Книга Generation «П» - Виктор Пелевин

– Так, едем дальше. Неужели ты думаешь, что я смог бы… смог бы… ну, смог бы сделать то, что сделал, если бы на это не было воли Аллаха?

– Нет.

– Едем еще дальше, – уверенно продолжал Березовский. – Попробуй посмотреть на вещи так: я просто орудие в руках Аллаха, а что и почему делает Аллах, уразуметь нельзя. И потом, если бы не воля Аллаха, я не собрал бы все телебашни и теледикторов на своих трех клетках. Так?

– Так.

– Еще базары есть?

Радуев ткнул Березовского стволом в лоб.

– Есть, – сказал он. – Мы поедем еще дальше. Я тебе скажу, как говорят у нас в селе старые люди. По замыслу Аллаха, этот мир должен быть подобен тающей во рту малине. А люди вроде тебя из-за своей алчности превратили его в мочу, соприкасающуюся с кожей. Может быть, воля Аллаха была и на то, чтобы в мир пришли такие люди, как ты. Но Аллах милостив, поэтому его воля есть и на то, чтобы грохнуть людей, из-за которых жизнь не кажется малиной. А после разговора с тобой она кажется мне не малиной, а мочой, которая разъела мне весь мозг, понял, нет? Поэтому оптимальным решением для тебя будет помолиться.

Березовский вздохнул.

– Я вижу, ты хорошо подготовился к беседе. Ну, ладно. Допустим, я сделал ошибку. Как я могу ее загладить?

– Загладить? Загладить такое оскорбление? Не знаю. Нужно сделать какое-нибудь богоугодное дело.

– Какое, например?

– Не знаю, – повторил Радуев. – Построить мечеть. Или медресе. Но это должна быть очень большая мечеть. Такая, чтобы в ней можно было отмолить грех, который я совершил, сев за стол с человеком, брызжущим мочой на кожу Неизъяснимого.

– Ясно, – сказал Березовский, чуть опуская руки. – А если конкретно, насколько большая?

– Думаю, первый взнос – миллионов десять.

– А не много?

– Я не знаю, много это или нет, – рассудительно сказал Радуев, огладив бороду рукой, – потому что категории «много» и «мало» мы познаем в сравнении. Но ты, может быть, заметил стадо козлов, когда подъезжал к моему штабу?

– Заметил. А какая связь?

– Пока эти двадцать миллионов не придут на мой счет в Исламский банк, тебя будут каждый час семнадцать раз окунать в бочку с козлиной мочой, и она будет соприкасаться с твоей кожей, и ты будешь думать, много это или мало – семнадцать раз в час.

– Эй-эй-эй, – сказал Березовский, опуская руки. – Ты что? Только что было десять миллионов.

– Ты про перхоть забыл.

– Послушай, Салманчик, так дела не делают.

– Ты хочешь заплатить еще десять за запах пота? – спросил Радуев и тряхнул автоматом. – Хочешь?

– Нет, Салман, – устало сказал Березовский. – За запах пота я платить не хочу. Кстати, кто это нас снимает на скрытую камеру?

– Какую камеру?

– А что это за портфель на подоконнике? – Березовский ткнул пальцем в экран.

– Ах ты, шайтан, – пробормотал Радуев и поднял автомат.

По экрану прошел белый зигзаг, все затянула серая рябь, и в зале зажегся свет.

Азадовский крякнул и переглянулся с Морковиным.

– Ну как? – робко спросил Татарский.

– Скажи мне, ты где работаешь? – брезгливо спросил Азадовский. – В пи-ар отделе «Логоваза»? Или у меня в группе компромата?

– В группе компромата, – ответил Татарский.

– Какое у тебя было задание? Сценарий переговоров Радуева с Березовским, где Березовский передает чеченским террористам двадцать миллионов долларов. А ты что написал? Он что, передает? Он у тебя мечеть строит! Спасибо, что не Храм Христа Спасителя. Если бы не мы сами этого Березовского делали, я бы решил, что ты у него зарплату получаешь. А Радуев? Он у тебя вообще какой-то профессор богословия! Читает журналы, про которые даже я не слышал.

– Но ведь должна же быть логика развития сюжета…

– Мне нужна не логика, а компромат. А это не компромат, а говно. Понял?

– Понял, – потупившись, ответил Татарский.

Азадовский несколько смягчился.

– Вообще-то, – сообщил он, – здравое зерно есть. Первый плюс – вызывает ненависть к телевидению. Хочется его смотреть и ненавидеть, смотреть и ненавидеть. Второй плюс – «монополия». Это ты сам придумал?

– Сам, – приободрился Татарский.

– Это удача. Террорист и олигарх делят народное добро за игорным столом… Ботва от злобы просто взвоет.

– А не слишком ли… – вмешался Морковин, но Азадовский перебил:

– Нет. Главное, чтоб у людей мозги были заняты и эмоции выгорали. Так что эта телега насчет «монополии» ничего. Она нам рейтинг новостей минимум на пять процентов поднимет. Значит, минуту в прайм-тайм…

Азадовский вытащил из кармана калькулятор и стал что-то подсчитывать.

– …поднимет тысяч на девять, – досчитав, сказал он. – И что у нас будет за час? Множим на семнадцать… Нормально. Так и сделаем. Короче, пускай они играют в «монополию», а режиссеру скажешь перебить монтажом: очереди в сберкассы, шахтеры, старушки, дети голодные, солдатики раненые. Все дела. Только ты про теледикторов убери, а то в ответ надо будет вой поднимать. Лучше сделай в их «монополии» такую фишку – телевизионно-бурильную установку. И пусть Березовский говорит, что он хочет таких вышек всюду понастроить, чтобы снизу нефть прокачивали, а сверху – рекламу. И монтаж – Шаболовская телебашня с буром. Как тебе?

– Гениально, – с готовностью сказал Татарский.

– А тебе? – спросил Азадовский у Морковина.

– Присоединяюсь на все сто.

– А вы думали. Я один тут вас всех заменить могу… Значит, диагноз такой. Ты, Морковин, дай ему в усиление этого нового, который по еде. Толковый паренек. Радуева в целом так и оставляем, только сделайте ему феску вместо этой кепки, надоела уже. Заодно на Турцию намекнем. И потом, давно спросить хочу, что это за халтура? Почему он все время в черных очках? Что, глаза просчитать долго?

– Долго, – сказал Морковин. – Радуев у нас все время в новостях, а в очках на двадцать процентов быстрее. Убираем всю мимику.

Азадовский чуть помрачнел.

– С частотой, даст Бог, решим. А по Березовскому чичирок добавить, понял?

– Понял.

– И прямо сейчас, материал срочный.

– Сделаем, – ответил Морковин. – Досмотрим, и сразу ко мне.

– Чего у нас следующее?

– Теперь ролики по телевизорам. Новый тип.

Татарский приподнялся со стула, собираясь выйти, но Морковин рукой остановил его.

– Давай, – махнул рукой Азадовский. – Еще есть минут двадцать.