Книга За все надо платить - Александра Маринина

– Давай я буду приходить к тебе на работу, когда тыдежуришь в ночную смену, – предлагал Юрий. – Ведь ночью у васнаверняка спокойно, все спят.

– Ты с ума сошел, – грустно усмехаласьОльга. – Весь персонал отделения знает моего мужа, он в профилактическихцелях со всеми перезнакомился. Дежурный врач тут же доложит ему о твоемприходе.

– Как же быть? – растерянно спрашивалОборин. – Что же, мы теперь вообще не сможем видеться?

– А я тебя предупреждала, что так и будет.

– Да, конечно, – кивал он. – Но ведь долженбыть какой-то выход. Не может быть, чтобы его не было.

– Не знаю, – пожимала плечами Ольга. – Личноя никакого выхода не вижу.

В таких пустых телефонных переговорах прошло два дня, когдаЮрия осенило.

– А я могу лечь в твою больницу?

* * *

Она с трудом сдержала облегченный вздох. Господи, как многовремени ему понадобилось, чтобы додуматься до этого! Ольга уже началапобаиваться, что Юрий не сможет самостоятельно дойти до такой простой мысли. Носейчас нужно было сыграть точно, нигде не пережать, чтобы не спугнуть.

– Ну, в общем… – промямлила она как бынеуверенно. – Это можно устроить. Но это стоит денег, и немалых. Тысможешь заплатить?

– Взятку, что ли, дать?

– Нет, ты не понял. У нас коммерческое отделение,лечение платное. Примерно сто долларов в сутки. Потянешь?

– Господи, да от чего ж у вас там лечат за такиеденьги?! – изумился Оборин.

– Да ни от чего, – рассмеялась Ольга. –Когда-то это было закрытое отделение Четвертого главного управления Минздрава,здесь выводили из запоев членов ЦК и правительства и их родственников. Женотхаживали после стрессов, детей – после суицидальных попыток. Лечили отпристрастия к наркотикам. Были такие, кто полностью менял зубы, удалял все своии имплантировал новые, но после удаления собственных зубов нужно было где-тоотлежаться, чтобы никто эту небесную красоту не увидел. Так что в нашемотделении не только выдающиеся члены партии и правительства полеживали, но инародные артисты, любимцы публики, телевизионные дикторы. Здесь роскошныеодноместные палаты типа гостиничного «люкса», ресторанное питание попредварительному заказу, но в соответствии с прописанной врачом диетой,первоклассный уход, витамины, поддерживающая терапия. Только раньше это всебыло за счет налогоплательщиков, а теперь – за счет желающих поправитьздоровье.

– И кто же у вас теперь лечится? Опять членыправительства и их семьи?

– Не скажу.

– Как это? – оторопел Оборин. – Почему нескажешь?

– Нельзя.– Она ласково засмеялась. – Это одно из условийпребывания в нашем отделении. Мы сохраняем полную анонимность. У нас дажепалаты запираются снаружи, чтобы пациенты не разгуливали по коридору и незаглядывали «в гости» к соседям. Каждый наш пациент может быть абсолютноуверен, что в его палату не войдет никто, кроме медсестры и врача, и никто изпосторонних не узнает, что он здесь лежит.

– Значит, когда ты дежуришь, в мою палату не можетвойти никто, кроме тебя и врача? – обрадовался Оборин, и Ольга поняла, чтоон клюнул. Он сказал «в мою палату» – мысленно он уже лежал в клинике.

– Никто, – уверенно подтвердила она. – Нонаши пациенты, знаешь ли, народ капризный, они не любят, когда их беспокоят,поэтому существует расписание, которое никогда не нарушается. В девять утраприходит медсестра, приносит утренние лекарства и завтрак. В три часа – дневныелекарства и обед, в восемь – ужин. Перед ужином, с семи до восьми, по палатамходит врач и беседует с каждым пациентом. У нас обходы вечерние, а не утренние.Так повелось с самого начала. Вот и все. Больше к тебе в палату никто входитьне будет. Три раза придет сестра и один раз – врач. Все остальные визиты –только по твоему вызову. В каждой палате есть кнопка вызова медсестры иотдельная кнопка для врача. Можно, например, позвонить медсестре и попроситьчаю или кофе, или что-нибудь перекусить, если голоден и если диетой незапрещено. Одним словом, у нас, конечно, хорошо, но и дорого. Так что не знаюдаже, Юра, имеет ли смысл…

– Господи, да, конечно же, имеет! – горячо перебилее Оборин. – Тут и думать нечего. Деньги я найду, хотя бы недельки на две,ты не сомневайся. Что мне нужно сделать? Направление какое-нибудь взять?Анализы?

– Ничего не нужно, Юра. Я запишу тебя на консультацию кзаведующему отделением, ты придешь и скажешь ему, что хотел бы полежать две-тринедели в нашем отделении. Тебе нужно заканчивать диссертацию, а у тебя работане идет. Слабость там, вялость, голова болит, бессонница, сосредоточиться неможешь. В общем, эту часть ты сам придумай, можешь говорить все, что хочешь,диагноз значения не имеет, потому что у нас, как я уже сказала, ни от чего нелечат, у нас скорее в чувство приводят, дают человеку отоспаться, привестинервы в порядок, набраться сил. Понимаешь? Скажешь Александру Иннокентьевичу,что тебе нужно срочно дописывать диссертацию, время поджимает, а голова неварит. Этого будет достаточно, чтобы он тебя положил к нам. А дальше всепросто. Возьмешь свои бумаги, придешь к нам, будешь целыми днями работать наддиссертацией, а я буду к тебе приходить каждую свободную минутку.

– Здорово! – обрадовался Оборин. – А пока ябуду там у вас лежать, глядишь, что-нибудь и придумаем насчет наших будущихвстреч.

– Твоему оптимизму можно позавидовать, –усмехнулась в трубку Ольга. – Так записывать тебя на консультацию или ещеподумаешь?

– Чего тут думать, – отмахнулся он. –Записывай, конечно.

– Когда тебе удобно?

– Да хоть сейчас.

– Размечтался… Ладно, по блату сделаю тебе на завтра,на десять тридцать. Записывай адрес.

Она подробно объяснила ему, где находится больница и какнайти кабинет, в котором Александр Иннокентьевич Бороданков принимает дляконсультаций. Все, подумала она, попался. Никуда теперь не денется. В те четыредня она так выложилась и в постели, и вне ее, что два дня без встреч с Ольгойпоказались Оборину мучительными и горько-безрадостными. Уж что-что, апревращать жизнь мужчины в сверкающий радостный праздник Ольга Решина умела какникто.

За четыре дня ей не удалось выяснить, знает ли он, гдеТамара. Он ни разу не упомянул ее, на какие бы темы Ольга ни затевала разговор– о старых ли друзьях, об ошибках юности, о первой студенческой влюбленности, олегкомыслии, из-за которого можно запросто вляпаться в какой-нибудь криминал.Даже об автомобилях, которые не следует заводить, если не можешь обеспечить ихсохранность. Один раз она, уже полностью отчаявшись, очень осторожно завеларазговор о переводчиках. Но Юрий молчал, словно никогда и не знал такуюпереводчицу Тамару Коченову, с которой из-за ее легкомыслия случилась беда и скоторой его связывал давний юношеско-студенческий роман. Но он не мог ее незнать. Ведь он забрал ее машину и поставил в свой гараж.