Книга Булгаков и "Маргарита", или История несчастной любви "Мастера" - Владимир Колганов

Кстати, как-то совсем уж мимолетным стало упоминание Карсавиной, известной балерины Мариинского театра. Но есть основания для того, чтобы восполнить сей пробел.

Тамара Карсавина

Первым мужем Тамары Платоновны был Василий Васильевич Мухин, неприметный служащий Министерства финансов. Я было удивился, что такого она в нем нашла, однако, как удалось выяснить, отец Василия Васильевича имел чин действительного статского советника, а служил в весьма солидном учреждении — в Департаменте герольдии Правительствующего сената. Кроме того, один из дядьев будущего мужа балерины был зажиточный купец, а другой — тоже действительный статский советник и к тому же председатель правления Волжско-Камского коммерческого банка. В общем, Василий Васильевич мог представлять для женщин некоторый интерес, в основном, надо признать, увы, материальный. Ах, если бы не Октябрь 17-го года — в который уже раз не устаю я повторять!

По счастью, за год до упомянутых событий на балерину обратил внимание тот самый дипломат, сын четвертого баронета Генри Джеймс Брюс. Два года они прожили вместе на снятой англичанином квартире, а когда дело шло к Гражданской войне, Брюс со своей подругой счел за благо возвратиться на родину, в Туманный Альбион. Однако не о нем и не о знаменитой примадонне пойдет речь.

После отъезда Тамары Платоновны в Англию надежды на возрождение семьи уже не оставалось — раньше-то все еще надеялся на чудо, — и Василий Мухин вернулся в родительский дом на знакомую Фурштадтскую. Впрочем, квартира жены покойного чиновника уже мало напоминала то, что было прежде — сказывались последствия известных жилищных «уплотнений». Да и жизнь вошла в непонятную для отпрыска богатого семейства колею. Единственной отрадой последующих лет стали встречи с «осколками» прежнего режима — в доме у его знакомой, в бывшем имении графа Левашова по дороге на Выборг. Баженова, Шаховская, Симони… — фамилии, хорошо известные в том, дореволюционном Петербурге.

В начале 30-х годов Мухина, как и других участников несанкционированных посиделок, арестовали. И вот тут выяснился очень интересный факт. В предъявленном обвинении говорилось о порочащих связях хозяйки дома, Евгении Николаевны Баженовой, со своим родственником, известным деятелем белой эмиграции, уже упомянутым не раз Евгением Васильевичем Саблиным. Но это тот же самый состав преступления, который был предъявлен брату Евгении Николаевны, Александру Николаевичу Де-Лазари, в 1941 году — те же слова и те же факты. Смущает только разница между датами ареста, по сути, в десять лет. Дальнейшее оказалось для Мухина вполне закономерным по тогдашним временам и весьма печальным — за чтение эмигрантских газет был положен срок. Не исключено, что всю вину за распространение антисоветской информации свалили на него, а милых дам в итоге пожалели.

И все же в который уже раз хочется воскликнуть — как тесен мир! Можно подумать, что крутится он вокруг Булгакова. Коль скоро речь заходит о балете, можно вспомнить и об учебе его второй жены в частной балетной школе в Петрограде. Правда, карьера танцовщицы привела Любовь Евгеньевну в «Фоли Бержер». Но это факт совершенно несущественный в сравнении с тем, что даже балерину Карсавину удалось вовлечь в это «кружение» вокруг Булгакова. Причина достаточно серьезная — как-никак фигурировали в одном деле и первый муж Карсавиной, и Баженова, и дядя Любови Белозерской, Евгений Саблин.

