Книга Таня Гроттер и Золотая Пиявка - Дмитрий Емец

– А... понятно... пока я была безсознания, драконбольный матч закончился и драконов увели. Да? А ктопобедил? – все больше беспокоясь, спросила Таня.

Санитары-джинны переглянулись. Их маленькиеаккуратненькие ушки внезапно увеличились в два или три раза и, точно локаторы,повернулись в её сторону.

– Драконы? Драконбол? О чем ты, девочка?Сегодня был обычный недружеский матч между темными и очень темными, –сказала Ягге.

Тане почудилось, что старушка испугалась. Яггезачем-то щелкнула пальцами, и у обоих санитаров в ушах оказались плотныезатычки из желтоватой, не слишком приятной на вид ваты. Ягге слишком спешила,чтобы позаботиться о её чистоте.

Убедившись, что им ничего больше не удастсяподслушать, джинны подхватили носилки. Старушка семенила рядом, то и делозаглядывая Тане в лицо.

– Бедная девочка! Ты так сильно удариласьголовой, что у тебя произошло помрачение рассудка! Умоляю, не говори ничеголишнего. Это может дорого тебе стоить. Разве ты не знаешь, что драконболзапрещен уже больше десяти лет, а в мире не осталось больше ни одногодракона? – озабоченно бормотала старушка.

– Не осталось драконов? Драконболзапрещен? Что за чушь! А во что же мы играли? – недоверчиво спросила Таня.

Она никогда не подозревала, что у Ягге такоечувство юмора. Хотя, с другой стороны, должен же был Ягун в кого-то уродиться?

– Как? Ты и это забыла! Вы играли втухлобол!

– В тухлобол? – улыбнуласьТаня. – Что за бредовое название! И как же играют в этот тухлобол?

– Ну, правила не очень сложные, –внимательно наблюдая за лицом девочки, сказала Ягге. – Мячами служатдесять кусков червивой говядины. Выигрывает команда, которая сумеет заброситьбольше мячей в черепа-корзины и не испугается грифов, которые пытаютсявыклевать игрокам глаза. Я уверена, скоро ты сама все вспомнишь. Тем более чтоты – лучший игрок команды очень темных! Госпожа очень тебя ценит. Когда тыстолкнулась с черепом, она даже хотела приостановить матч...

– Я столкнулась с черепом? –удивилась Таня. Конечно, Пуппер не был писаным красавцем, но на череп он точноне походил.

Ягге озабоченно закивала, наблюдая, каксанитары, мешая друг другу, проталкивают носилки в узкий проход магическогокупола.

– Осторожнее! Не дрова несете, Сарданапалвас побери! – крикнула она. – Да, ты врезалась в череп. Причем ни стого ни с сего. У тебя даже не было мяча. Все это, признаюсь, довольно странно.Наверняка не обошлось без сглаза этих мерзких белых магов! Госпожа дель-Торттак и сказала! Даже послала Поклепа проверить охранные заклинания.

Если Таня не упала, то лишь потому, чтовыпасть из глубоких носилок не так уж и просто.

– Госпожа?

– Да, несравненная и прекраснейшаягоспожа Чума-дель-Торт, глава Тибидохса! А теперь спи! Сон – лучшее лечение! Утебя явное сотрясение мозга, – Ягге извлекла из мешочка пучок травы,сплетенный в маленькую метелку, и, прошептав заклинание, провела метелкой поТаниному лицу.

"Хорошо хоть не «Пундусом-храпундусом» –сонно подумала девочка. Ей вновь становилось все безразлично.

Она даже не удивилась, когда сверху сгортанным криком спикировал Мертвый Гриф с куском зловонного мяса в когтях. Загрифом гнался Баб-Ягун на ревущем пылесосе. Догнав грифа, он огрел его трубой ивыхватил мясо.

– Эй, малютка Гроттер, держись! Мы этихтемных доконаем, не будь мы очень темные! – ободряюще крикнул он ипомчался к крайнему из черепов-корзин. Опомнившийся гриф метнулся следом,пытаясь клюнуть его в лицо.

«Обычный недружеский матч между темными иочень темными...» – закрывая глаза, пробормотала Таня.

Теперь она была даже благодарна Ягге, что таеё усыпила. В противном случае, девочка бы просто сошла с ума.

Очнулась Таня уже в магпункте. За окном быланочь. Дрожал лишь красноватый огонек ночника на тумбочке да по потолку ползалимерцающие зеленые светлячки. Выплывая из темноты, над кроватью навис портретстарухи с высохшим желтым лицом. Кожа так обтягивала его, что Тане невольновспомнился тухлобольный череп. К тому же девочка никак не могла отделаться отощущения, что пылающие глазницы портрета неотрывно следят за ней.

Решив убедиться, что это действительно так,Таня поджала ноги, одновременно отодвинувшись как можно ближе к спинке кровати.Да, она не ошиблась, Голова на портрете чуть повернулась, а глаза по-прежнемубыли устремлены на нее.

Таня облизала губы. Во рту все пересохло. Языкбыл словно из наждака. Девочке захотелось завопить громче дочки дяди Германа и,катаясь по кровати, колотить подушку. Куда она, в конце концов, попала? Чтопроизошло с Тибидохсом? Почему в школе волшебства над каждой кроватью виситЧума-дель-Торт в рамке? Что это – безумие, кошмарный сон или реальность?

Портрет следил за ней огненными глазницами.Казалось, старуха стремится заглянуть ей в душу. Выжечь все внутри. Таня невыдержала. Она схватила одеяло и завесила им Ту-Кого-Нет.

– Я человек застенчивый, Терпеть не могу,когда на меня пялятся, особенно ночью, – пояснила она и спрыгнула скровати.

Кости как будто были целы, хотя вся праваясторона тела неприятно саднила. Заглянув под ночную рубашку, Таня увиделадлинную запекшуюся царапину, повторявшую форму струны. Ягге уже ухитриласьобработать её пахучей мазью. Девочка поняла, что, падая, приземлилась наконтрабас, который принял на себя основной удар.

– Растяпа! Какой инструмент раздолбала!Жареный петух и тот лучше летает! – ворчливо проскрипел магическийперстень.

От прадедушки, как обычно, не стоило ожидатьсострадания. Таня с досадой подумала, что чувствительных линий на ладони уФеофила Гроттера было небось меньше, чем у табуретки.

– Дед, не скрипи! Лучше скажи, куда япопала? Что они тут, все с ума посходили, или я правда головойстукнулась? – обратилась она к перстню.

Перстень задумался и выбросил одиночную искру.Искра попала в подушку. Запахло паленым пером.

– Упыри боятся яркого света и осиновыхкольев. Зато они не нуждаются в услугах стоматолога, – туманно ответилпрадед Феофил, вновь погружаясь в пучину маразма.

Таня вздохнула и осторожно остудиларазогревшееся кольцо, опустив его в бутылку с какой-то микстурой Ягге.

«У меня что ни родственник – редкий сухофрукт.Взять ту же Пипу или тетю Нинель... Ладно, сама все узнаю! Только надосообразить, у кого», – сказала она сама себе и осторожно выглянула из-заширмы.