Книга Крутой секс - Дмитрий Стрешнев

— Помилуйте! — всплеснул руками «доктор». — Как вам такое могло прийти в голову в наш век развитых технологий! Есть гораздо более экономичные способы. Сейчас настроим ваши мозги на один изумительный аппарат… — он взял со стола Севину фальшивку и заглянул в нее. — Ну, что ж, о вас я, гражданин Свищов, кое-что уже знаю, а о вас, дорогой друг, не знаю ничего, даже имени. Поэтому начнем с вас.

«Доктор» торжественно взял в руки большой блестящий шлем, похожий на мотоциклетный, напялил его на голову профессора Потапова и пристукнул по пластмассовой сфере ладонью.

— Ну, как жизнь? Как НДС?

От шлема к приборам тянулись разноцветные провода.

— Не смотрите на меня, словно раввин на штурм-банфюрера… Кстати, можете звать меня Сергеем Борисовичем. Ничего злодейского с вами делать я не собираюсь. Это прибор магнитно-резонансной томографии. Он всего лишь фиксирует паттерны мозговой активности, то есть, процессы, протекающие в голове. Но сначала прибор нужно настроить…

Сергей Борисович пощелкал тумблерами и предложил профессору:

— Представьте себе молоток.

— Молоток? — удивился профессор.

— Ну да, молоток. Неужели это так трудно с вашим высшим образованием? Вы ведь не без высшего, верно?

— Верно, — со сдержанной гордостью подтвердил профессор.

Сергей Борисович поколдовал над аппаратом.

— А если я вместо молотка подумал о пиле? — строптиво спросил профессор.

— А это мы сейчас проверим, — Сергей Борисович, достал настоящий молоток, показал Потапову и скосил глаза на показания приборов. — Нет, вы все-таки подумали о молотке.

— А как быть с абстрактными понятиями? — поинтересовался Сева. — Если я, к примеру, подумаю о честности или демократии? Прибор адекватно отреагирует?

— Не мешайте работать! — строго оборвал лже-доктор. — До вас очередь еще дойдет.

— Скажите, а о чем я думаю сейчас? — с почти детским азартом спросил профессор.

— Тех, кто вас сюда прислал, не интересуют эти пионерские игры, — осадил его Сергей Борисович. — Они хотят знать то, что спрятано в дальних закоулках ваших мозгов.

— Этого нельзя делать! — воскликнул Сева. — Это неприлично и непристойно!

— Почему это? — удивился Сергей Борисович.

— Если хотите, пойдемте к Катиной маме, она объяснит вам, почему!

Борис Сергеевич пожал плечами и стал набирать в шприц жидкость неприятного оранжевого цвета.

— Это что такое? — с беспокойством спросил Сева.

— К сожалению, аппаратура пока несовершенна, — объяснил Сергей Борисович. — Приходится помогать зондированию мозга проверенными средствами.

— Ваши намерения негуманны! — пискнул из-под шлема профессор.

— Позвольте! — удивился Сергей Борисович. — Меня еще Дарвин с Марксом учили, что жизнь есть борьба. Вы будете спорить?

— Борьба, но не до такой же степени! — попытался сопротивляться профессор.

— Увы! — вздохнул Сергей Борисович. — Так устроена природа: откармливает тучные стада антилоп, чтобы питать ими львов и гиен! К тому же, один мудрый дурак, как вы, вероятно, помните, сказал, что страдание облагораживает.

— У меня больная печень и ненадежное сердце! — заныл профессор, наблюдая, как Сергей Борисович разрезает ему рукав рубашки, обнажая сгиб локтя.

— Могу посоветовать только помолиться, — отозвался тот.

— Я не умею! — проблеял профессор.

— Это же нетрудно. Один мой знакомый, например, молился так: «Господи, сделай так, чтобы мне что-нибудь досталось безвозмездно, и чтобы мне за это ничего не было».

— А может сделаем дозу поменьше? — спросил Потапов, глядя на приближающийся шприц. И голос у него был жалостный, как, извиняюсь, малая септима.

Сергей Борисович на миг задумался, но потом отрицательно покачал головой:

— Не пойдет. Бюджет надо осваивать.

— Скажите, — пробормотал профессор, находившийся уже почти в обмороке, — это будет больно?

— Что вы! — возразил Сергей Борисович. — Наоборот, очень приятно.

— Вроде улета от наркоты? — спросил Сева, тоже заинтересованный.

— Скорее вроде секса, — ухмыльнулся Сергей Борисович.

— Секса? — не поверил Сева.

— Весьма крутого, — сообщил Сергей Борисович, многообещающе пошевелив бровями.

Во время этой беседы жидкость из шприца перетекла в профессорскую вену. Аркадий Марксович сначала молчал, потом произнес: «Вынужден заметить вам, коллега, что вырванные из традиционного контекста, эти апробации становятся блуждающими свидетельствами закономерности…», потом замурлыкал какую-то песенку, но оборвал пение и трагическим голосом воскликнул: «Екатерина Васильевна, я не могу застрелиться, поскольку у меня нет оружия, а отравиться мне не позволяет гордость!».

— Кажется, созрел, — удовлетворенно заметил Сергей Борисович. — Теперь зададим контрольный вопрос. Скажите, какая кличка в школе была у человека по фамилии Козлов?

Профессор засмеялся.

— Так, первая проверка прошла положительно, — констатировал Сергей Борисович. — Следующий вопрос: верите ли вы в загробное царство?

— В загробное царство начинают верить, когда перестают верить в справедливость, — тут же отозвался Потапов.

— Некорректный ответ, — поморщился Сергей Борисович. — Повторяю еще раз: верите ли вы в загробное царство?

— А верил ли в него Данте? — спросил профессор. — Зачем он поместил в аду Аристотеля и Диогена?

— М-да, крепкий орешек, — сказал Сергей Борисович, задумчиво глядя на опустевший шприц. — Может ему двойную дозу вколоть?

— Вы просто не те вопросы задаете, — поспешно сказал Сева. — Надо что-нибудь попроще, — и громко спросил: — Профессор, сколько у вас было в жизни женщин?

— Если мегер тоже считать за женщин, то шесть, — отозвался профессор.

— Вот видите! — сказал Сева. — Он вполне откровенен.

Сергей Борисович отложил шприц.

— Так он, оказывается еще и профессор! Ну, ладно, зададим профессору вопрос, соответствующий его званию: что такое апологика промискуитета?

— Не апологика, а апологетика! — строгим голосом поправил Потапов.

— Превосходно! — воскликнул «доктор». — Что ж, теперь приступим к главной теме. Кто вы и чье задание выполняете?

— Потапов Аркадий Марксович, выполняю задание Зашибца Романа Степановича.

— Кто такой Зашибец? — снова спросил Сергей Борисович. — Кого представляет?

— Он защищает государственные интересы, — гордо сообщил профессор.

— Допустим. Он говорил с вами о некоем чемоданчике?