Приходится сожалеть, что не удалось Булгакову ни в Париже побывать, ни доехать до Брюсселя — увы, о новой встрече с княгиней Кирой Алексеевной приходилось лишь мечтать. Что уж тут говорить о том времени, когда и Булгакова не стало, и Кира Алексеевна перебралась за океан? Однако в Америке Булгаковы все же оказались — только уточню, что не в Нью-Йорке, а в Лос-Анджелесе. Речь о двоюродных братьях Михаила Афанасьевича — Николае и Константине. Подобно брату писателя Ивану, выступавшему в Европе в ансамбле балалаечников, Николай тоже пошел по этой стезе. Говорят, даже работал в Голливуде.

Не знаю наверняка, но кто-то из читателей может сказать, что и двоюродным братьям Булгакова, и дипломату Саблину, в отличие от самого Булгакова, очень повезло. И правда, хоть и не добрался Саблин до зажиточной Америки, однако раз и навсегда избавился от того, что Михаила Афанасьевича так раздражало и пугало в нашей жизни. Впрочем, у каждого человека свой неповторимый взгляд и на историю, и на привычные ценности бытия. Один находит избавление от несчастий в перемене жен, другой о расставании с единственной любимой не смеет и подумать. Кому-то доставляет наслаждение только успех у публики, другому же приносит удовлетворение благодарность тех, кому удалось помочь, кто был избавлен от беды его трудами. Что дипломату в радость, то, видимо, писателю совершенно ни к чему… Однако время все расставляет по своим местам, и книги Булгакова, написанные много лет назад, способны производить такое «количество доброты», о чем писатель даже и не помышлял в те годы.

Глава 3

Опасные связи

А теперь я расскажу о том, на что натолкнулся неожиданно, случайно. Долго раздумывал — писать или не писать? Во-первых, достоверных объяснений найденному факту нет, к тому же информация оказалась очень скудная. Однако кому будет интересен текст, из которого цензурой изъяты те слова, которые противоречат заданному образу?

Итак, просматривая восстановленную стараниями немецких историков опись документов партканцелярии НСДАП (Национал-социалистической немецкой рабочей партии Германии), я, к удивлению своему, обнаружил среди фамилий известных партийных бонз и прочих членов партии… Василия Солдатёнкова. Была и ссылка на некий регистрационный номер. И как прикажете это понимать?

Увы, судя по всему, указанные в описи документы были уничтожены. Единственная возможность добыть хоть сколько-нибудь значимую информацию — это попытаться разобраться в том, что означает этот номер. И вот в разделе, описывающем некие юридические казусы вроде перемены гражданства и конфискации имущества, нашел желаемое объяснение: «Особые случаи». Час от часу не легче! Теперь надо выяснять, с какой такой стати Солдатёнков удостоился особого внимания чиновников из партканцелярии НСДАП.

В принципе тут удивляться нечему. Те же Борис Смысловский и Григорий Ламздорф уже доказали, что часть белой эмиграции была готова идти на все, сотрудничая даже с чертом, лишь бы отомстить большевикам или хотя бы сохранить иллюзию возможности возврата к прошлому, к России без Советов. Но вот от Василия Васильевича участия в делах нацистов я никак не ожидал. А потому сначала сохранялась слабая надежда, что это вовсе не он или же что-то здесь чиновники напутали.

Однако есть факты, которые косвенно подтверждают версию о его сотрудничестве с нацистами. После отъезда из Америки, по крайней мере с середины 30-х до середины 40-х годов, Василий Солдатёнков жил в Италии, где утвердился фашистский режим. Его отношение к Советам комментариев не требует — да кто ж обрадуется, разом потеряв богатство? Уже не раз приходилось мне писать, что многих русских эмигрантов желание отомстить привело в германскую армию или же в разведку, в Русский охранный корпус генерала Штейфона, или в РОА генерала Власова. Смущает только возраст — к началу 40-х годов Василию Васильевичу было за шестьдесят, тут уж не очень повоюешь. Но вот попался на глаза документ из архива МИД Германии, в котором некто Василий Солдатёнков упоминается как политик в период 1934–1941 годов, причем фамилия его фигурирует рядом с фамилией некоего Курта Людеке. Пришлось заняться поисками информации о новом фигуранте.