Книга Спрячь меня - Марджери Эллингем

— Хорошо, как скажете, мадам, — с мягкой улыбкой произнес Джерри. — Я принесу вам свежее молоко. Это остыло и стало невкусным.

— Нет!

Его предложение ужаснуло ее.

— В холодильнике осталась только одна бутылка молока. Это все, что у меня будет утром на завтрак.

— Тогда я подогрею молоко в вашей чашке. Не будьте такой упрямой. Я просто хочу позаботиться о вас. Сидите в кресле и никуда не уходите.

Не принимая никаких возражений, Джерри взял поднос и вышел из комнаты, оставив дверь открытой. Полли подождала полминуты и, услышав знакомый скрип половиц в столовой, тихо встала с кресла. Она подкралась к стулу, где лежал ее плащ. Ее руки были неуклюжими от нервозности, но она ощупала карманы полушинели и вытащила тяжелое оружие. Оно выглядело ужасным в ее дряблых и дрожащих пальцах. Оставалось решить, куда спрятать его. Пистолет оказался больше, чем она ожидала. Пожилая женщина испуганно осмотрела комнату. Каждое ее движение выдавало страх и отвращение. Она облегченно вздохнула, посмотрев на большую супницу с позолоченной цветастой крышкой. Та стояла в шкафу у окна. Ее покойная матушка всегда прятала там какие-то вещи, и Полли, помня это с детства, тоже иногда хранила в супнице свои маленькие ценности.

Ей потребовалось мгновение, чтобы открыть стеклянные дверцы, поднять крышку супницы и сунуть туда тяжелое оружие. Закрыв шкаф, она заметила, что оконные шторы немного покачивались. Окно оказалось приоткрытым — то есть любой звук, произведенный молодыми людьми у пожарной лестницы на углу дома, мог быть услышан в гостиной. Лицо Полли исказилось от тревоги. Она бросилась закрывать окно. В этот миг Джерри вернулся в комнату и опустил поднос на стол. Рядом с чашкой молока стоял бокал с виски и содовой. Полли заметила, что в чашке нет пенки: он не потрудился подогреть молоко. Что-то заставило его поспешить. Она могла сказать это, глядя ему в лицо.

— Что ты делаешь? — спросил он. — Открываешь окно?

— Нет. Закрываю его. Очень холодно.

— Может, мне нагреть печь?

— Если ты зажжешь огонь, мы не сможем закрыть дверь.

Она стояла над ним, пока он, опустившись на колени, подносил спичку к газовому распределителю.

— Прошлый раз, когда я вызывала газовщика, он предупредил меня, что это очень опасно. Уплотнители на дверях и окнах не только ликвидируют сквозняки, но и мешают доступу воздуха в комнату. В конечном счете огонь может погаснуть и газ заполнит гостиную.

— Я знаю, — равнодушным тоном произнес Джерри. — Вы говорили мне об этом. — Он даже не поднял головы. — Вот. Теперь все нормально. Садитесь в ваше кресло, и я принесу вам молоко. Полли, скажите, тот бойлер в кухне… он легко отключается?

— Нет, если только кто-то не пытается сжечь в нем тряпки. Он не предназначен для сжигания мусора.

Она подошла к креслу. Джерри все еще стоял на коленях на коврике, поэтому она смотрела на него сверху вниз. Внезапно смысл его слов дошел до нее. Она медленно опустилась в кресло. Ты пытался сжечь куртку. На ней была кровь.

Голос мог выдать ее. От скрытой паники перехватило дыхание. Мужчина сел на пятки и посмотрел на нее. Странный румянец разлился по его лицу, выдавая ей больше тайн, чем любая гримаса.

— О чем вы, черт возьми, говорите?

Это была напрасная угроза. Полли подняла руку, прерывая его.

— Не нужно, дорогой. Вечером я пыталась дозвониться Мэтту. Короче, я все знаю.

Он остался сидеть на коленях перед ее креслом. На лице мужчины промелькнула нерешительная усмешка. Пожилая женщина догадывалась, о чем он думал. Джерри выбирал для себя другую линию поведения. Наконец он взял ее руку в ладони.

— Вы сделали глупую ошибку, моя милая старушка, — сказал он. — Вы даже не знаете, что говорите. И я не знаю, что вы имеете в виду. Разве я был знаком с вашим Мэттом?

Она склонилась и посмотрела ему в глаза. Ей хотелось понять, зачем он лжет. Но ее маневр ни к чему не привел. За его взглядом скрывалось животное, в котором не было даже искры разума.

— Когда ты так смотришь, — с горечью произнесла Полли, — мне кажется, что душа покинула твое тело. Но я не верю этому. Иногда, глядя на тебя, я вижу красивого парня, которого мы с Фредди так любили.

— Все верно, Полли. Пока вы любили меня, моя душа ликовала.

Он снова сел на пятки и смущенно рассмеялся. Странный румянец начал сползать с его лица.

— А знаете, кого вы видите, когда смотрите в мои глаза, дорогая? Вы видите себя. Это вы живете во мне.

— Нет, ты не прав, — с внезапной силой возразила она. — Я вижу тебя, мой мальчик. В тебе мало что осталось, Джерри, но это по-прежнему человек, а не змея, слава Богу. Бывают моменты, когда я боюсь твоих поступков. Мне ведь известно про перчатки. Та перчатка, о которой шла речь в газете, была твоей — из той пары, что я подарила тебе. Это ты убил тех людей в Черч Роуд.

Теперь настала его очередь ежиться. Тусклый румянец с оранжевым оттенком вернулся, но на этот раз Джерри не собирался оправдываться.

— Если вы знали, то, значит, содействовали мне и одобряли мои преступления.

Похоже, это обвинение показалось абсурдным даже для его ушей. Тем не менее он продолжил:

— Вы отводили глаза. Вам нравилась моя игра. И вы постоянно обманывали себя. Например, устроили идиотский храм для коллекции Фредди, потому что посчитали эту идею чудесной. Однако вы точно знали, что его экспонаты вульгарны, скучны и безвкусны. Просто у вас пунктик. Все вещи должны храниться в музее или на алтаре, если они когда-то принадлежали человеку, которого вы любили. Это ваше кредо.

— Не говори так. Ты опять сменил тему. Ты пытаешься запутать меня, Джерри. Ах, дорогой, они поймают тебя.

Он с усмешкой покосился на нее.

— Не поймают.

Теперь, когда ее реакция оказалась именно такой, как он и ожидал, Джерри ослабил атаку. Он был полностью уверен в своем плане.

— Я очень осторожен. Иногда меня можно сравнить с гонщиком, но я никогда не рискую. У меня нет тормозов и правил. Я просто настолько осторожен, что мне даже становится скучно.

Напуганная женщина сидела в кресле и слушала его. Казалось, что она увидела голову Горгоны, и это превратило ее в камень. Она больше не замечала ни веселых обоев, ни фарфоровых статуэток. Обычный распорядок снов и пробуждений был нарушен. И все лишь для того, чтобы он понял ее.

— Мэтт пригрозил тебе судом, и ты испугался. В Черч Роуд ты стрелял, потому что тоже был напуган. Все твои злые дела объясняются паникой, Джерри.

Она обращалась к нему с территории своего разума. Ей хотелось предложить ему свое миропонимание. Мужчина сидел на ковре и хмурился, словно пробивался сквозь туман воспоминаний.

— Черч Роуд был началом, — сказал он. — Просто стартовая линия. Этот случай не считается. Остальное было другим.