Книга Часовой Большой Медведицы - Сергей Бузинин

Он на тот момент уже года четыре в операх проходил. Матерый зверь. Теперь уже он в затылке почесал (такая заразная болезнь у нас в тот день была, затылочно-чесоточная) и давай меня перстом и крестом уламывать. В конце концов, уломал. Я же говорил уже, что он змей-искуситель натуральный? Все наши дальнейшие действия были сплошной авантюрой. Слушайте и не говорите, что не слышали. Как каскадеры говорят, не вздумайте повторять трюк. Если нет дела, на основании которого к Ангелу, как к подозреваемому, подойти можно, следовательно, надобно его возбудить. Костя! Дело возбудить, а не Ангела! Хоть на ровном месте, но надо. Почесали мы уже вдвоем с Горовым в затылках и ухватились за случай недельной давности, когда Ангел накидал по фейсу двум работягам. О драке той оперья знали, потому, как Ангел постоянно был под их пристальным вниманием. Причем накидал он им, в принципе, правильно и за дело, но нам не до жиру. Нам повод нужен. Если уж я на это безнадежное дело подписался, то операм сам Бог велел. Артем весь ОУР на уши поднял. Леопольдыча в том числе, Чеширский тогда еще старшим опером был, надо сказать, хорошим опером. В течение двух часов опера нашли и притащили в отдел побитых. Да не просто притащили, а убедили их в необходимости написать заявление. Как-как убедили? Действовали по принципу «коктейля Капоне», то есть доброе слово плюс увесистые аргументы. А в отделе я и Горовой сочувствием к терпилам пышем, аж самим жарко. Две дежурные жилетки, так сказать. Те аж обалдели от такого сервиса, и давай нам сказки рассказывать, одна другой краше. Драку ту я расписал в лучших традициях хоррора. А чтобы было совсем хорошо, кашу маслом не испортишь, прибавил, что у Ангела при себе был нож, которого работяги прямо-таки жутко боялись. Как только терпилы последнюю подпись в документах поставили, так я дело махом и возбудил. Дальше — больше. Дело есть, и формально основания допросить Барсукова в качестве подозреваемого имеются. Но страховка есть страховка. Костенко Серега, ну тот опер, что по району, где Ангел проживал, работал, быстренько накарябал рапорт, что согласно оперативным данным Барсуков хранит дома незарегистрированное холодное и, возможно, огнестрельное оружие. Теперь повод организовать обыск вроде как есть, но все равно идти с такими хлипкими доводами к Кусайло за санкцией нельзя. Кусайло драгдиллеров всей душой ненавидит, и тому же Барсукову кровь бы с удовольствием бы выпил. Но! Притом, что Ангел был мишенью Љ 3 по списку города, связываться с ним на авось — себе дороже, так как мужик, в принципе, грамотный и скандальный, если что, жалобами сыпал направо и налево. И вот тут вступает в дело скучная книжечка под названием Уголовно-процессуальный кодекс Российской Советской Федеративной Социалистической республики… Да, да, на дворе-то еще девяносто шестой! O tempora, как говорится, o mores! В УПК РСФСР, в статье, дай бог памяти, сто шестьдесят восьмой, сказано, что в экстренных случаях обыск можно провести и без санкции прокурора, с обязательным его, то есть прокурора, уведомлением об обыске в двадцать четыре часа. Правильно. В этой конторе мы сейчас копаемся себе свободно только потому, что статейка эта до сей поры кое-как, но действует. За санкцией-то никто из нас к Кусайло не бегал. А кто решает экстренный случай или нет? Еще раз правильно — мы решаем. В общем, худо-бедно прикрылись и надо рвать в гости к Барсукову, обыск проводить. Тут еще одна заморочка. И в следствии, и в УГРО по одной служебной машине и обе они, конечно, заняты. Моя машина в ремонте, Артем свою тачку вообще продал. Был в его группе еще один организм — Митька Кутняков, среднего размера шарик, выпивоха и трепло, да и опер так себе, но тот по жизни безлошадный. У остальных в УРе, кто машины свои имел, тоже какие-то проблемы с транспортом. При этом, никто машину не зажимал. Просто именно на тот момент, именно так сложилось. Мысль, поехать на общественном транспорте, никому даже в голову не приходила. Как-то раз ученые, проводя опыты на приматах, заперли обезьяну в комнату, оставив ей четыре возможных выхода. Обезьяна нашла пятый выход. Так и мы. Созвонились с начальником ГАИ, объяснили суть проблемы. Начальник ГАИ был наш человек, потому в ситуацию вник и на нашу просьбу добром ответил. Как только он свое «одобрям» сказал, мы тут же рванули на штрафплощадку, где отоварились двумя машинами. Обзаведясь колесами, мы, конечно, Палычу позвонили и клятвенно его заверили, что до конца машины не убьем. Не знаю, поверил Палыч, не поверил, но добро подтвердил и с его благословления мы всем гуртом в посёлок Гидростроитель и отправились. Угу. Ангел в Гидрике проживать изволил, прямо-таки за дамбой ГЭС его коттеджик и стоял. В Гидрике мы первым делом в местный ПОМ сунулись, обзавелись двумя реальными и терпеливыми понятыми, и пошли в гости к Барсукову. Тот дома. Мы честь по чести входим, разъясняем ему и понятым права и обязанности. Нет, Миша, двери мы не выбивали, никого на пол мы не роняли, действовали строго по УПК. Естественно, перед началом обыска предлагаем добровольно выдать оружие, наркотики и все иное, что запрещено к хранению. Барсуков выносит… кинжал. Краси-ивый… м-м-м. Мы остолбеваем. Попали пальцем в… Нет, не туда. В небо. И пока мы стоим обалдевшие, Ангел тут же кучу бумаг приносит. Стоим мы, копии документов, что он в разрешиловку отдал, листаем, в затылках чешем. Я ж говорю, болезнь текущего момента. Но нож — ножом, а наркотики — наркотиками, а их он нам не принес. Начинаем обыск. Ищем тщательнейшее. Коттедж не маленький, перерываем все. Барсуков АБСОЛЮТНО спокоен. Проверили и книги, и унитаз, и все щели — ничего нигде нет. Обыск длится уже три часа. Результатов нет. Чешем в затылках (болезненный синдром уже всю группу охватил) и начинаем думать, что надо вскрывать половицы и отдирать обои. При этом понимаем, что если и там ничего не найдем, нам будет немного нехорошо. Самую малость… Барсуков мало того, что спокоен, он, сволочь, — улыбается. Разговоры-то наши он хорошо слышит. Чтобы потом у него не было возможности обвинить нас, что мы ему чего-то там подбросили, мы всей толпой с Барсуковым под ручку и понятыми впридачу по домику шлялись, то есть находились всегда в зоне прямой видимости. И тут самый раздолбай из оперов, Кутняков, вдруг радостно из зала завопил: НАШЕЛ!!!!! В зале, посреди комнаты стоял журнальный столик. На столике вазочка. В вазочке фрукты, конфеты, плитка шоколада. Художественно все так сложено. В ходе обыска, конечно же, фрукты разрезали пополам, конфеты и плитку шоколада развернули и даже ногтями поцарапали, проверяя аутентичность шоколада, а у столика ножки вывернули и ввернули. Ничего не обнаружили и больше на него внимания не обращали. На вопль Кути обернулись все. Он держал в руках НАДКУШЕННУЮ плитку шоколада из вазочки. Смотрим, а под слоем шоколада слой обработанного опия три девятки. Точнее, плитка опия была залита и отштампована шоколадом. А плитка — это двести!!! граммов обработанного опия высшей пробы! По уголовному кодексу — особо крупный размер. Нам резко похорошело, Ангелу наоборот. Причем, действительно ему плохо стало без дураков, даже скорую помощь вызывали. Мы победили, и враг бежит, бежит, бежит. Тем же вечером, обмывая победу, сделали Кутнякова героем дня и, соответственно, спрашиваем — как додумался? Голова! А он и рассказывает, что ни фига, мол, он не додумался. Просто обыск шел четвертый час, и был он жутко голодным. А так, как мы уже все перерыли и собирались навести еще больший бардак, он вполне логично решил, что снявши голову, по волосам не плачут, и что если он съест шоколадку, то большого урона хозяин не понесет. Выиграем — ему не до шоколада будет, проиграем — шоколадкой больше, шоколадкой меньше. Взял шоколадку из вазочки, а дальнейшее вам, господа, известно. Барсуков, кстати оказался очень хлипким. Оказавшись за решеткой, сдал всех, кого мог. По части его клиентуры, потом даже ФСБ работало. В суде Ангела защищал какой-то московский адвокат из дорогих и знаменитых. Привел, среди прочего, такой аргумент — коли доказательства, полученные с нарушением закона, признаются не имеющими юридической силы и не могут быть положены в основу обвинения, то мой подзащитный подозреваем совершенно безвинно, ибо закон не содержит такого процессуального действия, как поедание представителями правоохранительных органов продуктов питания, принадлежащих владельцу обыскиваемого помещения! Назовите мне статью УПК, кричит, где предусмотрено подобное процессуальное действие?! Произвол, правовой нигилизм, бериевское наследие! Да такой способ обнаружение доказательств ничем, по сути, от пытки не отличается!