар поведал о своих удивительных приключениях, они и подавно растаяли. Пошел горой веселый пир.

Тайя достала свои магические инструменты и вылепила из Локрина развеселого уродца-дергунчика — искусно спародировав вождя рэнсников. Глядя на потешную копию Лирапа-Луддича Третьего, окружающие хватались за бока и покатывались со смеху.

Дрейгар, которому не довелось увидеть монарха, попросил у хозяина чистый свиток пергамента и в два счета набросал портрет ненавистного тирана. Портрет пришпилили к стене и принялись плевать в него шипами из охотничьих трубок. Каждый, кому удавалось попасть тирану в лоб три раза кряду, получал в награду кружку медовухи. Победителем оказался Дрейгар, изрешетивший свое собственное произведение вдоль и поперек.

Опасаясь, что и его, чего доброго, тоже превратят в мишень, Локрин потер ладонями лицо и снова принял прежний вид.

Наевшись жаркого из дикого кабана и чувствуя, что от усталости слипаются глаза, брат и сестра отошли в сторонку и устроились в уголке. Вдруг они заметили, что Тряпичник поднялся из-за стола и тихо выскользнул за дверь.

— Расскажи-ка что-нибудь еще, дружище! — попросил Дрейгара дюжий сестинианец с грубым, изрытым оспой лицом. — Да пострашнее!

— Есть такая история, — усмехнулся парсинанин. — Я расскажу вам о Старухе с фонарем. Только предупреждаю, как бы потом по ночам от страха вы не стали прятаться под кровать!

— Я уже слышала об этом, — шепнула Тайя брату. — Пойду во двор, а то тут душно…

— И я тоже, — кивнул Локрин. — Только давай прихватим с собой пончиков.

Схватив тарелку с пончиками, они протолкались к двери и, облегченно вздохнув, вышли на свежий воздух. На крыльце сидел Тряпичник и бессмысленно пялился в темноту.

— С тобой все в порядке, приятель? — окликнула его Тайя. — Ты, кажется, ничего не ел?

— Я не голоден, — отозвался он, даже не оглянувшись. — Но мне и правда что-то нездоровится. Какая-то боль… здесь внутри. — Он похлопал себя по груди. — А иногда кажется, как будто разваливаюсь на куски…

— Дядюшка Эмос неплохо разбирается в медицине, — успокоил его Локрин. — Когда мы его догоним, он мигом тебя вылечит. После всего, что с тобой приключилось за последние дни, неудивительно, что у тебя расшалились нервы.

Тряпичник ничего не ответил, и дети решили оставить его в покое — наедине со своими мыслями. Вот только странно: о чем может думать человек, который даже не помнит, как его зовут и откуда он взялся? Наверное, об этом самом и думает: пытается вспомнить, кто он такой.

Смахнув мушек, облепивших пончики, Локрин и Тайя, пройдя во двор, уселись под окошком, прислонившись спинами к бревенчатой стене.

— Пора бы снова отправиться в путь, — пробормотала Тайя, сдвигая брови. — Поели, попили — и в дорогу. Нельзя терять ни минуты.

— Дрейгар знает, что делает, — заверил сестру Локрин. — Предоставим ему решать. У нас нет денег, чтобы заплатить за повозку. Нужно осмотреться. Может быть, нам будет по пути с кем-нибудь из новых знакомых.

— Только бы побыстрее, — вздохнула девочка. — Эй, ты, полегче с пончиками! — спохватилась она, дергая брата за рукав. — Оставь и мне немного!

* * *

Отхлебнув медовухи, Дрейгар икнул и поднял руку. Воцарилось молчание. Оглядев слушателей, парсинанин неторопливо начал:

— Мы путешествовали втроем: норанский миссионер, купец-браскианец и я. Еще с нами были два проводника-картранца.

Мы двигались по ущельям Картранских Высот. Нам предстояло миновать Аксамант — что-то вроде окаменелой чащи, такой же запутанной и глухой, как заросли паутиновых деревьев. Днем жгучее солнце раскаляет камни докрасна, а ночью в полной мгле между скалами разносятся крики диких зверей. Только сумасшедший сунется в эти дебри без проводника.

В качестве вьючных животных у нас была пара волов. Ночью мы устроили привал и разбили лагерь. Была такая темень, словно мы оказались в подземелье, а ледяной ветер пронизывал до костей. Проводники разожгли походную масляную плитку и стали готовить ужин. Мы сидели вокруг и, в надежде увидеть хоть одну звезду, молча смотрели в черное небо.

Я человек не робкого десятка, бывалый путешественник и на месте сидеть не люблю. Пока готовился ужин, я предложил моим спутникам обследовать окрестности. Проводники предупредили нас, что с тропы лучше не сходить и от лагеря далеко не удаляться.

Первым блуждающий впереди огонек заметил браскианец — кто-то светил в темноте фонарем. Браскианец окликнул неизвестного и отправился на разведку. По натуре купец был человеком предприимчивым и никогда не упускал случая предложить свой товар первому встречному. Проводники стали кричать, чтобы он немедленно возвратился, и он повернул назад. Потом мы сели ужинать. Фонарь в темноте больше не показывался, и мы улеглись спать.

Проснувшись, я обнаружил, что браскианец пропал. Вскочив, я огляделся и успел увидеть, как, прихватив один из фонарей, он направляется к окаменелому лесу. «Вот упрямый осел!» — пронеслось у меня в голове. Я крикнул ему, чтобы он не ходил один, и разбудил остальных. Но проводники-картранцы наотрез отказались сопровождать нас, и мы с норанцем решили отправиться вдвоем. С перекошенными от страха физиономиями проводники твердили одно и то же — о какой-то старухе с фонарем. Не став слушать их лепет, мы схватили свои фонари и бросились вдогонку за купцом.

Аукая, мы с трудом пробирались сквозь каменные заросли, но купец не откликался. Откуда-то из темноты донесся шелест и скрежет, и мы поспешили на звук. К сожалению, нам то и дело приходилось останавливаться, чтобы сориентироваться, — в этой чаще было легко заблудиться и потерять дорогу в лагерь.

В конце концов мы увидели браскианца. Или, вернее, то, что от него осталось. Норанец стоял на месте, чтобы не терять из вида лагерь, а я подошел поближе. То, что я увидел, до конца жизни будет преследовать меня в ночных кошмарах. Тело было изодрано в клочья, словно его бросили в клетку к тиграм… И что удивительно: из мяса вырвали все до единой кости. При виде такого зверства даже у меня от ужаса похолодело сердце.

Выхватив меч и боевой топор, я попятился и рассказал обо всем норанцу. Тот немедленно зарядил арбалет и опустил забрало.

Однако в полном мраке мы были совершенно беспомощны против ночного хищника. Как ни жаль нам было бросать тело несчастного купца без погребения, мы были вынуждены повернуть обратно в лагерь. К тому же тело было разодрано на такие мелкие куски, что, наверное, только самому Господу Богу было под силу его собрать.

Между тем, оглядевшись вокруг и увидев вдали огонек нашего лагеря, я насторожился. Мне казалось, что лагерь должен находиться в другой стороне. Что ни говори, я профессиональный картограф и с чувством ориентации у меня все в порядке.