Книга Залив Гавана - Мартин Круз Смит

Братья Лиу вопросительно посмотрели на них; они не могли понять ни слова, но отлично поняли, что разговор подошел к концу. Парочка чихуахуа зашевелилась, хлопая своими выпученными глазками, а затем рванула за ящерицей. Они преследовали ее, несясь по побегам бугенвиллеи до невысокой пагоды, и, когда младший Лиу со смехом показал прием карате, Аркадий вспомнил кое-что еще.

— В Гаване есть какая-нибудь школа боевых искусств?

— В китайском квартале, — ответил Эрасмо.

«Тебе нужно отвлечься от всего», — подумала Офелия. Она не обращала внимания на работу специалистов, собирающих в первую очередь очевидные улики — образцы свернувшейся крови, волосы, сумку, очки, бутылки «Habana club», подбираясь к пакетам с постельным бельем и одеждой. Она не замечала работу фотографов, суетящихся около женского тела, небрежно раскинувшего руки и ноги, словно «Маха обнаженная». Все ее внимание было сосредоточено на докторе Бласе. В резиновых перчатках тот согнулся над телом мужчины, чтобы показать ей, почему умирающий не звал на помощь, хотя следы крови на ковре свидетельствовали о его агонизирующей попытке подползти к двери.

— Радио было включено. По вашим словам, люди, снимающие здесь комнаты, имеют обыкновение сильно шуметь, к тому же, кто знает, сколько они выпили. Как сонная, так и большеберцовая артерии перерублены, но, однако, у него хватило сил, чтобы прикрываться руками от ударов мачете. Он также подполз к двери, скорее всего, уже после того, как убийца ушел. Но он не звал на помощь. Почему? Это не из-за радио. — Кончиком карандаша он коснулся темной точки под адамовым яблоком убитого и чуть надавил, карандаш наполовину вошел в отверстие. — Трахею проткнули острым предметом. С такой дыркой в дыхательном горле нельзя издать ни звука. На шее женщины такой раны нет, ей просто аккуратно перерезали горло. Я уверен, что первый удар, нанесенный тут, это как раз прокол трахеи мужчины.

— Но эта рана не похожа на след от удара мачете.

— Нет, рана абсолютно круглая. Заметьте, такого рода бойня типична для убийств из ревности. Вы отлично поработали, не дали поднять панику в отеле, к тому же вам чертовски повезло найти документы там, где вы их нашли.

Этой деликатной фразой доктор Блас дал понять, что ему известно о том, что Офелию вырвало в туалете. Доктор Блас легко относился к смерти, чего ей, как это уже стало понятно, никогда не добиться. Разрубленное тело, словно распустившийся тропический цветок, источало резкие запахи, прилипающие к телу, проникающие в ткани одежды, оставляющие неистребимый дух во рту, на языке, в сознании. Однако ей было необходимо сделать все записи и зарисовки, чтобы передать их тому, кого пришлет министерство внутренних дел. Теперь это не просто случай проституции, дело получило новый поворот — жестокое убийство иностранного гражданина. Такие случаи не оставляют в компетенции простых сотрудников полиции.

— Мне придется проверить возможность сексуального контакта убийцы с жертвой, — сказал Блас. — Ведь она была проституткой.

Офелия покосилась в сторону кровати. Простыни были едва смяты. Выражение лица Хеди оставалось безмятежным, что для жертвы с наполовину снесенной головой показалось Офелии по меньшей мере странным.

— Убийца не спал с ней.

— Если вы убиваете девушку в постели, для меня это убийство на сексуальной почве.

«Здесь не обойтись без интуиции», — подумала Офелия.

— Прошлой ночью я видела эту девушку на церемонии сантерии.

— Да что это с вами? У вас прирожденный талант детектива, а вы ввязываетесь в такие грязные дела, как мамбо-джамбо.

— Она была одержима.

— Поразительно.

— Вы никогда не были одержимы?

— Разумеется, нет, — Блас вытер карандаш.

— А со мной такое однажды было. Мне рассказали об этом позже. Целая ночь тогда выпала из памяти.

— Этот итальянец был на церемонии?

— Нет, не был.

— Отлично. Значит, после церемонии она подцепила его здесь. Если бы я был на вашем месте, я бы ни за что не посещал подобные места без особой на то причины. Сейчас мы в отеле, который законно или не совсем оказывает услуги иностранцам. Как вы думаете, может, нам обойти все номера и предупредить гостей о том, что рядом разгуливает религиозный фанатик, убивающий постояльцев?

— Как вы полагаете, что скажет русский?

— Ренко? С какой стати он должен что-либо говорить?

— Он тоже был на церемонии прошлой ночью. Он видел там эту девушку.

— Он ничего не скажет потому, что мы ему ничего не скажем. Вы что думаете, что русские будут докладывать вам о каждом убийстве? — Доктор Блас провел рукой в перчатке по внутренней стороне ног итальянца, сухожилия были изрублены настолько, что ему пришлось волочить ноги, когда он полз. — Этот русский нам не коллега. Мы даже не знаем, кто он на самом деле. Тот факт, что следователь из Москвы прибыл в Гавану, говорит, что здесь происходит нечто, о чем нам неизвестно. Все, что мне нужно от него, это хорошая фотография Приблуды.

Фотография Ренко, сделанная в аэропорту, все еще была у нее в кармане. Еще была возможность сделать вид, что она случайно нашла ее в суете, что сейчас происходила в комнате.

— Сержант Луна случайно не показывал вам фотографию Ренко? — вместо этого спросила она.

— Нет, — Блас провел ладонью по рукам итальянца. — Правша, судя по мускулатуре. Изумительной формы ногти.

Ряд глубоких ран на спине трупа указывал на то, что убийца стоял над ним, нанося удары справа и слева. Офелия мысленно взвесила необходимость сказать о двух круглых синяках на внутренней стороне руки Ренко, но передумала…

— Может быть, нам придется провести дополнительное обследование тела Приблуды. Какова вероятность того, что его убило молнией? Ведь на прошлой неделе шел дождь.

— Но грозы не было. Я вас опередил. Я проверил метеорологическую сводку и тело на наличие ожогов. Не волнуйтесь по поводу Ренко. — Блас сжал руку, определяя степень окоченения. — Мне приходилось иметь дело с русскими. Каждый из них, включая женщин, с которыми я состоял в интимных отношениях, были шпионами. И каждый из них был полной противоположностью тому, за кого он или она выдавали себя. — Доктор слегка улыбнулся в свою изящную бородку, и в этот момент Офелия поняла, что, несмотря на слова, его воспоминания носят скорее приятный характер.

— Так за кого выдает себя Ренко?

— За дурака.

— Его случай может быть исключением.

Блас перевернул тело на спину. Огромная потеря крови, полное окоченение. Спутанные волосы закрывали лоб, но лицо сохранило выражение человека, который просто уснул. Офелия откинула волосы со лба итальянца и увидела длинный покрытый коркой шрам, уходящий за линию волос.

— Похоже, несколько дней назад он наткнулся лбом на что-то острое…

— Теперь это уже не его проблема, — сказал Блас.