Книга Второй Эдем - Бен Элтон

Президент Эфиопии пытался урезонить разозленных граждан. Он говорил с обезоруживающей откровенностью:

— Да ладно вам! — Голос его был полон искреннего удивления. — В чем проблема-то? Кто-то из нас богат, а кто-то беден. Что тут нового? У меня есть машина, а у вас нет. У меня достаточно еды, а у вас нет. Все у нас как всегда, но раньше вы не жаловались. Зачем же восставать сейчас? Черт возьми, это же очевидно, что клаустросферу купит любой, кто сможет себе это позволить. Равно как и любой, кто может позволить себе нормальные жилищные условия и медицинское обслуживание, всегда их получает. Разницы никакой. Ну и чего вы вообще разволновались?

Это был мощный аргумент. Бушующие народные массы замолчали и задумались, а президент выложил свой аргумент:

— К тому же белые и япошки не дадут нам денег, если мы откажемся покупать их продукцию. Ну, мы ведь не хотим больше плотин? Те, что построены, и так превратили страну в пустыню. У нас достаточно оружия и тяжеловооруженных вертолетов, верно? Так что я купил клаустросферы. А чего вы от меня хотели? Чтобы я отказался от денег?! Сказал нет миллиардам и миллиардам долларов, экю и иен?! Вы что, в натуре, тупые?

Местные беспорядки не достигли аэропорта, где пережидал непогоду суборбитальный самолет Макса. За многие десятилетия постоянно приближающейся гибели Земли население бедных стран настолько покосило, что потенциальных бунтарей осталось не так уж и много, а выжившие были не в лучшей форме. Во второй половине двадцатого века мировые лидеры ужасно беспокоились, наблюдая постоянное увеличение численности населения. Они предсказывали, что десятки миллиардов людей уже очень скоро будут разгуливать по миру и размышлять, почему именно они должны умирать от голода. В предвидении дня, когда большинство придет без приглашения к дверям меньшинства и попросится остаться на ужин, были возведены высоченные стены. Средиземное море превратилось в линию фронта, все орудия были нацелены на юг. Вооружились также Панамский канал, Уральские горы и страны Тихоокеанского бассейна. Однако проблема так и не возникла. Ее решила вырубка лесов, отравление почвы токсичными солями и наступление пустыни. С гибелью огромных участков Земли гибло и живущее на них население. Вселявшее ужас великое переселение народов с юга на север так и не произошло.

ЖИВОПИСНАЯ ДОРОГА

Прибыв наконец в Дублин, Макс взял машину и сразу направился прочь из города, на северо-запад.

Конечно, у него было весьма смутное представление о направлении поисков. Ну почему он не обратил внимания на дорогу, когда ехал на грузовике Гарды с Розали! Но тогда его внимание полностью поглотил взгляд Розали, и единственное четкое воспоминание о поездке заключалось в паре яростных зеленых глаз, буравивших душу. Как бы ни были восхитительно прекрасны эти глаза, они не могли служить ориентиром, а ничего другого у Макса не было. Все, что он помнил наверняка, это что коттедж Рут и Шона находится в трех часах езды от Дублина и что дорога заканчивается ухабами и колдобинами.

Сидя в самолете на бетонной полосе в Аддис-Абебе, Макс попытался сосредоточиться. Он прикинул, что полицейский конвой на протяжении всего пути ехал со средней скоростью тридцать пять или сорок миль в час, то есть расстояние составляет около ста десяти — ста двадцати миль от города. Макс изучил карту Ирландии, найденную среди рекламы духов на задней стороне обложки невероятно скучного журнала. Ирландия — небольшая страна, и было ясно, что, если только Гарда специально не выбрала извилистый путь, что маловероятно, цель Макса лежит либо на западе, либо на юго-западе страны. Он знал, что севером можно пренебречь, потому что его арестовала Гарда, а не силы ООН. Лобби ирландских католиков в Конгрессе было настолько мощным, что все американцы, даже такие раздолбай, как Макс, знали, что именно ООН охраняет мир в шести северных графствах или, по крайней мере, пытается делать это уже не первое десятилетие.

