Книга Кобра - Валерий Горшков

– Это темная пушка, я нашел ее пять лет назад, в районе нефтехранилища, – словно читая мои мысли, сказал таксист. – И – совершенно бесполезная, так как стрелять она все равно не может. Механизм неисправен. Поэтому и вышвырнули. Я интересовался у знакомых ребят с Брайтона, охранников, они сразу сказали, что ствол безнадежный, дешевле выбросить в мусорник, чем ремонтировать. Но я не стал от него избавляться. В некоторых ситуациях достаточно только продемонстрировать оружие, и твои шансы решить спор в свою пользу заметно увеличиваются. Вот, кажется, и пригодилось…

– Это может сработать, – согласился я, но предупредил: – Лишь в том случае, если у них не окажется при себе исправного ствола. И желания идти до конца. Хотя к нашему конкретному случаю это предостережение, скорее всего, не относится. Нет у них оружия. – Мысленно я был согласен с Борисом – имея при себе даже бесполезный пугач, мы могли чувствовать себя несколько увереннее. Сам по себе вид направленного на тебя оружия – аргумент серьезный!

Добравшись до Кони-Айленда, мы оставили такси там же, где и в прошлый раз, и решили проверить – нельзя ли проникнуть в здание другим способом, не прибегая к услугам парадного входа. Пожарная лестница существовала, но она шла сбоку здания и на нее выходили лишь торцевые двери коридоров, которые Борис оперативно проверил – все без исключения были заперты изнутри и не имели снаружи даже ручек. Еще две, обнаружены» нами на первом этаже, ведущие в служебные помещения отеля металлические двери тоже не спешили впускать внутрь посторонних. И когда мы уже практически расстались с идеей попасть в «Лав Энд» окольными тропами, я вдруг заметил в самом углу двора, в подвальной нише, небольшое приоткрытое окошко, из которого струился легкий, со слабым запахом стирального порошка, пар. От злодейского проникновения извне окно было защищено хлипкой даже на вид, держащейся на соплях железной решеткой, мельком взглянув на которую здоровяк Борис довольно ухмыльнулся и потер руки.

– Рискнем? – я подошел к окну, нагнулся и, легко отжав его рукой на всю ширину проема, внимательно осмотрел окутанное клубами пара помещение.

Это была прачечная отеля. В огромных пластмассовых корзинах лежало приготовленное к стирке постельное белье. Рядом с гигантских размеров стиральными машинами и катком для быстрой глажки и сушки пододеяльников и простыней стояли несколько тележек с аккуратными стопочками выстиранного и отглаженного белья. Под низким потолком ярко светила дюжина ламп дневного света, закрытых усеянными каплями конденсата пластиковыми плафонами. Отштукатуренный потолок в нескольких местах осыпался, а выложенный керамической плиткой пол, судя по первому впечатлению, был ужасно скользким. В помещении, как будто специально, не было ни души, и этот вселяло оптимизм.

– Вряд ли я со своим животом пролезу через это мышиное очко, – нахмурился Борис, оценив скромные размеры оконного проема. Но, видимо, вспомнив о пяти тысячах долларов и перспективе переезда из Южного Бронкса в более приличное жилье в русском квартале, решил все-таки попытать счастья.

Хлипкая решетка капитулировала при первом же рывке. С огромным трудом здоровенный таксист протиснулся внутрь подвала, даже ничего не порвав на себе, а вслед за ним в прачечную нырнул я. Оглядываясь по сторонам, будто жулики из мультфильма про Малыша и Карлсона, решившие поживиться десятком-другим бывших в употреблении простыней, мы прошли в дальний конец помещения, где находилась дверь, и в конце концов оказались в длинном узком коридоре, в котором смешалось столько всевозможных не только звуков, но и запахов, что я, двигающийся впереди Бориса бесшумно, как ниндзя, с трудом удерживался от того, чтобы не разразиться длинной серией чиханий.

По обе стороны коридора имелось несколько дверей, и, проходя мимо них, я быстро определил, что справа находится кухня, а слева – огромные, тихо гудящие холодильники для продуктов. Мы дважды встречали ниоткуда появляющихся людей из числа обслуживающего персонала, но они, целиком занятые своим делом, проносились мимо с каменными лицами, обращая на нас, чужаков, не больше внимания, чем чукчи-оленеводы – на двадцатиградусный мороз.

Теперь оставалось найти выход к лестнице, ведущей на этажи, но, несмотря на все наши старания, у меня вскоре создалось впечатление, что мы заблудились в подземном лабиринте египетских пирамид или руинах храма бога Солнца на острове Пасхи. Неизвестно, до каких пор мы бродили бы по извилистым коридорам служебных помещений отеля, если бы не официант, внезапно выкативший свою тележку из кабины грузового лифта. Мы вежливо пропустили парня, а сами, молча переглянувшись, зашли внутрь. Я нажал на кнопку четвертого этажа, где, насколько я помнил номер на квитанции, и должны были находиться забронированные две недели назад скромные двухместные апартаменты.

– И все-таки должна быть лестница, – упрямо твердил Борис, когда кабина лифта плавно понеслась вверх. – Иначе как они попадут наверх, если испортится подъемный механизм?

– Нам это уже не важно, – заметил я.

Двери лифта плавно открылись, и мы шагнули на мягкий зеленый ковер небольшого холла. Вокруг, как и в прачечной, не было ни души, если не считать висящего на стене черно-белого фотопортрета почтенного господина в цилиндре. Если верить надписи – сэра Джона Паркера, основателя отеля, открытого аж в далеком девятьсот двадцать четвертом году. По стенам холла были расставлены потертые, но еще вполне пригодные для протирания штанов туристов кожаные диваны, а возле окна журчал декоративный фонтанчик. В воздухе витали традиционные для небогатых отелей запахи табака, кожи, старого дерева, ковров и освежителя для воздуха. Где-то вдалеке, в правой части длинного коридора, громко работало радио. Из-за лакированной двери ближайшего к нам номера раздавались заливистый женский смех, приглушенный мужской бас и бубнение телевизора.

Нам понадобилась всего пара секунд, чтобы осмотреться, и несколько десятков шагов – чтобы наконец остановиться возле двери с медной табличкой, на которой были выгравированы цифры «428».

Борис, оглядевшись по сторонам, достал из-за пояса «браунинг» и переложил его в карман куртки, а я, приложив ухо к двери, прислушался к доносящимся изнутри голосам. И едва не задохнулся от вдруг подпрыгнувшего до самого горла и остановившего дыхание сердца, когда услышал протяжный стон только что испытавшей оргазм женщины.

По тому, как сжались мои кулаки и напряглись скулы, Борис понял, что мы «оказались в нужном месте в нужное время». Встретившись со мной глазами и получив молчаливое одобрение, он громко постучал в дверь, на ручке которой висела стандартная пластиковая табличка с надписью: «Просьба не беспокоить». Потом отошел на шаг и, развернувшись вполоборота, приготовился в следующую секунду обрушиться на дверь всеми своими полутора сотнями килограммов.

Однако прошло не менее двух минут, прежде чем за дверью послышались шаги и грубый, явно недовольный мужской голос рявкнул по-английски:

– Что надо? Читать не умеете? – и добавил, уже по-русски, на полтона тише: – Пидоры слепые!

– Обслуживание номеров, – пролепетал мой крупногабаритный помощник. – Простите, мистер, но у нижнего номера весь потолок мокрый. Мне надо срочно проверить трубы в вашем санузле. Это не займет много времени. Еще раз прошу прощения.