Книга Миллион черных роз - Наталья Александрова

— Если только не случится чуда и Никитенко не успеет до заседания ЗАКСа нанести упреждающий удар…

— А когда состоится это заседание?

— В пятницу, через три дня.

На следующее утро перед крыльцом Центрального отделения банка «Инпексрос» с грозным рычанием мощного мотора остановился огромный черный мотоцикл. Мотоциклист в кожаном комбинезоне и глухом черном шлеме с закрывающим лицо зеркальным щитком спрыгнул со своего железного коня и, не глуша мотор, подошел к металлической двери и нажал кнопку звонка.

Охранник в наброшенном поверх теплого свитера бронежилете и с коротким десантным «калашниковым» на плече ленивой развалистой походкой вышел на крыльцо и пробасил:

— Ну чего звонишь? Чего звонишь, как ненормальный? Утро же, у людей, может быть, голова имеется…

— Аспирин прими, голова! — рявкнул мотоциклист и, протягивая охраннику одновременно объемистый пакет и разграфленную ведомость, солидно заявил:

— Распишись в третьей графе! Правительственная спецрассылка! Особый экстренный указ! Немедленно управляющему на стол! Сообщить об исполнении до одиннадцати ноль-ноль!

Охранник, никогда не сталкивавшийся с подобным способом доставки корреспонденции, тем не менее был ошарашен напором и уверенностью спецкурьера. Он взял под мышку пакет и потянулся к ведомости:

— В какой графе расписаться?

— В третьей! — повторил Ухо.

Он действительно очень торопился: байкер, у которого парень позаимствовал мотоцикл и фирменную экипировку, должен был вот-вот проснуться, а он был очень крутым и злобным даже для байкера.

Начальник охраны Центрального отделения тоже удивился такому странному способу доставки, но как человек дисциплинированный и заботящийся о карьере, проверил пакет металлоискателем и срочно отнес управляющему отделением.

Поскольку на пакете стоял гриф «Совершенно секретно», управляющий выпроводил начальника охраны и разорвал упаковку.

Внутри был еще один пакет и отпечатанная на принтере записка:

«Уважаемый Николай Андреевич, — именно так звали управляющего, — извините за необычный метод доставки этого пакета, но он должен в ближайший час попасть на стол Вилену Ивановичу, а другого способа связаться с ним у меня не было. Это чрезвычайно важно, и если Вы хотите сохранить свое место (а скорее всего, и заслужить повышение), постарайтесь передать его по адресу. Скажите Вилену Ивановичу, что этот пакет предотвратит наступление пятницы. Доброжелатель».

Для управляющего Центральным отделением Вилен Иванович Никитенко не был вторым после Бога. Для него Господь Бог был вторым после Никитенко. Николай Андреевич очень боялся поступить неправильно. Как там написано — «если вы хотите сохранить свое место…».

Он безусловно хотел. Но вдруг это какая-то заведомая ерунда, или провокация недоброжелателей? Вдруг Вилен Иванович будет недоволен? Еще и эта идиотская приписка насчет пятницы…

Николай Андреевич мучился несколько минут, но наконец победила въевшаяся в него с годами номенклатурной службы привычка о каждом сомнительном случае докладывать начальству.

Вилен Иванович выслушал управляющего молча и недовольно.

— Что за ерунда! — рявкнул он наконец. — С чем ты звонишь?

— Я решил на всякий случай доложить, — просипел Николай Андреевич, чувствуя, как теплый и уютный пост управляющего уплывает из его рук, — мне и самому показалось как-то странно, еще там приписка какая-то дурацкая насчет пятницы…

— Что насчет пятницы? — прервал его Никитенко неожиданно взволнованно.

— Написано, что этот пакет предотвратит наступление пятницы…

— Немедленно доставить мне пакет! — прорычал Никитенко, для которого в данный момент слово «пятница» было синонимом конца света.

Леня набрал телефон приемной Богомолова.

В трубке раздался немолодой уверенный женский голос с заметным гортанным акцентом:

— Приемная прэдседателя комитэта по финансам.

— Можно попросить Богомолова? — проговорил Леня с молодым нахрапистым нахальством в голосе.

— Как вас прэдставить? — осведомилась секретарша с осторожным недоверием.

— Это архитектор Штакен… Штукеншнейдер. Мы с ним встречались на одной презентации.

Женщина подумала несколько секунд и наконец решительно произнесла:

— Сергея Никитича нэт на мэсте. И сегодня не будет.

Маркиз повесил трубку и прокрутил на магнитофоне запись своего разговора с секретаршей Богомолова.

— Ну как, — повернулся он к Лоле, — сможешь похоже изобразить этот голос?

— Нэт проблэм! — насмешливо ответила Лола, грубо пародируя гортанный акцент богомоловской секретарши. — Если серьезно, немножко порепетирую и, наверно, смогу изобразить…

Варвара Семеновна Перепелкина, двоюродная тетя покойной Валерии Борисовны Кликунец со стороны матери, пребывала в приподнятом, но в то же время и тревожном расположении духа. В жизни Варвары Семеновны наступил решающий момент. Все зависело от ее правильного поведения. Ее двоюродная племянница Валерия умерла совершенно неожиданно (Варвара Семеновна не говорила знакомым, что Валерочку убили — умерла скоропостижно и все), и перед Варварой Семеновной замаячила приятная перспектива стать обладательницей прекрасной трехкомнатной квартиры в центре города. Узнав о смерти племянницы, Варвара Семеновна не растерялась, проконсультировалась с адвокатом и мигом собрала нужные справки. Нотариус сказал ей, что по закону нужно ждать полгода, в течение которых должны объявиться остальные наследники. Ох уж эти наследники! Варвара Семеновна знала, что наследник может быть только один — это двоюродный дядя Валерии со стороны отца, который всю жизнь служил на корабле боцманом, да после отставки так и остался проживать в городе Мурманске. С Валерией он не общался лет двадцать, и в свой актив мог зачислить только то, что фамилия его была тоже Кликунец. Разумеется, бывший боцман Кликунец тоже не отказался бы от трехкомнатной квартиры в центре Петербурга и с удовольствием уехал бы из своего холодного и неприветливого Мурманска. В задачу Варвары Семеновны входило этого ни в коей мере не допустить. Как он может узнать о смерти Валерии, рассуждала она, если уже двадцать лет не поддерживал с ней никакой связи?

Варвара Семеновна не стала поселяться в квартире открыто — закон есть закон, но потихоньку уносила оттуда ценные вещи, которых, к ее глубокому изумлению, оказалось у двоюродной племянницы не так уж и много. Одеждой она не могла воспользоваться, потому что размер Валерии был на четыре размера больше ее собственного, а драгоценности оказались фальшивыми, и Варвара Семеновна потеряла к ним всяческий интерес. Она помаленьку выносила из дому бытовые приборы, посуду и постельное белье и с ужасом ждала, что раздастся звонок и на пороге возникнет бывший боцман с зычным голосом и выскажет все, что он о ней думает.