Книга Далекие берега. Навстречу судьбе - Ромэн Сарду

— Да поможет нам Господь выйти отсюда!

Филипп так и подпрыгнул:

— Что?

— Мне хотелось бы жить в Италии или Греции, — продолжала девочка. — Здесь очень пасмурно. Я поеду туда, где светит солнце, где все залито светом, где растут приморские сосны, как в поэмах Вергилия, где голубое море, а не эта вонючая, грязная Флит!

Ребекка не сводила глаз с горизонта.

— Ты серьезно? — заволновался Филипп.

— Конечно. Неужели ты никогда не мечтал выбраться отсюда?

— Я об этом никогда не думал. По правде говоря, я вижу себя только во Флит.

— В таком случае мне тебя жаль.

Ребекка менялась. Ей не хотелось играть, она стала меньше улыбаться. Филипп заметил, что вокруг Ребекки стали виться другие мальчики, жившие в тюрьме.

— Да, у меня тоже есть мечта! — поразмыслив, сказал Филипп.

— Вот видишь!

— Однажды я стану знаменитым гладиатором!

— Как Спартак?

Филипп растерялся:

— Э… нет. Я его не знаю. Скорее, как Джеймс Миллар или Батлер, ирландский титан!

— Приятная новость!

— Не смейся, я все предусмотрел. Когда мне исполнится пятнадцать, я поступлю в школу Джеймса Фигга на Оксфорд-роуд, потом придумаю коронный удар, который будет назван моим именем, и стану новым идолом арены Хокли-ин-зе-Хоул!

— С твоими тощими ногами это будет забавно.

— Я вырасту!

Ребекка пожала плечами:

— Это игрища драчунов, да и все знают, что они договорные. Это ловушка, чтобы ограбить спорщиков. Потерять два шиллинга, чтобы полюбоваться, как Бенни Московит якобы проламывает башку Великому Хищнику Гибернии? Нет уж, спасибо. А какое смешное имя ты придумал? Пандар Трои? Голиаф Флит?

Обиженный Филипп покачал головой:

— Если ты сходишь со мной в Хокли, хотя бы один раз, ты поймешь, что не знаешь, о чем говоришь! Гладиаторы проливают слишком много крови на арене, чтобы притворяться. Ты можешь смеяться, но я стану гладиатором и заработаю достаточно денег, чтобы погасить долги моей матери! И тогда, возможно, ты увидишь, как мы уедем в Италию, гораздо раньше, чем ты. Это я тебе говорю!

— Да не сердись ты!

— А? Но почему бы и нет?

— Потому что не все так просто.

Дети долго молчали.

Во дворе тюрьмы появилась Шеннон. Она вернулась из «Красного мундира». Как и каждый вечер, была сделана перекличка узников, которые пользовались правом выходить в город.

Затем Шеннон навестила других заключенных, в том числе пожилую даму, которой она всегда приносила краюшку хлеба.

В свои двадцать шесть лет Шеннон выглядела на десять лет старше. Она была очень худой, но ей приходилось выполнять тяжелую работу, и она больше заботилась о других, чем о себе. Она терпела многочисленные лишения, была вынуждена постоянно отбиваться от похотливых ухаживаний надзирателей или узников-мужчин.

— Твоя мать святая, — сказала Ребекка.

— Да.

— Мы все должны брать пример с нее.

Шеннон заметила детей, сидевших на крыше башни, и помахала им рукой.

— Знаешь, я не уверена, что она будет рада узнать, что ты собираешься драться на публике, словно дикарь, чтобы заработать себе на жизнь.

— Ты так думаешь?

— Она уже беспокоится за тебя.

Шеннон по-прежнему не удавалось обучить сына чтению и письму. Филипп запинался, пытаясь прочитать слова, переставлял буквы, путал слоги. Доктор Ли, отбывавший заключение в Господском доме, осмотрел его, думая, что у мальчика не все в порядке со зрением, но это оказалось не так. Отсутствие прогресса в обучении не имело объяснения.

А ведь Шеннон сделала на учебу ставку, надеясь обеспечить сыну будущее, она, которой посчастливилось получить образование как родной дочери сеньора. Шеннон очень страдала, ощущая себя бессильной.

Ребекка погрузилась в мечты. Она вновь обводила взором весь Лондон.

Филипп процедил сквозь зубы:

— Греция, Италия, Хокли… В конце концов, все это мечты. Мы здесь и только здесь.

Ребекка увидела, как Шеннон вошла в Господский дом, и сказала:

— Ты хочешь, чтобы я пошла с тобой в Хокли?

— Да.

— На бой гладиаторов?

— Да.

— Я готова сделать над собой усилие.

— А!

— Для этого…

— Что?

— …Надо, чтобы ты, скажем, прочитал книгу от первой страницы до последней. Потому что я так хочу. Потому что это понравится твоей матери, а я люблю твою мать. Либо так, либо ничего.

Энтузиазм Филиппа немедленно погас. Прочитать несколько строк из объявлений о боях гладиаторов, напечатанных в «Постбое» или «Спектаторе», уже было для него мукой!

— Ладно, — тем не менее сказал он.

— Книгу?

— Книгу.

— Целиком?

— Целиком.

— Договорились?

— И ты проведешь со мной целый день в Хокли?

— Обещаю.

— За мной право выбора дня! И ты не сможешь оттуда уйти раньше времени. И ты должна будешь заплатить за два входных билета!

— Что ж, если так надо, только…

— Что?

Ребекка улыбнулась:

— Книгу выберу я.

Из осторожности она решила воспользоваться моментом.

Приключенческий роман.

После последних проектов основания колонии на юге Каролины, в том числе планов Августуса Муира, и благодаря хвалебной молве, ходившей об ученом труде некого Томаса Ламара из Чарльзтауна и о его путешествии по Саванне и Чаттахучи, лондонский типограф по имени Вильям Тейлор, раздобывший несколько экземпляров изданий Джека Варна с порнографическими виньетками, задумал более широко распространить это произведение, но полностью переписав содержание на манер приключенческого романа.

Герой, Томас Ламар, уезжал со своего острова Томогучи вместе с женой Китги и двумя сыновьями, но вместо того, чтобы мирно исследовать обычаи индейцев, он попадал в невероятные истории. Он спасал своих близких от жестокого йео Таори, который хотел принести их в жертву своим богам. На буйволовую кожу, подаренную предсказателем судьбы из племени апаличикола, теперь был нанесен не легендарный рассказ о Кашите, а карта спрятанных сокровищ. Благодаря этой карте Ламар нашел клады золота и жемчуга потерянного города Кофитачеки. Затем он спас юных чероки, убив медведя голыми руками. Принцесса Натчес, страдавшая от безраздельной любви к нему, утопилась. Поборник справедливости, он наказывал плохих бледнолицых и снимал скальп с плохих краснокожих. Наконец, в конце экспедиции великий король кри Брим короновал его, но Томас Ламар, верный подданный его величества, принял корону из рук Брима только для того, чтобы привезти ее в Лондон своему единственному повелителю.