Взяв маленькую косметичку, которую он как пассажир первого класса получил в подарок с наилучшими пожеланиями от „Аэр Лингус Орбитал“, Макс вынул из нее шнурок. Используя указанный масштаб карты (десять километров в одном сантиметре), он отметил на шнурке отрезок, соответствующий приблизительно ста двадцати милям, чтобы определить область поисков. Затем, привязав к шнурку ручку и прижав большим пальцем другой его конец к Дублину, Макс прочертил на карте полукруг. Линия проходила примерно от Слайго на северо-западе, вниз через Голуэй и затем Лимерик, заканчиваясь в Корке на южном побережье. Макс решил начать со Слайго и проехать весь путь по стране по этой линии, в надежде найти подсказку или знакомый вид.

В аэропорту милая дама из центра проката автомобилей „Авис“ спросила Макса, куда он направляется.

— В Слайго, — ответил он и вдруг здорово испугался поставленной перед собой задачи. Ирландия, конечно, маленькая страна, по сравнению с США, но все же очень большая — по сравнению с человеком, к тому же не самым крупным. Макс на время растерял свой боевой пыл и, размышляя над тем, как разросся Дублин, задумался, уж не ввязался ли он в безнадежное предприятие. Он даже не знал, находится ли Розали в Ирландии… В конце концов, она ведь в бегах, а сам он познакомился с ней в Калифорнии. С другой стороны, Макс был абсолютно уверен, что даже если Розали нет в Ирландии, ее бабушка с дедушкой знают, как ее найти.

Выехав из города, Макс почувствовал себя лучше. Большая часть пригорода жила по „дневному“ графику благодаря финансируемому Европой орбитальному солнечному щиту, и, несмотря на убийственные кислотные дожди, пейзаж все еще цвел и зеленел. Более того, дующий с кашеобразного Атлантического океана ветер создавал ощущение (пусть ложное) настоящего свежего воздуха. Макс, прожив всю жизнь в раздираемом мятежами супергороде, с изумлением осознавал, что настоящие зеленые луга могут существовать не только в старых фильмах.

— Как классно и абсолютно отпадно, — сказал он себе, несясь по пригороду с опущенным верхом. Случись у него с собой счетчик Гейгера, возможно, он чувствовал бы себя по-другому. Но чего глаза не видят, то сердце не тревожит, по крайней мере, пока по всему телу не вылезут опухоли размером с кулак.

Прибыв в Слайго и некоторое время побродив у моря, Макс медленно направился в сторону Голуэя. Он и правда не знал, что ищет, рыская тут и там по узким дорогам западной Ирландии. Он надеялся увидеть что-то знакомое. Сначала он решил, что такие некрасивые старики, как бабушка и дедушка Розали, представляют собой большую редкость, но, переезжая из деревни в деревню, заметил, что морщинистые лица и волосы в ушах очень популярны в этом году среди старшего поколения.

И вдруг спешка и напряжение покинули Макса. Несмотря на повсеместную суету, ставшую частью жизни Земли, в этом уголке было что-то такое, что успокаивало душу. Среди старых деревень и холмов можно было расслабиться. Макс открыл для себя новые радости, например, обед. Он не помнил, когда в последний раз ел просто ради того, чтобы получить физическое удовольствие. В мире Макса обед служил предлогом для осуществления тайных намерений: затащить кого-то в постель, найти работу, пристрелить близкого друга. Было очень приятно снова открыть для себя прелесть обеда в одиночестве. Просто посидеть с куском хлеба, сыра и маринованным огурчиком, размышляя над глупым кроссвордом на обратной стороне картонной подставки под пивную кружку, — восхитительное ощущение. Ритм жизни здесь был намного медленнее лос-анджелесского, и Максу казалось, что дела здесь вообще не делаются. Похоже на то, прикинул он, и это здорово.