Книга Городской тариф - Александра Маринина

- Выйду, Илюша. Когда ты хочешь?

Ей показалось, что он несколько растерялся. А какого,интересно, ответа он ждал? Отказа, что ли? Ей стало смешно.

- Я надеюсь, не прямо сейчас? - со смехом продолжилаона. - Вечер субботы, загсы все уже закрыты.

- Нет, не сейчас. И даже не завтра, потому что завтравоскресенье. Но я хочу знать в принципе: выйдешь?

- Конечно.

Они сидели в машине возле здания городской прокуратуры, иНаталья то и дело поглядывала на дверь. Вот дверь стала открываться, и ейпоказалось, что сейчас выйдет Павел, но это оказалась та женщина, которая вошлав здание вместе с ним и со следователем. Сколько еще ждать? Хочется уже скорееотвезти Пашу домой и хотя бы остаток вечера провести с Ильей. Правда, Соня однадома, но ничего, она уже взрослая, скучать не будет, пойдет с подружкамипогулять или в кино сходит.

Соня в последнее время очень ее беспокоит. Мало того, чтоона с неприятной настойчивостью постоянно твердит о деньгах и выгодах, теперьона еще и к отцу рвется, да так, что не удержишь. Вчера, например, сразу послешколы отправилась к Паше, но очень скоро появилась дома злая, расстроенная,долго не отвечала на Наташины расспросы, потом все-таки разговорилась.Оказалось, Павел валяется пьяный в дымину, с трудом открыл дверь, дочери необрадовался, сразу ушел в кухню, где Соня обнаружила все мыслимые и немыслимыеследы затяжного пьянства. Общаться с Соней он не захотел, сидел молча, потомсвалился на диван и уснул. Для Наташи в этом не было ничего нового, она Павлаповидала во всяких видах, в том числе и в таких, но она понимала, что движетдевочкой, и от этого понимания ей делалось еще горше. Сонька хочет денег. Онахочет тряпок, оставшихся от Милены, и что самое ужасное - говорит ей, матери,об этом открытым текстом, то есть даже не чувствует, насколько это непристойно.Не просто неделикатно, бестактно, а именно непристойно. Она хочет жить вкрасиво обставленной квартире отца, носить вещи его покойной любовницы итратить заработанные ею деньги. Какая мерзость! И носитель этой мерзости - ееродная дочь, ее девочка, ее Сонечка. Когда же она успела стать такой? Почему?Самое большое потрясение родителей - внезапное понимание того, что рядом с нимине их любимый ребенок, а совершенно чужой человек.

И вот Илья сделал ей предложение… Сказал наконец те слова,которых она так долго ждала. И она ответила согласием сразу, не раздумывая,потому что любит его и хочет быть с ним. Но теперь, сидя в теплой тишинемашины, Наташа вдруг поняла, что с замужеством придется подождать. Разве имеетона право вводить в семью такое маленькое корыстолюбивое чудовище, как Соня?Разве имеет она хоть какое-то право обременять Илью заботами о ней, постояннымобщением, жизнью под одной крышей? Нет, пусть Сонька закончит школу, поступит винститут, и тогда Наташа что-нибудь придумает, чтобы им не жить вместе. Можетбыть, переедет к Илье, а дочери оставит свое жилье, хотя этой соплячке слишкомжирно будет получить, не вкладывая ни капли труда, целую двухкомнатнуюквартиру. Может быть, они с Ильей сумеют как-то обменять две свои квартирытаким образом, чтобы Соня получила «однушку». Так будет правильнее. С другойстороны, разве можно ее оставлять жить одну? С такими-то взглядами на жизнь? Даона моментально впутается в какую-нибудь историю, стоит только на горизонтемелькнуть деньгам и призракам роскошной жизни. За ней глаз да глаз нужен. Какже быть? И Соню оставлять нельзя, и сажать ее на шею Илье тоже неправильно.

Ну почему, почему все так… нелепо, что ли. Неправильно.Сколько раз она представляла себе этот момент, ждала его, и ей виделаськрасивая сцена где-нибудь в ресторане, и Илья достает из кармана коробочку скольцом и делает ей предложение, и она так счастлива ответить согласием, и онитут же начинают строить планы: когда подавать заявление, когдарегистрироваться, куда поехать в свадебное путешествие, и они целуются наглазах у всех, и официант приносит шампанское, самое дорогое… Как в кино. Аполучилось совсем по-другому. Те слова, которых она так долго ждала, прозвучалив машине, рядом со зданием городской прокуратуры, в салоне до сих пор виситпротивный запах Пашкиного перегара, и она не знает, что ей делать с этимдолгожданным предложением, потому что не может его принять. Как глупо. Какобидно.

- Илюша, - робко начала она, - ты не шутишь насчетженитьбы?

- Я очень серьезен. Как никогда.

- Ты не рассердишься, если я попрошу тебя подождать?

- Почему?

- Пусть Соня еще подрастет. Чтобы я уж могла оставитьее одну со спокойной совестью.

- Ты не хочешь, чтобы мы жили вместе?

- Честно? Не хочу. Ты ведь не слепой, ты прекрасновидишь, какая она. Она моя дочь, единственная дочь, и я буду любить ее, какойбы она ни была. Но ты не обязан.

Илья повернулся к ней, взял за обе руки и внимательнопосмотрел в глаза.

- Ты меня не обманываешь? Дело действительно только вэтом?

- А в чем же еще? - растерялась Наталья.

Действительно, какие могут еще быть причины, чтобыповременить со свадьбой, если любишь человека так давно?

- Я подумал, может быть, тебе нужна отсрочка, потомучто ты… ну, одним словом, хочешь разобраться со своими отношениями с Павлом.Или с каким-нибудь другим мужчиной. Например, с этим австрийцем, о которомпостоянно твердит Соня. Нет?

- Нет, - твердо ответила она. - Никаких других мужчин.И уж конечно, не Павел. Только ты. Но не сейчас, хорошо? Давай повременим

- Давай.

Ей показалось? Или в голосе Ильи она услышала облегчение?Нет, конечно же, показалось.

Наталья снова посмотрела на дверь, ведущую в зданиепрокуратуры. Ну почему эта женщина не уходит? Стоит, звонит кому-то помобильному. Сколько можно звонить? Или она не уходит специально, ждет кого-то?Кого? Павла? Следователя? Почему не идет, наконец, домой, ведь суббота, почтидесять вечера? Неужели там что-то серьезное с Пашей? Он говорил, что какие-тонеприятности… Господи, хоть бы все уже закончилось! Пусть он похоронит Милену,если надо - Наталья ему поможет все организовать, и на похороны придет, если онпопросит, и на поминки, будет рядом, только пусть уже все закончится. Пусть онпереживет свое горе, перестанет так сильно пить и начнет работать, и тогдаможно будет не беспокоиться о нем и не ездить к нему после работы, невыслушивать его стенания и бесконечные рассказы о Милене, которые ей, всущности, совсем неинтересны. Да, она ему изменяла. Ну и что? Он что, святой?Почему всем мужчинам изменять можно, а ему одному нельзя? Ему, не оченьмолодому и прилично пьющему нищему наркополицейскому. Тоже мне, сокровище длямолодой состоятельной красавицы. Просто удивительно, как она столько лет еготерпела, и не просто терпела, а была ему верной подругой, заботилась о нем,кормила, лечила Да ей памятник надо при жизни ставить, а не удивляться, что унее был любовник. Ей-то, Наталье, Павел достался в лучшем своем виде, молодым,сильным и здоровым, когда он пил все-таки не так много, как впоследствии, аМилена получила его уже в достаточно потрепанном виде.