Книга Право первой ночи - Екатерина Красавина

Такие примерно чувства он испытывал к стоявшей перед ним девице. Чем-то она ему нравилась. Может быть, хваткой или умением лавировать в трудных ситуациях?

— У меня к вам есть еще один вопрос, — сказал Губарев. — Как бы вы охарактеризовали Анжелу? — Он решил спросить об этом Светлану Вячеславовну, потому что интуитивно понял: ее оценка будет безошибочна и точна. Людей она видит насквозь. Этого у нее не отнимешь. — о ней говорят как о взбалмошной и капризной девице, которая вела себя, как хотела.

— Взбалмошная? — переспросила Светлана Вячеславовна. — Вела себя, как хотела? Мне кажется, она ничего не делала просто так. Не подумав. Не рассчитав.

— Почему вы так решили?

— Взгляд. — Светлана Вячеславовна сделала плавный жест. — И еще нечто такое, что трудно описать, но что хорошо чувствуется.

— Спасибо, — сказал Губарев. — Вы нам очень помогли.

— Пожалуйста, — пожала плечами Светлана Вячеславовна.

— Я могу надеяться, — подал голос депутат, — что мое присутствие здесь не будет разглашено?

Губарев посмотрел на этого червяка. Он и одевался-то, как гангстер — шляпа, надвинутая на лоб, темные очки, — потому что смертельно боялся, что его узнают. Шкодить дядя не боится, усмехнулся майор, а как дело касается огласки, так дрожит, как заяц.

— Если этого не потребуют интересы следствия, то о вас никто не узнает. До свидания, — обратился Губарев к Светлане Вячеславовне.

— До свидания, — ответила она, и легкая усмешка скользнула по ее губам.

Глава 10

Я не знала, как выбрать удобный момент для разговора с матерью. Она всегда находилась в состоянии погруженности в себя и плохо реагировала на внешний мир. Только при упоминании Ники ее охватывало беспокойство и волнение. На все остальное ей было глубоко наплевать. Мне нужно было узнать все о том отрезке времени, когда мать лежала в роддоме. Тот факт, что там же рожала Наталья Родионовна, по моему мнению, не могло быть простым совпадением. За этим что-то стояло. Но что? Это и предстояло мне выяснить. Догадка казалась мне близкой и очевидной. Ника и Анжела — родные сестры. Их перепутали. Случайно. Но кто их мать?

Но в один из вечеров мне повезло. Отец куда-то ушел, Ники не было. Мы находились в квартире одни. Я и моя мать. Я понимала, что больше такой возможности может и не представиться и я должна использовать этот шанс. Мать готовила на кухне, я была в нашей с Никой комнате. Я. стояла около зеркала, смотрела на свое отражение и пыталась внушить себе уверенность. Но мои попытки были тщетны. На меня смотрела девушка с испуганным взглядом и бледным лицом. Отчего же я так нервничала? Предчувствовала, что узнаю нечто, что полностью перевернет мою жизнь? Наконец я решилась. Заглянула на кухню. Как всегда, мать не обратила на меня никакого внимания. Но я даже не обиделась. У меня была другая цель…

— Привет, мам. — Я старалась, чтобы мой голос звучал как можно приветливей и радостней.

— Привет! Мы уже здоровались, — немного удивленно сказала мать.

— Я и не заметила. Ну ничего. — И я нервно хихикнула. Я чувствовала, как выдержка изменяет мне.

Мать ничего не ответила. Она продолжала жарить на сковороде котлеты. Затем выключила горелку, накрыла сковородку крышкой и села на табурет напротив меня, погруженная в свои мысли.

— У меня где-то коробка конфет есть. Твоих любимых. Шоколадных. Будешь? — И не дожидаясь ответа, я пулей вылетела из кухни. В комнате я достала коробку из ящика письменного стола и вернулась на кухню. — Вот они. — Я протянула матери коробку.

— Спасибо.

— Чаю налить?

— Налей.

— Ой, какой чайник горячий, я чуть не обожглась!

— Аккуратней надо быть.

— Я стараюсь, мам. Понимаю, что мы с Никой иногда бываем свинками неблагодарными. Вы с отцом столько для нас сделали. А мы — грубим, не слушаемся. Но я исправлюсь, мам, честное слово, — тараторила я, наливая матери чай в высокий бежевый бокал с коричневыми полосками. — Ты хочешь, чтобы я исправилась?

— Неплохо бы.

— Я буду копить деньги на бытовую технику. Машина стиральная у нас уже есть. Теперь, может, кухонный комбайн приобрести, а, мам? Чтобы ты не так много времени проводила в кухне.

— А где же мне еще его проводить?

— Ну как где? Посиди на диване. Посмотри телевизор. Отдохни.

— А зачем? Я опешила.

— Ну… просто. Снять усталость. Мать пожала плечами.

— Мне все равно, — безучастным голосом сказала она.

Ты так много работала в молодости, что, наверное, надорвалась. Да и мы с Никой тебе нелегко достались. Шутка ли выносить двоих! Вы с папой думали об одном ребенке, а тут сразу — двое! Я представляю, как папаш… папа обрадовался.

И тут я увидела, как у матери задрожала рука И так сильно, что ей пришлось поставить бокал обратно на стол.

Я замерла. Но сделала вид, что ничего не заметила.

— Папа, наверное, тебя на руках носил… Глаза у матери расширились. Как у безумной.

Она сидела, уставившись в одну точку. А у меня по спине побежали мурашки.

— Когда люди живут в любви, рождение детей — всегда подарок, — продолжала я.

Мать перевела свой взгляд на меня.

— Зачем?

— Что зачем?

— Зачем ты говоришь об этом?

— А что тут такого? Я говорю о нас с Никой. Как тяжело мы тебе достались. И как вы были рады…

— Замолчи!

— Почему?

— Замолчи!

— Ладно, не буду. Но что я сказала не так?

— Не говори больше на эту тему… Никогда…

— Не буду…

Я понимала, что терплю сокрушительное фиаско. Что я стою перед запертой дверью, ключ от которой находится в руках у матери. Но она не собирается отдавать его мне. И здесь я иду ва-банк. Я подхожу к ней и обнимаю ее.

— Мамочка! Я же тебя люблю. И хочу, чтобы у нас в семье все было хорошо. Я тебя очень люблю. Я часто смотрю фотоальбом. Любуюсь тобой на фотографиях, где ты молодая и красивая. — Я чувствую, как напряжена моя мать. Как струна. — Какие у тебя были шикарные волосы, мамочка. — И я глажу ее по волосам. — Давай вместе посмотрим этот фотоальбом.

Мать находится в странном оцепенении. Я приношу фотоальбом и раскрываю его. Мне хочется разбудить ее память. Начать с фотографий, с воспоминаний о молодости, а потом плавно перевести разговор на нас с Никой. На роддом. На то время, когда она лежала там.

— Какая у тебя была фигурка, глаза, волосы. Вот повезло отцу. А он не всегда ценит тебя. — Мать не смотрит на фотографии, она смотрит куда-то сквозь них. Она ушла в себя. И я не знаю, как достучаться до нее. Но пробую. Снова и снова…