Книга Переиграть войну! В «котле» времени - Артем Рыбаков

У меня защемило сердце — уж больно этот белобрысый малец был похож на моего Пашку.

Старший не заставил себя долго упрашивать и тоже принялся за угощение. В этот момент к нам и подошел Трошин.

— Здорово, хлопцы! — поприветствовал он ребятишек, а мне кивнул головой: «Кто такие, мол?»

— Вот, боец Трошин, ребята местные, до брезента охочие. Их дядька Филипп прислал, — коротко обрисовал я ситуацию. — А дядька Филипп — большой человек, староста.

Пацаны, продолжая увлеченно жевать, согласно закивали головами.

— А как бой здесь был, вы, ребята, видели? — спросил Бухгалтер.

— Угум… Я бачиу, — откликнулся старший. — А Михася мамка в погреб загнала, ен малой ишо.

— Ну, и что же ты видел? — Это уже я.

— Тому скора три тыдни як. Германы па той дарозе, — и он махнул рукой в сторону шоссе, — перли. А наши танки аккурат ад вески нашей паехали. Тольки германы хитрые были, яны у лесе гарматы понаставили. Почти усих папалили. Дядька Пилип сюды ходил, кулямет прынес — я бачыу, як ен яго у дровы заховал. А нас, вось, за трапкой якой-то послал.

— Трапку мы вам, конечно, отдадим. Только она тяжелая очень. Не дотащите, — ответил я.

— Нее, мы с Михасем сильные. Я, вон, з самих Углян книги домой прынес, коли у школу пашел!

Поскольку я не знал, где эти самые Угляны находятся, то только и мог, что понимающе покачать головой. Однако тут мне пришла в голову хитрая идея.

— Ребята, а что, если мы сами вам тряпку принесем? Да и с дядькой Пилипом познакомиться нам охота. Вы говорите, он милиционером был?

— Да. Был. Тольки у нас рашили германам пра то не гаварыть.

— Так передайте Пилипу, что мы вечерком заглянем. Тряпку принесем.

— А может, ему записку напишем? — предложил Трошин.

— Верно, сейчас и напишем.

— Дядька командыр, а у вас ласункау больше няма? — спросил младший, облизывая ладони.

По контексту догадавшись, о чем он спрашивает, я снова полез в карман:

— Подставляйте руки!

Отойдя на пару метров от ребятишек, мы с Трошиным присели на землю и принялись обсуждать «послание диверсантов милицейскому старосте».

— Слушай, Антон, а зачем нам вообще с ним встречаться? — спросил меня Бухгалтер.

— А жрать тебе, Слава, каждый день хочется или только по средам? — парировал я.

— Так можно же просто прийти и взять.

— Ага, так они тебе и отдадут. У них, между прочим, пулеметы уже имеются. И не думаю, что они ими пользоваться не умеют… Да и дружить с ними надо, а не реквизициями заниматься. Лучше думай, что мы им предложить можем?

— Оружие? Патроны?

— Керосин! — осенило меня. — Керосина у нас литров пять есть. Еще котелки, ложки и прочую утварь, что от батарейцев погибших осталась.

— И немецкие тоже можем отдать.

— Не можем! — отрезал я.

— Почему это?

— Если у них это барахло кто из фашистов или полицаев увидит — крестьянам может сильно не поздоровиться. Немцы имущество свое собирают гораздо активнее, чем наше.

Слава смущенно почесал затылок, как видно, проблемы крестьянства его до сего момента не волновали.

— Колеса… — задумчиво предложил он.

— Что «колеса»? — настала моя очередь удивляться.

— Мы можем предложить им на обмен колеса от передков и пушек. Они в хозяйстве всегда нужны.

— Вот видишь, что значит направить умного человека на правильный путь! Сразу идеи хорошие появляются. А поскольку «Бухгалтер» у нас ты, то тебе и писать. — С этими словами я протянул ему огрызок карандаша и листок из блокнота.

Трошин покорно разложил листок на колене и приготовился писать, но потом, почему-то замявшись, спросил:

— Антон, а что такое Рос-гос-страх?

Я чуть не подпрыгнул, но потом понял, что он прочитал «шапку» на листочке, вырванном мной из промоблокнота, который я таскал в кармане разгрузки.

— Российское государственное страховое общество, вон, видишь, и орел двуглавый. Это нам выдавали из старых запасов, чтобы противника путать. В каком здании главное управление нашей «конторы» сидит, знаешь? — филигранно, как показалось мне, выкрутился я из сложной ситуации.

— Нет, не знаю, — честно ответил Трошин. — Меня только в Киеве допрашивали.

— Извини, что напомнил, — я почувствовал себя несколько неловко. — Так вот, при царе в «нашем» здании располагалось страховое общество «Россия», вот и остались запасы.

— А, тогда понятно.

— Но ты все-таки «шапку» оторви, — посоветовал я ему.

Оставив Трошина заниматься эпистолярным жанром, я вернулся к мальчишкам.

— Ребята, а как у дядьки Пилипа фамилия?

— Нэущэнко, — ответил Сашко и добавил: — А вы у яком звании, таварыщ командир?

— А с чего ты взял, что я командир?

— Дык, вон яка добрая форма у вас. И этот, друга, вас слухаецца. По всему видать, шо вы командир. А вы от германа тикаете али не?

— Что? — не понял я.

— Ну, вы уходите или германа бить будете?

— Бить будем! — И, повернувшись к Трошину, громко сказал: — Фамилия старосты Неущенко.

Слава кивнул головой, давая понять, что услышал меня.

— Да, и еще добавь, что если он согласен на встречу, пусть на заборе повесит две белые тряпки. В метре друг от друга.

Трошин быстро сделал приписку и отдал бумажку мне.

«Уважаемый гражданин Неущенко, если вы заинтересованы в обмене сельскохозяйственной продукции на различные промтовары (керосин, брезент, колеса и прочее), то мы хотели бы встретиться с вами сегодня вечером у вас дома. Вячеслав Трошин.

Если вы согласны, то к 7 часам вечера вывесите два полотенца на заборе».

— Мощно и содержательно. Но в то же время — ни о чем. Ты просто мастер написания коммерческих предложений! — сказал я Трошину.

— Что-то не так? — спросил он.

— Да нет, это я тебя так хвалю, — успокоил я его.

Хитрым образом сложив записку, так, что она превратилась в крошечный пакетик размером с почтовую марку, я протянул ее старшему мальчишке.

— Вот, передайте дядьке Пилипу. Кстати, а как его дом выглядит?

— Дак, ен чацверты ад ваколицы!

— От чего?

— Ну, ад края вески.

— От околицы, что ли?

— Да.

— А от какой?

— Ад той, што в сторону Скнаревичей. — И, не рассчитывая на мою сообразительность, мальчик показал рукой.